История Древнего мира, том 1. Ранняя древность - Ирина Свенцицкая

Периоды, освещенные сравнительно большим числом даже таких письменных свидетельств, какие мы сейчас перечислили, перемежаются с долгими столетиями, от которых вообще не дошло ни одного документа. Хеттская цивилизация, существовавшая в Малой Азии во II тысячелетии до н.э. и тоже пользовавшаяся клинописью, оставила нам только один царский архив, содержащий анналы, посвященные победам царей, государственные договоры, законодательные тексты, инструкции служащим, но главным образом бесчисленные описания магических ритуалов — и ни одного документа, относящегося к частной жизни граждан. С тех пор как во второй половине I тысячелетия до н.э. Передняя Азия целиком перешла на новые писчие материалы — пергамент, глиняные черепки, исписывавшиеся чернилами (остраки), и папирус, до нас вообще почти перестали доходить какие бы то ни было документы, так как пергамен и папирус быстро истлевали, а надписи на остраках стирались или выцветали.

Что касается археологических памятников древней Передней Азии, то до сравнительно недавнего времени раскапывались почти исключительно храмы и дворцы, причем вплоть до начала XX в. вскопанное городище, по существу, попросту разрушалось в поисках табличек, статуй и т.п. Позже раскопками в Месопотамии и других частях Передней Азии занялись архитекторы; облик города стал выявляться яснее (хотя жилым домам по-прежнему уделялось минимальное внимание), зато почти не фиксировались обстоятельства находки домашней утвари и даже табличек. Долго не умели раскапывать городища послойно, выделяя отдельные периоды. Даже и сейчас при раскопках иной рая выбрасываются многие керамические черепки, кости домашних животных и т.п.— то, что дало бы представление о быте, рационе питания населения и многом другом. Но и в самом лучшем случае археология без поддержки письменных памятников не способна дать ясную картину социального строя и духовной культуры ушедшего в прошлое общества. Пока археологи на практике освоят всю сложность растопочной техники, необходимой в условиях данной страны для того, чтобы дать материал историку, они обычно успевают разрушить наиболее «содержательные» городища, потому что самые первые, ещё неопытные археологи, как правило, начинают с самых лучших, самых сохранных городищ и, разрушив их, оставляют менее значительные тем поколениям ученых, которые разработали более топкую методику.

Свои трудности имеет источниковедение в истории Египта. Письменные тексты здесь — в огромном большинстве молитвы и заклинания на стенах гробниц и заупокойных стелах (изредка и чрезвычайно приукрашенные, но в то же время стандартные биографии покойников); сравнительно редко на стенах храмов высекались надписи, посвященные «подвигам» фараонов. Гораздо важнее надписей здесь изображения в настенных росписях и рельефах: соответственно религиозным представлениям древних египтян, мысливших себе загробную жизнь как копию земной, в них мы находим множество живых сцен повседневной жизни. Однако социальное осмыслена этих изображений — дело нелегкое. Тексты на знаменитых египетских папирусах дошли только от сравнительно позднего времени (II и особенно I тысячелетие до н.э. — I тысячелетие н.э.); остраков хозяйственного и правового содержания дошло довольно мало, первый судебник найден недавно, и изучение его только начато.

На папирусах записывались тексты главным образом религиозного и литературного, изредка научного содержания, хотя дошли также и документы (главным образом от конца II—I тысячелетия до н.э. и римского времени) преимущественно казенных хозяйственных ведомств, а также в сравнительно небольшом числе (кроме более поздних периодов) и юридические сделки. Если к этому добавить, что египетские тексты ученые понимают значительно менее точно, чем вавилонские, то можно прийти к выводу, что восстановление картины социально-экономической жизни древнего Египта — дело трудное, и не случайно очень многое здесь до сих пор остается неясным; историка-экономиста здесь опережают искусствоведы, а также филологи сравнительно узкого профиля.

Чем меньше документальных источников, тем труднее восстанавливать историю общества. Документальные источники имеют два неоценимых преимущества: во-первых, они, как правило, современны событиям и относительно более объективно передают то, что действительно случалось; во-вторых, если их достаточно много и можно убедиться в том, что большое или малое количество определенного типа документов не обусловлено случайным стечением обстоятельств их находки, то они позволяют сделать некоторые выводы относительно частоты или редкости тех или иных общественных явлений в эпоху, которую они освещают. Что же касается повествовательных, или так называемых нарративных, источников (как чисто литературных произведений, так и сочинений древних историков), то они сообщают нам, не о самих фактах, а лишь о том, что по этому поводу думали их авторы или общество, к которому авторы принадлежали. Конечно, историку полезно знать и это, однако лишь сравнительно редко мы можем проверить достоверность того, что сообщают нарративные источники. В частности, детали описания событий и особенно приводимые в нарративных источниках речи исторических персонажей едва ли не всегда недостоверны.

История древней Палестины известна почти исключительно по нарративным источникам, хотя за последнее время к ним прибавились ценные археологические данные, с помощью которых до известной степени можно проверять данные повествований. Последние сохранились в Библии — священном писании иудейской и христианской религий. Библия — не одна книга, а целая литература, состоящая из множества отдельных произведений, создававшихся с XII по II в. до н.э. (Ветхий завет) п в I—II вв. н.э. (Новый завет). В нее входят мифологические и легендарные повествования о сотворении мира и человечества, созданные окружавшими Палестину и жившими в Палестине пародами (главным образом евреями), уголовное, гражданское и ритуальное законодательство, прозаические исторические повествования (они поддаются в значительной мере проверке путем сопоставления с археологическими данными, а также с ассирийскими, вавилонскими и египетскими царскими надписями, а иногда и документами), религиозная и светская поэзия, обрывки эпоса, религиозная и светская дидактика, ритмически-стихотворные религиозные проповеди на политическую злобу дня (тоже часто сопоставимые с историческими известиями из других стран Ближнего Востока) и многое другое. Ясно, что исторически этот пестрый материал весьма неравноценен, однако с помощью методов исторической критики из библейских сочинений удается извлечь и много достоверной информации; к сожалению, исследованию древней истории Палестины сильно препятствует почти полное отсутствие документальных источников. Число их начало пополняться лишь за последнее время, особенно после нашумевших находок рукописей у Мертвого моря, относящихся ко II в. до н.э.— II в. н.э.