Вторая Гаммы - Гоар Маркосян-Каспер

— Глянь-ка! По-моему, это не бронза. И совсем уж не медь.

Маран повернулся к экрану и некоторое время смотрел на нож, потом кивнул в знак согласия.

— Продолжай, — сказал он, снова утыкаясь в разложенные кругом детали.

Поразмыслив, Дан принялся изучать одежду туземцев. Он не сомневался, что большей частью она окажется кожаной, ведь главным достоянием кочевых племен должны быть стада, одновременно транспорт, пища и материал для одежды и обуви. Однако из кожи были сшиты, в основном, балахоны и короткие, до колен, штаны мужчин, а на женские наряды определенно пошла какая-то ткань, грубая, похожая на мешковину, но разных, иногда довольно ярких цветов, ограничивавшихся, правда, оттенками красного и синего, изредка желтого. Наверно, выбор красителей у них невелик, подумал Дан, скорее всего, это какие-то виды растений. Что еще? Приглядевшись, он понял, что голени наездников тоже обмотаны тканью, заправленной внизу в нечто типа примитивных мокасин, а саму матерчатую оболочку придерживают веревки, накрученные в несколько рядов и завязанные у лодыжек. Так… Он снова задумался. Можно ли сделать вывод, что ремесленники, бесспорно, имеющие место быть, относятся к какому-то оседлому народу, у которого кочевники покупают или, допустим, выменивают на мясо и шкуры всякие изделия? Или они сами изобрели ткацкий станок и доменную печь? Обращаться к земному опыту бессмысленно, никто не имеет никакого понятия о тех доисторических временах, когда земледелия и, следовательно, стимула оставаться на одном месте, еще не существовало. Или имеет? Неважно, сам он, по крайней мере, ничего о той эпохе не знает, потому бесполезно ломать голову, пытаясь заниматься экстраполяциями, надо просто искать. Он прокрутил запись до того места, где была запечатлена центральная часть становища, и принялся ее изучать.

Три последующих дня прошли в том же ритме, Маран и Эвальд корпели над блоком с утра до вечера, отрываясь от работы только, чтобы, обычно по очереди, немного размяться, походив по травке в окрестностях астролета. Дан же гонял запись взад-вперед, пытаясь выжать из нее все, что возможно, особенно его интересовал «цирк шапито», резиденция правителя, надо полагать, местного Аттилы или Чингиз-хана, однако в окрестностях большого шатра да и во всей отгороженной зоне никого, хоть чем-то отличавшегося от остальных обитателей орды, видно не было, а проникнуть внутрь или дождаться, пока конфигурация изменится… Увы! Без зондов, простого и эффективного инструмента, позволявшего проводить наблюдения в динамике и почти везде, во всяком случае, на любом открытом месте, он чувствовал себя, как без рук. Или как привыкший к столовым приборам человек, перед которым поставили тарелку супа и предложили съесть его без ложки. Но делать было нечего, и он придирчиво рассматривал кадр за кадром, надиктовывая параллельно впечатления от увиденного. Добытые сведения… или саму их добычу?.. следовало как-то упорядочить, поразмыслив, он вспомнил первую свою встречу с шефом, прилетевшим на базу, дабы вникнуть в подробности их с Никой торенских похождений и ошарашившего его неожиданным вопросом о том, что едят бакны, и начал свои заметки с рациона кочевников. Ели те кроме мяса, кстати, все, как один, вареного, очевидно, по опыту зная то, что Дану сообщил анализатор, какие-то крупные клубни дикорастущего, надо думать, растения или растений, а еще доили своих «лошадей», правда, молока в естественном виде как будто не пили, а створаживали его или давали прокиснуть. Далее. Одежда их, которую он исследовал уже при первом просмотре, была из кожи либо ткани, однако ткацкого станка Дан, несмотря на все старания, не обнаружил, впрочем, вряд ли таковые держали бы вне помещений. Украшения сводились к минимуму — примитивные бусы из сушеных ягод, корявые рисунки на щитах, нередко попадались и похожие на жестяные бляхи с выбитым на них орнаментом, которые мужчины цепляли на свои кожаные рубахи наподобие нагрудных знаков. Вот и все местное «искусство». Да, еще горшки, раскрашенные желтой или синей краской глиняные горшки с грубо намалеванными на них фигурками. Почти все мужчины носили оружие — луки со стрелами, копья, боевые топоры и мечи, последних было мало, у каждого десятого, скажем, то ли они появились недавно, то ли не хватало железа. Наконечники у стрел и копий, равно как и мечи, были железные, правда, моментами Дан в этом все же сомневался, как-никак он судил лишь по внешнему виду, специалист, конечно, разобрался бы лучше, он себя таковым не считал… вот так всегда! Что они из металла, он был убежден, но какого? По идее, это могла быть все-таки бронза. Правда, во времена гуннов… Но земные гунны сосуществовали с римлянами… Да, неблагодарная штука экстраполяция! Дан вспомнил лахинов, античных, можно сказать, воинов, несокрушимую сталь которых на Земле не могли воспроизвести по сей день… Что еще? Занятия. Главным занятием здешних кочевников, не считая, разумеется, скотоводства и, скорее всего, охоты, была война. Досконально изучив запись, Дан насчитал несколько десятков мелких стычек с применением всего возможного оружия и неизбежными изуродованными трупами, большого сражения, правда, не оказалось, но это ни о чем не говорило, скорее всего, местная война из подобных мелких стычек и состояла, перманентная война, без начала и без конца, с переменным успехом, и непонятно даже, кого с кем, все воины, на взгляд Дана, во всяком случае, были одинаковы или, по крайней мере, весьма схожи. Кажется, они отличались по рисункам на щитах, те были довольно разнообразны, но на данный момент классификации не поддавались. Из-за чего воевали? Из-за пастбищ? В степи, занимавшей целый континент, по площади почти равный Евразии и Северной Америке, вместе взятым, и отнюдь не перенаселенной? Впрочем, как раз об этой стороне дела судить было трудно, к оценке ее он, несомненно, подходил со своей меркой, с позиций горожанина, прожившего всю жизнь в мире оседлости и никогда не видевшего, пусть и на других планетах, кочевых племен. Нормальному человеку достаточно сотни квадратных метров, земледельцу, конечно, нужно больше, но ровно столько, сколько он в состоянии вспахать и засеять. А тут… Нет, судить о том, сколько квадратных километров или десятков их, либо даже сотен, необходимо для того, чтобы с них кормилось стадо в тысячу, скажем, голов, он был определенно не в состоянии. Так что, может, именно из-за пастбищ они и сражались. А почему не меняли образ жизни, не переходили к земледелию, как случилось с человеком на прочих планетах, которые он населял?

— Может, здесь нет растений, которые стоило бы возделывать, — предположил Маран, когда Дан поделился с ним своими сомнениями.

— Но есть же клубни, которые они едят, — возразил Дан.

— Картофель, так сказать? Но злаков вроде нет.

— Да, как будто. Но, не имея полей, они могли бы завести хотя бы огороды.

— Наверно, этого мало, чтобы прокормиться.

— Ну а плюс скот?

— Для оседлого скотоводства, скорее всего, тоже нужен дополнительный корм, одной травы недостаточно… Впрочем, не знаю. Сами мы вряд ли с этим разберемся, да еще так, с наскоку, тут надо копать глубже.

— Ну ладно, а развалины? — спросил Дан. — Откуда развалины, если тут никогда не было оседлых народов?

Вопрос был риторический, Маран только пожал плечами и задал встречный:

— А ты обратил внимание на то, сколько здесь бегает малышни?

На этот раз пожал плечами Дан:

— Это типично для всех первобытных народов. И не только первобытных. Еще два-три века назад на Земле в каждой семье рождалось по десятку детей.

Маран лишь хмыкнул, но позднее, когда ворочаясь на неудобном диванчике, Дан услышал храп Эвальда, молодой человек засыпал, едва коснувшись головой подушки, то бишь сложенного одеяла, и тихо спросил:

— О чем ты думаешь? — Маран, которому был адресован его вопрос, отозвался почти сразу:

— О корнях гуманизма.

— А конкретно?

— О том, что уровень гуманистических устремлений человечества прямо пропорционален качеству противозачаточных средств.

— Как-как?

— А так, что чем меньше у человека детей, тем менее он склонен посылать их на войну. Если б в средние века у дворян было по одному сыну, эти парни наследовали бы отцовские поместья и занимались бы их благоустройством, иными словами, мирным трудом. Но когда во дворе замка болтается еще пять-шесть дюжих ребят, которых некуда приткнуть, их посылают на феодальную войну или в крестовый поход, авось добудут себе там состояние или землю, а коли погибнут, не беда, не придется ломать голову над тем, как не дать ни одному из них прирезать старшего брата, чтобы стать наследником. Собственно говоря, я никаких Америк не открываю, до историков, по-моему, все это дошло давно, но лишь теоретически, не столь наглядно.

— Ты противоречишь самому себе, — заметил Дан. — Ты ведь говорил, что деторождение в Бакнии никогда не было чрезмерным. Но в то же время бакны всегда были воинственным народом. Твои слова.