Мы - пионеры, дети рабочих - Александр Торин

-- Извините, -- я принял защитную позу, -- Я не люблю печенье. Я вообще не ем сладкого.

-- Как вам не стыдно! Как вы смеете! -- Это перешла в наступление мамаша- родительница, до сих пор скрывавшаяся в тени моего гаража. -- Какой пример вы подаете молодежи... И такие люди вселяются в наш

район! Позор!

-- Позор, -- взвизгнул толстенький китаенок с очках с выпуклыми линзами и захлопал глазками.

-- Вы в чем-то правы, -- невольно согласился я. Здесь я был необъективен. Вспомнил я в тот момент Володю Чумакова, с которым учился в школе. Убейте меня, но он был вылитый этот американский китаенок. Толстенький, монголоидный и в очках, над ним в школе издевались, словом, проникся я вдруг к этому очкарику сочувствием. -- Шесть долларов. Сдачи не надо. Спасибо. Боже, храни Америку. -- И захлопнул дверь.

Работа не клеилась, трудовой энтузиазм куда-то пропал, а вместе с ним испортилось настроение. К тому же, кофе за время моих объяснений со скаутами остыл и стал невкусным. Я рассеянно перевернул несколько страничек, закурил сигарету, и начал раздражаться.

-- Черт бы их побрал, -- я раздосадованно потер лоб. Самое противное в работе, требующей сосредоточения -- отрываться. Бывает, только включился, проник в спрятанную от смертных суть, летит страничка за страничкой, приоткрывается небесный астрал, а тут появятся вот такие... Позвонят в дверь...

И пришлось мне идти на кухню, кипятить чайник, заваривать свежий кофе и нервно курить. Наконец, творческий процесс снова запустился. Впрочем, продолжалось мое счастливое состояние весьма недолго -- каких-нибудь полчаса. Мой хрупкий, но постепенно становящийся гармоничным внутренний мир, был безжалостно разрушен возбужденными детскими криками, которые проникали в комнату через окно. Я прислушался, что еще мне оставалось делать?

-- Левее. Еще левее! Натягивай веревку -- в голосе руководителя прорывались басовые нотки.

-- Да не могу я, -- чуть не плача отвечал ему тоненький, совсем детский голосок.

-- У скаутов не бывает такого, чтобы они чего-нибудь не смогли! Тяни сильнее, вместе с друзьями.

-- Тяну, не получается...

-- Значит, ты недостоин быть младшим скаутом.

-- Я достоин! -- детский голосок начал всхлипывать.

-- Это что еще за сопли в наших рядах? А ну-ка, взялись! Старайся всегда, пытайся везде, до последнего дня. Тяни, и никаких проблем...

-- Вот лозунг мой и солнца, -- с ужасом произнес я, задумавшись о проблемах художественной детской литературы на русском и английском языках.

-- Ура!!! Получилось!

-- Я же тебе говорил, -- в голосе старшего, и начинающего басить, слышалась какая-то фальшивая бравада, и одновременно неуверенность в собственных словах. -- У скаутов всегда все получается. Поправь сейчас-же галстук. Тоже мне, младший брат. Мы должны быть примером. Сейчас отряд придет, будем палатки ставить.

-- А можно мне спать с тобой, в одной палатке?

-- Нельзя. Младшие спят со младшими. Таков закон скаутов.

-- Ну, пожалуйста... Я очень хочу. Я... Я ...

-- Будешь спать с Джеком и с Шаном.

-- Ну я тебя умоляю.... Ну что тебе стоит!

-- Молчать! Младший кандидат в члены скаутской организации, равняйсь, смирно!

Я с легким испугом выглянул в окно. За соседским забором, высотой мне с грудь, в землю был вбит бамбуковый кол, напомнивший мне осиновый. Кол был расперт бельевыми веревками, вершина его логически завершалась звездно-полосатым американским флагом. Около древка стоял долговязый парень совершенно китайской внешности в скаутской форме, а рядом с ним вытянулся по стойке смирно тот самый трогательный очкарик, из-за которого я купил ненавистное скаутское печенье.

-- Ну да, ну конечно, флаги будем поднимать, -- мрачно пробурчал я, еще не подозревая, какие испытания готовит мне судьба. -- Хорошо, давайте я вам вымпел победителя социалистического соревнования на антенне подвешу...

Вымпел этот, запавший мне в душу, я на прошлой неделе обнаружил в магазине антиквариата под названием "Бомбейская Кампания"."Победителю социалистического соревнования цеха номер пять плодоовощной базы двенадцать Краснопресненского района города Москвы товарищу Воробьеву от первого секретаря городской партийной организации тов. Гришина".

Нет, работать в первый, один из пяти, драгоценный день отпуска, мне, по-видимому, не было суждено.

-- Правее. Вместе, вместе тяните. Забивай, забивай...

День, скорее всего, был потерян бесповоротно и окончательно. На соседнем участке, за забором, на моих глазах разбивался палаточный лагерь. Человек десять в рубашечках со столь печально знакомыми мне галстуками и пилотками, таскали металлические трубки, молотки, и, стена к стене, возводили все новые палатки.

-- Четыре, пять,-- Черт побери! Я насчитал пять палаток, и почувствовал предательскую головную боль.

Отряд, строиться! -- неожиданно рявкнул долговязый парень. -- Смирнаа!

Приготовиться к подъему флага!

-- Па-ра-ра-ра -- ра-ра! -- пропел горн. Впрочем, флаг застрял, недоехав до вершины, видимо, зацепился за сучок.

-- Скауты... -- Долговязый откашлялся. -- К библии! Сегодня мы читаем отрывки из книги Генезиса, страница пятьдесят три.

-- И испепелю тебя и города народа твоего небесным огнем!

-- Скаут Джаоронг!

-- Я! -- Толстенький мальчик в очках вытянулся по стойке "смирно".

-- О каком народе идет речь?

-- О ревизионистах и предателях с севера, погрязших в грехах и коррупции. О тех, кто примазался к коммунистическому движению, но, на поверку , оказался лживым шакалом.

-- Правильно, скаут Джаоронг! Что говорил о них великий председатель Мао?

И тут очкарик разразился длинной цитатой на китайском языке.

-- Скауты! Равнение на знамя! -- Рявкнул старший брат.

-- Ра-ра-ра, ра-ра, ра-ра! -- Раздалась громкая речевка, я уже не разобрал, по-английски или по-китайски. Чем угодно клянусь, она мне напомнила как две капли воды стихотворение "Кто шагает дружно в ряд, пионерский наш отряд".

Но когда два долговязых подростка в шортиках и галстуках с важным видом пронесли мимо стоящих под звездно-полосатым флагом и отдающих пионерский салют детей красно-звездчатый китайский флаг, я потерял чувство реальности.

-- Идиоты, -- я тихо застонал.

-- Ра-ра-ра-ра, ра-ра -- ревело за забором.

-- Эй, -- в отчаянии взревел я. -- Скауты! Побойтесь Бога и председателя Мао!

-- Ра-ра-ра-ра, ра-ра, -- речевка вяло скисла.

-- Мама! -- Замычал старший скаут. -- Сосед нам мешает.

-- Эй, мистер, -- в поле моего зрения появилась пожилая женщина. -- В чем дело?

"Хунвейбинка" -- мгновенно понял я.-- Извините, -- я попытался быть вежливым настолько, насколько мог. -- Вы бы не могли заниматься всем этим немного потише...

-- Почему это? -- Хозяйка перешла в наступление. --Вам должно бы быть стыдно! И вообще, как вы смеете мешать нашим детям? -- Слово "нашим" было нарочито подчеркнуто. -- Кстати, мистер, это - наша частная собственность. Если вы посмеете еще раз нас побеспокоить, мы вызовем полицию.