Ключ - Саймон Тойн

— Речь пойдет не иначе как о ситуации в Руне, — заключил Клементи, дойдя до неприметной стальной двери в стене лестничной площадки первого этажа.

Он приложил пухлую руку к стеклянной панели рядом с дверью, кардинальский золотой перстень звякнул о стекло. Узкая полоска света пробежала по ладони, отбросила слабые колеблющиеся тени на лицо Клементи, отражавшееся в отполированной стали. Кардинал отвернулся, ибо терпеть не мог свою внешность: пухлое круглое лицо, обрамленное кудрями (некогда пшеничными, теперь уже седыми), из-за чего он походил на херувима-переростка. В двери что-то глухо щелкнуло, и Клементи толчком плеча распахнул ее, спеша скрыться в темноте, подальше от своего отражения.

Бетонные стены узкого туннеля, в котором по мере продвижения кардинала вспыхивали и гасли неоновые лампы, сменились каменными — из Папского дворца он перешел в нижний этаж приземистой башни, возведенной рядом с дворцом в пятнадцатом веке. Примерно через десять шагов кардинал уперся во вторую дверь, за которой открылась небольшая комната без окон, где почти все пространство занимали полки и ящики с документами.

— Ступай вперед, — приказал он. — Принеси извинения от моего имени, скажи, что я поспешно завершаю другую встречу и тороплюсь сюда. Встретишь меня в передней, проинформируешь, кто из них приехал. Мне не хочется начинать такую важную встречу, даже не зная, кто именно будет на ней присутствовать.

Шнайдер с поклоном удалился, оставив Клементи напряженно размышлять в одиночестве. Тот слушал, как удаляются шаги его ближайшего помощника, и не сводил глаз с перекрещенных ключей Папской печати и латинских букв IOR, красовавшихся на каждой папке в этой комнате. Клементи был сейчас в подвале укрепленной башни Николая V, пристроенной к восточной стене Папского дворца и служившей теперь штаб-квартирой и единственным отделением одного из самых замечательных финансовых учреждений мира. Буквы IOR сокращенно обозначали Istituto per le Opere di Religione, то есть «Институт религиозных дел», — чаще же это учреждение называли Банком Ватикана. Этот «институт», самое закрытое в мире финансовое учреждение, был главным предметом тревог кардинала Клементи.

Банк был основан в 1942 году, чтобы управлять накопленными католической церковью несметными богатствами и сделанными ею капиталовложениями. Сейчас он насчитывал чуть больше сорока тысяч вкладчиков, имевших здесь текущие счета, не платил никаких налогов и окружил свою деятельность такой непроницаемой завесой тайны, какая не снилась ни одному из знаменитых швейцарских банков.[20] В силу этого он привлекал самых богатых и влиятельных инвесторов со всего мира, но одновременно вызывал слишком много споров и подозрений.

На протяжении 1970-х и 1980-х годов финансист Микеле Синдона, о котором теперь стараются не вспоминать, использовал «институт» для отмывания денег мафии, торгующей наркотиками. После этого скандала банк возглавил Роберто Кальви, которого многие называли «Божьим банкиром». Ему было поручено навести строгий порядок в управлении огромными ресурсами католической церкви. Вместо этого он использовал Банк Ватикана для того, чтобы перекачать несколько миллиардов долларов из других финансовых учреждений. В конце концов афера раскрылась и тяжкий груз ответственности лег на Ватикан, подорвав его моральный авторитет (да и денег Папскому престолу пришлось потратить немало). Несколько недель спустя Кальви нашли мертвым: с карманами, набитыми кирпичами и банкнотами, он висел под мостом Блэкфрайарз[21] в Лондоне. Тогда много писали и говорили о связи этих мест с Церковью и ее историей, особенно если принять во внимание, что Кальви состоял членом масонской ложи под названием «Черные монахи». Его убийц, впрочем, так и не нашли. Тень, отброшенная этими скандалами, дотянулась до наших дней, поэтому для Клементи восстановление доброго имени Банка Ватикана стало чем-то вроде навязчивой идеи.[22] Более того, у него были отличные шансы добиться желаемого.

Будучи студентом Оксфордского университета, он изучал не только богословие, но также историю и экономику, и во всех трех областях отыскивал наглядные свидетельства чудес Божьих. В понимании Клементи великая сила экономики была направлена к добру, ибо создавала богатства, а тем самым позволяла людям вырваться из нищеты, которая есть зло, и облегчить бремя их земных страданий. История тоже показала ему все опасности экономических просчетов. Он знакомился с великими цивилизациями прошлого и размышлял не только над тем, как они сумели накопить огромные богатства, но и над тем, каким образом утратили эти богатства. Снова и снова перед его глазами вставали эпохи развития империй, которые создавались веками, а то и тысячелетиями, и все они, достигнув расцвета, быстро приходили в упадок, не оставляя после себя ничего, кроме легенд и величественных развалин. Будучи пытливым экономистом, Клементи задавался вопросом: что же стало с несметными богатствами этих империй? Какая-то часть, несомненно, перепадала победителям, удобряла почву для новых империй, но что-то же оставалось! История изобилует упоминаниями о неисчислимых сокровищах, которые бесследно исчезли.

Окончив университет, Клементи постепенно поднимался по ступенькам церковной иерархии и служил Господу Богу, применяя свои познания и таланты на практике, совершенствуя те методы, с помощью которых Ватикан получал прибыли. Деньги должны были поступать в Папскую казну по тем каналам, через которые раньше они только утекали из нее. Он понимал, что современным миром правит уже не вера, как в былые времена, а экономические интересы, и католическая церковь должна снова стать экономическим гигантом, если она хочет восстановить в этом мире свою прежнюю власть и влияние.

Чем выше поднимался Клементи, тем весомее становился его голос. Свое растущее влияние он употреблял на то, чтобы капитально перестроить устаревшую финансовую систему католицизма. В конце концов долгая служба и проявленные на ней качества умелого руководителя были вознаграждены — кардинала назначили государственным секретарем, а вместе с этой должностью он получил и доступ к своей главной цели, Банку Ватикана.

Заняв этот высокий пост, Клементи первым делом собрал воедино все сведения о многочисленных секретных счетах банка и лично подверг их тщательной проверке: он хотел точно знать реальное состояние финансов Церкви. Такую задачу нельзя было доверить никому другому, и Клементи потратил без малого год на то, чтобы старательно отделить ложные записи от подлинных, разобраться во всех уловках и хитросплетениях двойной бухгалтерии и докопаться до истинной картины. От того, что ему открылось после кропотливых изысканий — он занимался ими в комнате, похожей на эту как две капли воды, — кардинал едва не лишился чувств. Как-то так вышло, что в результате систематических хищений и целых веков неумелого управления финансами гигантские денежные средства, накопленные за предшествующие две тысячи лет, просто испарились.

Исчезли без следа триллионы долларов.

Папскому престолу все еще принадлежали обширнейшие земельные владения и акции промышленных предприятий, бесценные произведения искусства, но вот ликвидности, наличных денег фактически не оставалось. По сути, католическая церковь стала банкротом, и лишь благодаря столетиям умелого обмана и двойной бухгалтерии никто, кроме Клементи, об этом не догадывался.

Сейчас кардиналу вспомнилось то безысходное отчаяние, которое овладело им, как только он увидел эту бездонную финансовую пропасть и представил, что произойдет с Церковью, когда истина тайная станет явной. Если бы Ватикан был официально зарегистрированной частной корпорацией, то его объявили бы неплатежеспособным и в судебном порядке принудили к уплате кредиторам того, что еще возможно выплатить. Но Церковь — не компания, а представительство Бога на земле, и кардинал Клементи не может стоять в стороне и молча наблюдать, как она рушится под напором земных грехов — алчности и бесхозяйственности. Государственный секретарь решил положиться на те средства, которые всегда выручали Церковь в годину бедствий: ее независимость от земных властей и строгую тайну деятельности, — и до сих пор ему удавалось хранить свое открытие в секрете.

У Клементи не осталось иного выбора, кроме как продолжать мошенническую практику, доставшуюся в наследство от предшественников: он скрывал истинные цифры и создавал иллюзию платежеспособности, без конца жонглируя теми немногими наличными средствами, которые еще имелись в его распоряжении. Одновременно он экономил на чем только мог и молился Богу о ниспослании чуда. Несмотря ни на что, кардинал не отчаивался: даже в том ужасном положении, когда он, в полном одиночестве, ни с кем не делясь, был вынужден нести на своих плечах бремя огромной ответственности, Клементи усматривал руку Провидения, которая направляла события. Разве Господь не одарил кардинала Клементи способностью разбираться во всех премудростях финансов, разве не благословил его на должности государственного секретаря Ватикана?