Пленница Волчьего Пламени (СИ) - Светлана (Лана) Волкова

упорство и проворство. Ума бы только побольше. Он быстро смотал бечеву, чтобы не мешалась, убрал за пазуху и двинулся на запах.

Глава 8

Вирелла не глядя неслась сквозь лесную чащу. Колючки чертополоха цеплялись к волосам и одежде. Ветви кустов и деревьев хлестали по щекам, едва не задевая глаза. Девушка не думала об исцарапанной коже, изодранной одежде. Бежала и бежала сломя голову.

Жуткий нелюдь не станет медлить. Враз кинется в погоню за ней. Если настигнет — Ви не вырвется. Поэтому бежать, бежать быстрее, бежать без оглядки. Плевать на боль, на кровь, струившуюся по щекам.

С кровью из царапин мешались слезы, которые Вирелла горько лила над предательством родных. Мама просто продала ее заезжему чудовищу. А дядя струсил, не стал защищать ее, стоило монстру рявкнуть на него. Грош цена их любви и заботе!

Обманули. Предали. Соленая жидкость из глаз лилась и лилась. Царапины немилосердно щипало. Каждый шаг давался все труднее. Ви начала выдыхаться. Сколько еще продлится изнурительная беготня по лесу?

Тут впереди забрезжил свет. Вирелла рванула к прогалине в лесной чащобе — и увидела утоптанную колею тракта. Она с облегчением выскочила на ровную дорогу, бросилась вперед. И увидела его.

Он стоял посреди дороги. Непринужденно жевал стебелек, будто ему нечем было тут заняться в ожидании пленницы. Ви стремглав развернулась и рванула в обратную сторону.

Она даже не различила, что за черная тень пронеслась мимо нее. А в следующий миг перед ней уже стоял проклятый варвар, перекрывая путь.

— Не набегалась? — спросил со своей гнусной невозмутимостью. — Ничего не забыла?

Он тряхнул переметной сумой с ее вещами.

— Куда ты собралась бежать, без денег, без вещей? Домой, к тем, кто отдал тебя мне? Ты еще не поняла, кто ты теперь? Ни разу не видела, что у вас делают с беглыми рабами?

Виреллу пронизал могильный холод. Рабыня. Она — рабыня этого чудовища. Так решила ее мать! И теперь, если она убежит от него, а ее поймают — отрежут уши и высекут нагишом на центральной площади любого города.

— Что ты со мной сделаешь?

— Отведу в земли волков.

— Зачем?!

Он поморщился, словно не желал отвечать.

— Потому что ты — моя собственность. И пойдешь туда, куда я захочу.

— А потом?! Что станет со мной там? Для чего ты меня туда ведешь?

— Приведу — узнаешь. Не задавай глупых вопросов. Ты много видела рабов, кто закидывает вопросами хозяев? Часто хозяева им отвечают? Или просто секут наглецов?

— Дядя Толвар ни разу не поднимал плеть на рабов!

— Я не дядя Толвар. Привыкай. Пойдешь сама или опять связать тебя?

— Пойду, — бросила Вирелла.

Что ей остается? Он во всем прав. У него есть документ, подписанный ее матерью. Его право на нее скреплено навечно. Навечно! Как, как мама могла так с ней обойтись?!

Оборотень зашагал по тракту. Ви поплелась следом. В голове завертелись ужасные картины ее будущего среди нелюдей. Он заставит ее работать на себя? Или… делать те постыдные вещи, что нужны мужчинам от женщин?

Вирелла не была неженкой и белоручкой. В доме дяди и мать, и она не были прихлебательницами и дармоедками. Обе старались отработать кров и хлеб. Конечно, самую черную работу им никто не поручал, но они не брезговали помогать и по дому, и на скотном дворе.

Девушке случалось наблюдать сношения животных — и слуги объясняли ей, что от этого рождается помет. И у людей случается так же. Она знала, как многие мужчины в их городе используют самых красивых рабынь. Пару лет назад дядя Толвар тоже привел одну такую…

Не прошло и месяца, как бедняжка отравилась насмерть рыбной похлебкой. А дядя потом несколько недель не разговаривал с тетей Фетмой. Мама говорила, что злыдня сжила со свету соперницу.

Вирелле было безумно жаль красивую девушку с глазами олененка. Она ни в чем не была виновата. Наверняка ей ничуть не хотелось служить подстилкой женатому мужчине и вызывать ненависть его жены. И погибнуть из-за ее ревности. Ее просто продали на утеху и погибель.

И вот теперь сама Ви в таком же положении. Какая-то рабыня. Ее продали, не спросив ее воли, ее желания. И как этот зверь станет ее использовать — ведомо лишь богам…

И кто знает — вдруг у него тоже есть ревнивая жена? Волчица, которой порешить соперницу — что травинку растоптать?.. Среди волков уж точно никто не заступится и не станет переживать за пришлую рабыню-человечку.

Глава 9

Так они шли еще пару часов. А потом оборотень объявил привал и перекус. Интересно, он сейчас пойдет охотиться на зайцев? Сдерет с бедного зверька шкурку заживо и сожрет сырым?

К удивлению Виреллы, Фернир охотиться не стал. Вытащил из-под широкой полы кафтана кожаный мешочек. Совсем небольшой. Сунул руку внутрь — и достал кусок ароматной буженины! Большой и тяжелый… Который совсем не мог уместиться в таком маленьком мешочке…

А следом — головку сыра, буханку хлеба — да не черствых сухарей, а свежего и душистого, словно только что из печи! Виреллу аж обдало теплом, исходившим от буханки.

И даже маленькую скатерку, свернутую в несколько раз. Ви поняла, что стала очевидцем некой запредельной магии. В их мелком провинциальном городке магов почти не было. Несколько лекарей, да и те больше пользовались отварами да порошками.

Чары использовали только за приличную плату — и в непростых случаях. Слишком много сил отнимало колдовство. Среди простых людей ходили слухи, что сами знахари платили ни много ни мало — днями своей жизни. Потому и не практиковали чары в лечении. Кому охота губить себя самого ради чужого спасения? Да и ради денег не особо.

Другой магии, кроме лекарской, Вирелла и вовсе не видала. Хотя слышала истории о разных чудесах и диковинах. И вот у нее на глазах творилось самое натуральное волшебство!

Девушка зачарованно смотрела, как Фернир расстилал скатерку, раскладывал на ней мясо, хлеб и сыр. Нож он отстегнул с пояса. Ловкими быстрыми движениями, не примеряясь, отсек тонкие, идеально ровные куски. Сложил бутерброды. Подвинул пару к Вирелле.

— Ешь. Захочешь добавки — не стесняйся, еще нарежу.

Девушка сглотнула слюну. Но не притронулась к зазывно пахнущей пище. Выжидающе смотрела на оборотня. Тот заметил ее взгляд, поднял бровь.

— Думаешь, отравлю? И зачем оно мне надо? Переводить добротную еду, когда