Закодированная Россия - Александр Крыласов

– А, в общем-то, народ наш трёхжильный, хороший у нас народ. Не из таких испытаний с честью выходил, выйдет и сейчас, не сомневаюсь. А вы, товарищи?

Все послушно закивали головами, включая Севу. Правда, не совсем было понятно, как кивать, как да или как нет. «Вот это да», – подумал Сева. Он всё чаще ловил себя на мысли, что комментирует происходящее как сторонний наблюдатель. Ещё бы, он являлся во многом зачинщиком происходящего, и как всякий творец наблюдал за плодами своих усилий. Вот это номер. А ещё всякие умные политологи говорят: «к прошлому возврата нет, тоталитаризм сдох, у демократии нет альтернативы». Ещё восьми утра нет, а вот, пожалуйста, диктатура в отдельно взятом вагоне. И свой диктатор есть, и послушный электорат. А менеджер этот худосочный, наверняка, в замы метит, вон, как преданно на вождя смотрит.

– А вы, товарищ, вы, вы, – новоявленный вождь явно обращался к Севе, который за двадцать лет поотвык от этого большевистского обращения.

– Скажите, вы не доктор Крылов?

«Прихватили, как есть прихватили», – заметалось в Севином мозгу. Переход от философских рассуждений к пионерскому страху злостного прогульщика удивляли его самого.

– Ну что вы, – голос Севы был не очень естественен, – откуда доктору Крылову взяться в подмосковной электричке в такую рань? У меня есть с ним некоторое отдалённое сходство. Вообще-то учительствую я, – наглея, входя в роль и постаравшись изменить голос, Сева попёр как танк на «вождя».

– А, вот вы, товарищ, отдаёте себе отчёт, что приписываете диверсионные действия нашим доблестным спецслужбам? В своём ли вы уме? Да за такие разговорчики вас первого следует сдать куда следует.

Вагонное настроение резко поменялось.

– Действительно, чтобы наши травили наших? Логика не выдерживает таких версий, – вернул, наконец, себе голос худосочный, – моё мнение…

Его мнения Сева так и не узнал, сойдя на первой же платформе. Ожидая следующую электричку, он напевал:

«Вагонные споры последнее дело

Когда больше нечего пить»…

Наконец, добравшись до Курского вокзала, Сева первым делом купил себе бейсболку и гопнические тёмные очки в пол-лица, чтобы впредь не узнавали. Бережёного Бог бережёт, а то ещё самосуд устроят, – благоразумно решил он. Что поражало – это невесть откуда взявшиеся плазменные панели, развешенные по Москве через каждые двести метров. По ним в режиме нон-стоп гоняли чудовищные по правдоподобности кадры: вот, нестарый ещё мужик, бьётся в судорогах перед дверями винного магазина. Камера выхватывает его вытаращенный глаз и прикушенный язык. Кровь хлещет по подбородку. Вот голова вздымается, вот вновь утопает в придорожной пыли. Вот женщина роняет банку джин-тоника и, схватившись за горло, начинает раздирать его ногтями. Ей не хватает воздуха, она задыхается, хрипит, хрипит, медленно оседает. Глядя на эти кадры Сева, заметил, что сам не дышит уже около минуты. Судорожно схватив ртом воздух, раздышался и решил больше в телевизоры не смотреть. Ну, Виталик, ну профи. Это же надо такое за три недели запаять. Если бы Сева сам не стоял у кормила, он бы ни за что не поверил, что в судорогах корчатся наёмные актёры, дикторы радио наговаривают давно написанный текст, а газеты выпущены ещё два дня назад. Единственное, что смущало: всё это стоило запредельных денег, а социализм уже давно миновал. Насколько у Виталика и его команды хватит бюджета поддерживать такой нерв? Ну, и главное, чем это всё может закончиться?

Народ на улицах конкретно шарахался от экрана к экрану. Из динамиков, чудовищно расплодившихся по городу, неслись предсмертные хрипы умирающих от алкоголя. Газеты так вообще было страшно брать в руки. Все винные отделы были опечатаны, все винные магазины закрыты. Всё спиртное убрано с витрин и из ларьков. В кафе и ресторанах подавали только сельтерскую, правда, желающих принять на грудь и так не наблюдалось. Сева ломанул домой, чтобы самому не сойти с ума от содеянного. Но и дома, щёлкая пультом и путешествуя по всем транслируемым каналам, он видел одно и тоже: СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, СМЕРТЬ от зелёного змия.

На следующее утро Сева, первым делом схватился за пульт. Как ни странно, смертей уже не было. Наоборот. По всем каналам утверждали, что ситуация под контролем. Диверсанты задержаны и понесут заслуженное наказание. Враг будет разбит. Победа будет за нами. А пока, в целях всеобщей безопасности, вводится комендантский день. На улицу без лишней надобности лучше не выходить. Если всё-таки выйдете, обязательно иметь при себе документы, удостоверяющие личность. Но лучше, дорогие граждане, не выходить. И ни слова о вчерашних ужасах. Между этими жизнеутверждающими выступлениями бесконечный балет «лебединое озеро» по всем каналам. Сева сунулся, было на улицу, но, заметив военный патруль, вернулся к себе. За окном рычали военные грузовики, сигналили милицейские воронки, маршировали солдаты. Ночные кошмары становились реальностью. Сева включил DVD и смотрел все фильмы подряд, лишь бы не думать. Хотел позвонить жене, телефоны не работали, ни сотовый, ни городской. В час дня отключили воду. В два вырубилось электричество. В три отключили газ. Оставалось только вспоминать. Как-то на приём к нему пришла женщина, работающая в банке, и привела мужа – частного бомбилу, то есть водителя – частника. Мужик три дня побомбит, денег насобирает, три дня культурно распивает, три дня побомбит, три дня отмечает. А что? Сам себе хозяин. Начальства нет, предрейсовых осмотров нет. Красота. Но его жене такая красота была не по вкусу. То от мужа перегаром разит, то грязно домогаться начинает, а ей завтра к восьми утра в банк чужие деньги считать. Надумала его кодировать. Он ни в какую. Пошла ты, говорит, сама кодируйся. Но всё-таки уговорила к доктору хотя бы на консультацию прийти. Сидит себе Сева в белом халате, историю болезни пишет, и вдруг впирается такая очумелая парочка. И с порога начинается ссора, грозящая перейти в кровавую драку. Доктора как будто вообще нет. – Дура, пил и буду пить. Чего ты меня сюда притащила? Тебе самой лечиться надо. А по маме твоей психушка плачет.

– Слизень, гад гадский. Всю жизнь мне испоганил, всю кровь выпил, пьянчуга чёртов. Да чтоб у тебя на лбу хрен вырос.

– Щас, точно в чавку дам, банкирша хренова. Держите меня двадцать человек. Я за себя не отвечаю.

Сева историю болезни пишет, семейка ругается, минуты текут. Через полчаса запал иссяк. Сева так спокойно говорит: «Милая женщина, подождите нас, пожалуйста, пятнадцать минут в коридоре. Мы поговорим с вашим мужем и примем необходимое решение». Тётка помялась, помялась, но вышла. И тогда Сева так проникновенно говорит: «Батенька, мне абсолютно всё равно, завяжете вы или нет. Это ваше частное дело, но давайте посмотрим правде в глаза. Продолжительность жизни мужиков в России 54 года, врут, что 58. Женщин 74 года. Нигде в мире нет такой разницы. Женщины живут дольше во всём мире, это да, на три – четыре года, но не на двадцать же. А почему? А потому, что наши мужики рвутся на тот свет прямо наперегонки. Кого не спросишь – сколько за день выпиваешь? Литр, полтора водки не меньше. Сколько выкуриваешь – две, две с половиной пачки. А как выпьют, так и до трёх пачек сигарет выходит. И что, от этого здоровья прибавляется? Нет, от этого здоровье убывает. Поэтому зря, ты любезный, с супругой ругаешься. Пиши на неё завещание и продолжай свой развесёлый образ жизни. И каждый при своём: она при машине и квартире, а вы, любезный, в сырой земле.

– Чего это в сырой земле? Я вас всех переживу.

– Да? Ну, давайте тогда давление померим, а то ваш цвет лица напоминает баклажан, и ручонки ходуном ходят. Видать не опохмелялись?

– Не опохмелялся, – голос мужика значительно сдал.

– Напрасно, напрасно. Если хочешь быть здоров, похмеляйся. Это я вам как специалист говорю. Все белые горячки и эпилептические припадки происходят не на высоте запоя, а при резком бросании.

– Так что же, не бросать, а похмеляться постоянно.

– Не надо передёргивать. Надо похмелиться ста граммами и быстро к наркологу бежать, пусть он оказывает квалифицированную помощь. Вот, допустим, у вас в квартире запахло газом. Что делает грамотный жилец? Он сразу звонит 01. Вызывает газовщиков и перекладывает свои проблемы на них. Что делает неграмотный? Он пошире раскрывает форточки, мол, проветрится, само рассосётся. Или вообще, вооружившись отвёрткой, самолично лезет в газовую плиту. А потом полдома взлетает на воздух. Будем давление мерить?

Давление оказалось 240/160 мм рт ст.

– Ну-с, и как же мы будем жить дальше? Если померить давление у вашей жены, наверняка, будет 120/80. На женщин ссоры действуют успокаивающе. А если ещё и всплакнёт, так вообще всё замечательно. А вы, дружок, на пороге гипертонического криза. А дальше на выбор? Инфаркт или инсульт. Что вам ближе? И говорю я это не для того, чтобы срубить несчастные три тысячи, а потому что я на стороне мужиков. Как говорит мой тесть: мужчина и женщина – это два разных биологических вида. А тесть биолог, ему видней. И я, как представитель мужского, защищаю свой вид. А что дальше делать – решать вам и только вам.