Алый чиж - Андрей Анисимов

Теперь каждый получит премию или повышение по службе…

— Вы меня слушаете? — поинтересовался Жан-Поль.

— Очень внимательно, — подтвердил Воропаев.

— Судьба предоставила вам шанс, — в голосе Жан-Поля появилась торжественность. — Такой шанс выпадает одному на десять тысяч. Судите сами. С момента, как вы откликнулись на наше предложение, вы уже живете как миллионер. Лазурный берег — самый дорогой курорт Европы. — Жан-Поль вынул из своего кейса маленький компьютер. — Ваше проживание уже обошлось фирме в семь тысяч долларов.

— О приглашении я не просил, а жить мог гораздо скромнее, — раздраженно ответил Воропаев.

— Дело не в вас, мой друг, — улыбнулся Жан-Поль. — Престиж нашей фирмы не позволяет принимать гостей на другом уровне. К примеру, мне нравится «Гольф», а я вынужден ездить на «Ситроене».

— Это ваши проблемы. Мне бы хотелось услышать, зачем понадобился я.

— Не стоит волноваться. — Жан-Полю понравилось, что русский проснулся. — Вам некуда спешить, господин Воропаев. Самолет через пять дней. У нас достаточно времени. Я должен вести переговоры по порядку. Дело слишком для меня серьезное…

— С чего вы взяли, что я волнуюсь? — удивился Воропаев. — Я не волнуюсь, а злюсь. Это два разных состояния. При случае ваши аналитики вам это пояснят. Я весь — внимание. Готов слушать всю неделю…

Конечно, в перерывах хотелось бы иметь возможность подкрепиться и поплавать.

— О'кей! Вижу, не ошибся, считая вас умным партнером. Еще виски?

— Пожалуй.

Виски не согревало и не расслабляло Воропаева.

Внутреннее напряжение росло. Орнитологу пришлось взять себя в руки, чтобы оставаться внешне спокойным и приличным.

— Вам представляется, как я уже говорил, блестящий шанс. Но при наличии определенного сентиментализма мое предложение может показаться некорректным.

Воропаев слушал Жан-Поля, машинально разглядывая маленькие яхточки, устроившие морской бой недалеко от ограды лагуны. Мальчишки лет по десять — двенадцать кружили, озорничали и таранили суденышки друг друга.

— Сложность нашего союза, — продолжал звучать голос Жан-Поля, — заключается в том, что ваш ответ должен быть только положительным. Мое дело — бизнес. Я торгую оружием.

— Я так и думал, что дело сведется к бомбе… — себе под нос сказал Воропаев.

— При чем тут бомба? — изумился Жан-Поль. — Я продаю ракетоносцы. Это высший пилотаж в военном бизнесе.

— Очень рад за ваш профессиональный выбор, — одобрил Воропаев, с интересом наблюдая, как один из мальчишек пытается вернуть перевернутую яхточку в нормальное положение.

— В начале года, — Жан-Поль сделал вид, что не заметил иронии, — наша фирма нащупала очень заманчивый контракт. Реальное, крупное дело. Один монарх островного государства захотел иметь свой ракетоносец. Поскольку, господин ученый, вы не слишком сведущи в данном вопросе, должен сделать небольшое отступление. Такой грандиозный контракт требует гигантских усилий сотен людей. Препятствия могут возникнуть на каждом шагу… Поднимут вой правительства соседних стран. Собственные политики закричат о нравственности в надежде, что им заткнут рот хорошим кушем. Всю подготовительную работу необходимо проводить в обстановке строжайшей секретности. А налоги! Вы представляете, сколько стоит ракетоносец?

— Я даже не представляю, сколько сегодня стоят в Москве ботинки, — искренне ответил Воропаев.

— Если продать ракетоносец через Францию, на налог можно будет год кормить город со средней численностью населения… Приходится искать страну, где налоги скромнее. А юристы! Эти шакалы двадцатого века! Они алчны и хитры. Дашь промашку — сожрут! Слава богу, вы от всего этого далеки, господин ученый…

— Я тоже доволен, — заверил Воропаев.

— И теперь, когда работа над контрактом почти завершена и я вылетаю к заказчику подписывать документ, — он ставит условие. На борту ракетоносца, кроме обученной команды, должна находиться, как вы, русские, говорите, баба — и приветствовать его как любимого мужа и повелителя. И не просто баба, а конкретная, с именем и фамилией. Иначе он контракт не подпишет, — всерьез разволновавшись, Жан-Поль сбился на французский, на английский, потом извинился и снова перешел на родной язык Воропаева. Орнитолог обладал чувством юмора, а ситуация в рассказе собеседника создалась комичная. Ученый невольно улыбнулся.

— Напрасно смеетесь, — зло выпалил Жан-Поль, — этот анекдот имеет к вам самое непосредственное отношение. — Бизнесмен достал из кейса пачку снимков и протянул Воропаеву. Воропаев снимки припомнил. Этими фотографиями Лена Гвоздина пыталась вызвать у возлюбленного интерес к заграничному путешествию. Внимательно изучив карточку с бронзовым губернатором, Воропаев узнал в переводчике смуглого мужчину, что разглядывал его за обедом. Ученый все понял. Бронзовый губернатор не устоял перед чарами его подруги и теперь требует ее в качестве украшения ракетоносца. Кошмарный водевиль, но при чем тут он, Воропаев?! И, как бы отвечая на мысли орнитолога, Жан-Поль встал, принял торжественную позу и произнес голосом диктора, сообщающего о чрезвычайном государственном событии:

— Предлагаю контракт, по которому вы уступаете мне Елену Гвоздину, необходимую фирме для завершения сделки. Сумму контракта назначаете сами…

Воропаев готов был расхохотаться, но, подавившись долькой апельсина, надолго закашлялся. Жан-Поль продолжал в торжественном молчании ждать ответа на свое коммерческое предложение. Когда орнитологу удалось наконец справиться со злополучным фруктом, он вытер платком слезы и произнес:

— В России, при всей дикости быта и нищете, не торгуют людьми…

— Во-первых, вы заблуждаетесь, господин ученый. Во-вторых, вас совершенно не касается юридически-правовой аспект сделки. Вы назначаете цену, подписываете документ, а остальное — наше дело.

Думайте о цене. Если затрудняетесь, могу помочь…

Скажем, для начала — пятьдесят тысяч долларов…

На эти деньги можете организовать любую экспедицию для поисков вашей птички. О'кей?

— Отбросив тему христианской морали, как я могу продать то, чем я не владею? Я даже не муж Лены…

— По данному вопросу меня интересует только точка зрения нашего клиента. По его мнению, вы являетесь владельцем указанной персоны. Представитель заказчика передал нам пленку с записью. Это официальное предложение брачного контракта, сделанного нашим заказчиком Елене Гвоздиной. Вот текст, спечатанный с пленки. Ознакомьтесь.

Жан-Поль извлек из кейса бумагу. Воропаев прочитал документ, менее всего похожий на предложение руки и сердца. Возлюбленный пунктуально перечислял подробности в оплате всех семейных услуг: суточно, недельно, месячно и за год. Сумма стояла фантастическая. Ответ Лены занимал меньше места. Она сообщала, что польщена предложением столь знатного господина, но уже не вольна, поскольку имеет своего повелителя. Имя повелителя — «Алый Чиж». Дальше мелким шрифтом приводилась справка разведотдела острова, в которой сообщалось, что после опроса московской делегации и конкретно шефа редакции Елены Гвоздиной удалось установить, что имя «Алый Чиж» принадлежит орнитологу Воропаеву А. Н., проживающему в Москве на улице Планерная, дом восемь, седьмой этаж, квартира девяносто четыре. Под справкой имелась невыговариваемая по-русски фамилия агента, добывшего информацию.

Жан-Поль внимательно следил за Воропаевым, пока тот изучал текст, и, желая придать полную достоверность документу, включил магнитофон. Над виллой, улетая в Средиземное море, зазвучал голос Лены, где она признавала ученого своим повелителем.

Жан-Поль выключил магнитофон.

— Теперь вы понимаете, что наш клиент имеет все основания считать вас владельцем дамы его сердца!

Только ваша подпись дает ему законное право принять от нас ракетоносец с Еленой Гвоздиной на борту.

Документ нами составлен. Вам остается только подписать его при свидетелях. Двоих от нашей фирмы и одного представителя заказчика.

Воропаев вообразил себе Гвоздину в гареме… Она прогуливается по острову в одних очках… Сзади, с опахалами, следуют слуги… На рейде стоит ракетоносец и салютует устремленными в небо боеголовками…

— Если сама Лена отказалась от такого выгодного для себя предложения, почему я за нее должен что-то решать? — поинтересовался орнитолог.

— На Востоке судьбу женщины решает мужчина — ее хозяин, — заявил с легким акцентом, словно все время присутствовавший на переговорах, представитель заказчика, неожиданно оказавшийся рядом с Воропаевым. — Мне кажется, уважаемый Жан-Поль, вы сильно занизили сумму. Я уполномочен его превосходительством предложить в два раза больше. Европейцы вечно торгуются из-за каждого цента…