Демон государственности. Роман - Ирина Филева

Кеше понравилось бодрое настроение гостя. В семействе Анастасии Андреевны благополучно подрастало уже пятеро детей; домовой радовался ладу и скромному достатку в доме, и всё бы замечательно… Только что бы значили навязчивые видения с невиданными железными гадами в море и на суше, пылающими зданиями, бегущими людьми, дымом, смрадом? Что за схватка драконов? Вроде, и государственная жизнь успокоилась. На волне экономического подъёма окрепли монархические настроения; с великим размахом и всенародным ликованием в 1913 году империя праздновала 300-летие царствования дома Романовых; царь решился снова появиться перед народом, чего не делал после поражения в войне с Японией и революционных волнений.

Кризис гуманизма

На невские берега пришло быстротечное северное лето, когда природа поражает не столько буйством красок, сколько ненасытным стремлением утолить жажду бытия в немногие дни, напоенные светом, почти без перерыва на ночь. В одну из белых ночей в июне 1914 года Филя влетел в собрание домовых весь переполошенный:

– Беда! На Балканах снова запахло порохом! Сербский студент-террорист застрелил в Сараево наследника австрийского престола эрцгерцога Фердинанда и его жену. Бедный Фердинанд так неудачно поехал наблюдать за военными учениями во вновь присоединённых землях! Говорят, покушение не обошлось без тайного потворства кое-кого из сербских властей.

– Балканы – это где? Сараево – это что? И почему ты так взволнован убийством австрийского эрцгерцога? Зачем сербам его убивать? – отмахивались домовые, уверенные, что у Фили развилось психопатическое расстройство от недозрелых плодов домашнего парламентаризма.

Георгий из военной академии припомнил, в чём дело:

– Несколько лет назад оттуда чуть не началась большая европейская война. Это давние споры Австро-Венгрии и Сербии. Фердинанд был сторонником присоединения к Австро-Венгерской империи южнославянских земель после освобождения от турок, а сербы сами мечтали объединить их под эгидой Великой Сербии. Вражда обострилась, когда Австро-Венгрия отхватила у Турции Боснию и Герцеговину, да потребовала вывести сербские войска с территории Албании. А царский двор убеждён, что заступаться за братьев-славян и православную веру – наша историческая миссия, и Россия чуть было не вмешалась в эту историю.

– Столыпин был тогда ещё жив, – подхватил Филипп, – он решительно воспротивился столкновению с Германией и Австро-Венгрией из-за Сербии, говорил, развязать войну – значит развязать силы революции. Россия признала аннексию Боснии и Герцеговины. То-то было криков о поражении русской дипломатии среди сторонников панславянского братства! Однако тогда дело обошлось местными балканскими недоразумениями. Теперь кайзер Вильгельм под предлогом убийства в Сараево подталкивает Австро-Венгрию объявить войну Сербии. Сербы, понятно, обратятся за помощью к России, австрийцы – к союзной Германии, и тогда Германия получит повод двинуть свою мощь прямиком на Россию. И такая лавина зла и крови накроет просвещённое человечество с его разговорами о гуманизме и прогрессе!..

Волна тревоги прервала его мысль, домовые насторожились:

– Что за панславянский морок! Из-за нескольких пуль сербского фанатика Россия станет воевать одновременно с Австро-Венгрией и Германией? Это безумно и погибельно!

– Царьград – несбыточная древнерусская мечта. Через проливы Дарданеллы и Босфор пролегал заветный путь «из варяг в греки». С незапамятных времён киевские князья ходили в набеги на Константинополь. А московские князья, чуть отбившись от Орды, объявили себя духовными наследниками византийских императоров и провозгласили Москву третьим Римом, а, мол, четвёртому не бывать. После присоединения Тавриды на моей памяти императрица Екатерина Великая мечтала полностью изгнать турок из Европы, восстановить независимость Греции и возвести на престол в Константинополе своего внука, великого князя Константина. В её царствование не сложилось, а правнук Александр II едва не взял Константинополь, когда воевал с Турцией за освобождение Болгарии – русские войска всего в нескольких верстах были. Тогда вмешалась Англия, ввела военные корабли в Мраморное море и пригрозила остановить продвижение силой. Теперь царский двор желает поддержать сербов, чтобы укрепить влияние России на Балканах, контролировать Босфор и Дарданеллы и беспрепятственно выходить из Чёрного моря в Средиземноморье, как подобает великому государству. Это, де, обеспечит безопасность черноморского побережья и свободу экспортной торговли через проливы, поскольку основная часть зерна вывозится через южные порты.

– Проливы принадлежат кому? – недоумевали домовые, не имевшие понятия о географии, да и о многом из того, что сообщал Филя.

– Турции. Только восточный вопрос, или судьба земель распадающейся Османской империи, как и вопрос о свободном проходе кораблей через проливы – давний спор европейцев. Германия сейчас помогает Турции модернизироваться и перевооружаться, кайзер Вильгельм II объявил себя покровителем ислама. Если контроль над проливами получит Германия, пострадают интересы её главных соперников, Англии и Франции.

– Пусть бы сами разбирались между собой! Зачем ввязываться в войну ради чужих интересов? Англия не желала присутствия русских в проливах. Что изменилось? – набросились на Филю сородичи, как будто он принимал участие в политических интригах.

– Англия до того беспокоится из-за усиления Германии, что стала искать союза с Россией и согласилась поделить сферы влияния в Азии. Англия заключила военный союз с Францией; они дают нашему правительству кредиты, вкладывают капиталы в промышленность, и мы присоединились к союзу Антанта. У союзников имеются претензии к Германии насчёт мировой торговли и колоний, и потом, свои виды на азиатские владения Турции. Наши промышленники тоже жалуются на торговое засилье немцев. И вот в этой ситуации война за святую православную веру и славянское единение может встретить понимание в народе. Правда, православные братья сами передрались между собой за турецкие владения на Балканах. Два года назад они воевали с Османской империей, практически вытеснили её из Европы. Следом затеяли войну против прежней союзницы Болгарии, вступили в союз с османами, и турки себе вернули кое-что из прежних владений. Хорошо же будет выглядеть правительство в глазах народа, если Болгария или Румыния выступят на стороне Германии! Долго придётся всем путаться в балканском узле; там не одна война ещё будет!..

– Если на братьев-славян рассчитывать не приходится… Получи Россия заморские проливы, удержит ли? Выходит, всё дело в мировой торговле? Не слишком ли дорого обойдётся этот государственный интерес? Ничего в этих хитросплетениях не понимаю, но сдаётся мне, торговцы в конце концов и получат власть над миром, чьей бы победой дело ни кончилось. Грядут времена владычества спекулянтов и торгашей, – в обычной своей простоте вывел Кеша.

Духи очага, хотя по природе далеки от политики, способны воспринимать, когда в мире творится что-то неладное. Приближение бури, что ни говори, ощущалось повсеместно. Войны и анархия для этих робких существ не менее пагубны, чем для людей. В таких мрачных делах замешаны демоны куда выше рангом, с которыми им, скромным домоседам, боязно иметь дело. Стареющие великодержавные демоны вступили в соперничество за мировое влияние. В потустороннем мире плодились безличные сущности индустриальной эпохи, которые уже не довольствовались повседневным высасыванием мозгов и душ тех, кто на них работал – они жаждали парной крови человеческих жертвоприношений. Развитие медицины и сельскохозяйственных технологий вызвало бурный прирост населения в Европе – так, в Германии каждый год население прирастало на несколько миллионов; и сам рост населения вынуждал бороться за жизненное пространство, за колонии, за рынки сбыта. Сумрачный германский гений с его энергией и дисциплинированной инженерной мыслью, в ногу с техническим прогрессом породил мощные запасы оружия, которые только ждали момента, чтобы двинуться на ленивые просторы востока и включиться в борьбу за передел мира.

Еще не улеглась пыль знойного июля, как Сербия, Австро-Венгрия, Германия, Франция объявили мобилизацию. Между дипломатическими ведомствами стран шёл сумасшедший обмен телеграммами. В день объявления Австро-Венгрией войны Сербии, 28 июля, Россия начала частичную мобилизацию. В Таврическом дворце лидеры всех партий и представители оппозиционных групп в патриотическом воодушевлении друг за другом восходили на кафедру, подпертую двуглавым византийским орлом, и обещали всецело поддержать государственную власть в грядущей войне. В осознании грозного момента даже рабочие приостановили забастовки.