Горячая линия (СИ) - Резник Юлия

И как-то так вышло, что в тот их разговор Варя только то и делала, что болтала. Будто это ей нужно было выговориться, а не Захару Ивановичу. А он слушал. И только редко что-то уточнял. От этой их беседы у неё осталось странное послевкусие…

— Продиктуй мне свой номер, — велел Захар Иванович в конце.

— Я не могу, — запротестовала Варя.

— Бред. Все ты можешь. Если мне экстренно понадобится с тобой поговорить, тогда что? Сюда по сто раз на дню звонить? Твоим коллегам, что, больше нечем заняться, кроме как на мои звонки отвечать?

— Я не знаю… — совсем уж сникла Варя.

— Варь, номер. В конце концов, если я тебе надоем — отправишь в бан.

А что? Очень здравая мысль. Варя зажмурилась и тихо продиктовала заветные цифры.

Глава 5

— Ну, ты еще долго будешь гипнотизировать свой телефон?! Мне его уже выкинуть хочется, правда!

— Извини… — виновато шепнула Варя, возвращая новенький смартфон в карман куртки.

— Да ну тебя! Лучше скажи, что все-таки будем брать?

— Ты о чем?

Варя моргнула. Обвела потерянным взглядом ассортимент цветочного, как будто и впрямь не знала, чего от нее хотят. А требовалось ведь совсем немного. Просто забрать цветы, которые спонсоры обещали предоставить для поздравления зажигалочек с Восьмым марта.

- Э-эй! Прием! — Надя пощелкала пальцами перед Вариным носом, — владелец сказал, что мы можем выбрать либо букетики из трех тюльпанов, либо по одной розе на каждую. Ты что, вообще ничего не слышала?

Варя виновато покачала головой.

— Лучше, наверное, тюльпаны. Розы, конечно, красивые, но на дворе весна.

— Давай, — согласилась Надя и потянулась к вазе. В этот момент кто-то с силой толкнул ее в спину. Надежда пролетела с полметра и только каким-то чудом удержалась на ногах, в последний момент ухватившись за Варину руку.

— Эй! — возмутилась громко.

— Извините. Я вас не заметил, — проблеял высокий и тощий как жердь парень.

— Да ты Плутон должен был увидеть с такими-то линзами, а ты не заметил меня?!

Надька воинственно выпятила вперед тощую грудь, парень попятился.

— Мне очень жаль. Просто народу много. Не протолкнуться ведь.

— Поэтому ты решил потихоньку от него избавляться? От народа-то?

— Надька, прекрати! Ты что, не видишь, он полностью деморализован, — хохотнула Варя.

— Ха! Вот что за мужики пошли? Я его шуганула, а он и хвост поджал. — Надя таки дотянулась до вазы с цветами и принялась машинально отсчитывать нужное им количество, бросая на парня долгие взгляды из-под ресниц. Варя процесс работы снимала на телефон. — Знаешь что?

— Что?

— Думаю, он пришел за букетом своей мамуле. Точно тебе говорю. Маменькин сынок.

— Ну, не знаю. — Варя уставилась на цветы, выключила запись и отложила в сторону парочку тюльпанов, лепестки которых замялись: — Надь, ты получше старайся выбирать. Не то завянут быстро.

— Они и так быстро завянут. Потому что не от чистого сердца.

— Глупости! Наши старички своим подружкам будут их дарить от души, а от какого сердца нам цветочки на халяву достались — дело третье. Надо попросить завернуть их в бумагу.

— Зачем? Тут бежать десять метров. Поди, не замерзнут.

— Ну, как знаешь. Тогда неси к кассе. И вот же опять завядший. Куда ты только смотришь, Надь?

Смотрела Надежда на парня. А тот на нее. Но подойти и начать знакомство как-то по-новому не решался. Их переглядывания тянулись столько, сколько им упаковывали цветы, но дальше дело как-то не двигалось.

— Ну, чего стоишь? Пойдем, — сникла Надежда. — Не осталось нормальных мужиков. И знаешь что? Это мы их разбаловали.

— Мы?

— Ну да! Возомнили о себе невесть что. Даже твой бомж…

Варя толкнула дверь, ведущую на улицу, над головой весело зазвенел колокольчик.

— А что мой бомж?

— Тебе не звонит! Вот… вот до чего мы дожили. Бомжи и те харчами перебирают.

— Если бы так.

— Если бы? Ты с ума сошла?

— Нет! Просто боюсь, как бы с ним чего не случилось. Он же… — Варя осеклась. Не знала, как объяснить подруге то, что у нее внутри кипело. Он же суицидник. И пусть в последний их разговор он больше не угрожал расправой, пусть больше слушал ее, а когда говорил, звучал вполне стабильно, но… Если эта мысль уже засела ему в голову, ожидать можно было чего угодно! А она вместо того, чтобы порасспрашивать Захара Ивановича, выискивая проблему, загрузила его своими. Вот так. И наверняка ведь что-то пропустила. Сто процентов был какой-то сигнал. Вот уже почти две недели она перебирала в памяти их последний разговор. И ругала себя, так ругала! А он ни на горячую линию не звонил, ни ей. Может, телефон неправильно записал? Или ему надоели их разговоры? Тогда зачем он попросил ее номер? А она?! Она чем думала, когда тот диктовала? Знала бы, как сильно будет ждать его звонка, что вся ее жизнь вне работы сконцентрируется на этом чертовом ожидании, так… что? Не давала бы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ой, а это еще откуда? — вскинулась Надя у самого входа в дом престарелых.

— Похоже, доставка.

Варя с Надей уставились на Газель, припаркованную у самого крыльца.

— Смотри-смотри! И коляска инвалидная… Как думаешь, что в этих коробках?

— Не знаю. Но коляска… черт! Это же настоящий вездеход. Ты видишь то же, что и я?

— Погоди, я это засниму для истории.

Взбудораженные происходящим, девушки заскочили в распахнутую настежь дверь. Весь коридор выхолодился, пока грузчики таскали коробки. Заведующая домом престарелых — Серафима Георгиевна, командовала разгрузкой, четко, слаженно, как никто кроме нее не мог. Из дверей общей комнаты, расположенной на этаже, выглядывали головы постояльцев. Те были тоже взбудоражены случившимся событием.

— Варька! Надо прятать цветы, сейчас же нас спалят.

До торжественного мероприятия, запланированного на два часа дня, было еще несколько часов, поэтому подарки действительно светить не стоило. Варя юркнула в общий для всех кабинет. Кто-то заблаговременно набрал в ведро воды. Они опустили тюльпаны в воду и пошли все же узнать, что происходит.

— Неужели Коваль расщедрился, м-м-м, Серафима Георгиевночка? — первым делом спросила Варя.

— А бог его знает. Это — анонимное пожертвование. Представляете?

— Чудеса! Вот все же хорошие у нас люди, правда?

— Ага. Хорошие. Делишек темных натворят, а потом добро делают, в надежде, что им это зачтется, — пробурчала Надя.

— Ну, а нам-то до этого что? — улыбнулась Варя. — Смотрите, в этих коробах Рафаэлло. Их мы можем к нашим подаркам добавить, правда, Серафима Георгиевна?

Подарки в этом году были более чем скромные — коробочка душистого мыла ручной работы и шелковый шарфик. Рафаэлки бы точно не помешали.

— Ну, если успеете разложить по пакетам. А нет — станем выдавать за ужином. По коробочке на два стола.

— Успеем-успеем!

— Ты не забыла, что нам еще самим надо нарядиться? — заныла Надя, расставляя те самые пакеты вдоль стены.

— Ну, конечно. У тебя косметичка с собой?

— Ага. И щипцы взяла, завить волосы. Правда, у меня Дана Александровна их одолжила.

— Кажется, у них с Вяземским все серьезно.

— А толку? — вмешалась в разговор еще одна сотрудница. Ее должность носила довольно неопределенное название «социальный работник». Да и чем она занималась, тоже, надо сказать, никто не знал. Ладно сиделки, врач, психолог, санитарки, медсестры… Тут результат, как говорится, налицо. А эта, хорошо, если согласится обзвонить спонсоров.

— В каком это смысле? Может, они поженятся.

— Ага! Поженятся. Как же! Он недавно штаны к ужину забыл надеть, а ты говоришь — жениться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Надя с Варей переглянулись.

— Сучка, — так, чтобы никто посторонний её не услышал, шепнула Надя. Варя повела плечами. Потому что спорить ей с этим не хотелось. Сучкой их Рита и была. Всему их дружному коллективу поперек горла.