Джаз - Илья Бояшов

Эпопея с государством, вся территория которого разместилась на морской платформе в пенистом, словно пиво «Гиннесс», бодрящем Северном море, завязалась за несколько лет до выбранного мною дня.

Англичане – известные чудаки. Они ухитряются находить себе удивительнейшие занятия (так называемые хобби), до которых не могут додуматься даже такие неутомимые сумасброды, как янки. Рассыпанные по британской истории примеры разнообразных безумств, выходок, эскапад и опасного для окружающих «образа жизни» всех этих лордов, поэтов, башмачников, физиков, искателей философского камня и потусторонних миров попросту бесконечны…

Основатель самой дурацкой монархии на свете, будущий князь Рой I Бейтс, тогда еще просто Пэдди Рой Бейтс, отставной майор, обремененный бульдожьим характером, женой и двумя отпрысками, старший из которых, Майкл, оказался впоследствии ценным помощником своему папаше, после прощания с Вооруженными силами какое-то время подрабатывал рыбаком. Затем к этому классическому эксцентрику прилипла банным листом поначалу не такая уж и безумная идейка.

Угрюмые детища Второй мировой – морские платформы-башни ВМС Великобритании (опоры их намертво вросли в грунт) – маячили достаточно далеко от английского берега (устье Темзы) и были щедро снабжены устаревшими трехдюймовками. Трудились там и более новые расторопные девяносточетырехмиллиметровые автоматы пушечной фирмы «Виккерс». В годину воздушной битвы за Британию орудия прилежно доставляли по назначению целые россыпи зенитных снарядов. Платформы сыграли свою (правда, весьма скромную) роль в том, что Гитлер махнул в конце концов рукой на идею вбомбить чертов остров в каменный век. 1945 год поставил крест и на фюрере, и на противостоящих ему твердынях – почти все их благополучно разрушили. Заржавевшая башня «Рафс-Тауэр», которую до сих пор без толку пытаются разбить волны, редким исключением осталась стоять за пределами территориальных английских вод.

Послевоенное правительство обнищавшей страны (продовольственные карточки, серые очереди за молоком, черный рынок, собачий холод в британских домах), озабоченное поисками угля и хлеба насущного, не менее озабочено было моралью. Дружественно «оккупировавшие», наряду со своими белыми собратьями, в лихие 1943–1944 годы Ливерпуль, Манчестер и Лондон лиловые выходцы из Алабамы и Мемфиса (американский корпус готовился к высадке в Европе) не имели проблем с женской частью страны, гордящейся рыжеволосостью и лопоухостью как верным признаком аристократизма. Нужда в чулках, сигаретах да и просто в мужчинах целыми пачками посылала рыжеволосых и лопоухих англосаксонских дам в лапы добродушных мавров с их чудовищным акцентом (явное издевательство над правильной лондонской речью), с их сигарами, дымящими, подобно трубам линкоров, с их удивительными зубами, природная надраенность которых уже тогда приносила миллионную прибыль голливудским дантистам, заставляя весь пребывающий в зависти к подобной сахарной белизне Голливуд просиживать штаны в стоматологических кабинетах, наконец, с их нагло дразнящей тарелками, тромбонами, саксофонами, трясущейся, разодранной музыкой. Когда негры благополучно отбыли, нелюбовь столпов британского Министерства культуры к разухабистому американскому джазу как одному из самых ярких воплощений «дружеской оккупации» превратилась в 50-е в плохо скрываемую ненависть к очередным совратителям – Чаку Берри и Элвису Пресли. Подобное отношение приводило в ярость британских подростков, вынужденных по ночам ловить едва пробивающееся сквозь помехи в эфире радио Западного Берлина (вот там-то надолго расположились оккупационные войска – джаз вперемешку с рок-н-роллом забили местные радиоволны). Музыка чокнутых американцев свирепствовала во всей остальной Европе, но замшелые лорды-пни верхней палаты парламента (как и простолюдины нижней) продолжали упорствовать в убеждении – нравственность подданных лишь выиграет от того, что британское радиовещание не снизойдет до программ, которые, расплодившись, словно кролики, в том же ужаснейшем Люксембурге, готовы днем и ночью гонять песенки Литл Ричарда. Все было сделано для того, чтобы в беспокойных головах субъектов, подобных Пэдди, зазудела фривольная мысль: пиратские радиостанции!

Любой историк, всерьез занимающийся историей стран, рано или поздно упрется в единственный вывод: основа каждого государства покоится на бандитизме. Следуя верному правилу, будущий князь приступил к военным действиям в 1965 году. Источники скромно упоминают о «вытеснении» Роем с еще одного сохранившегося железного островка, платформы «Нок Джон Тауэр», сотрудников вещавшего на Британское королевство «Радио Сити» (остается догадываться, каким образом проходило «вытеснение»). Как бы там ни было, завоевателю весьма пригодился забытый, видимо, впопыхах бежавшими аборигенами добротный американский военный радиомаяк. Разбойник Бейтс с размахом наладил дело: целый год его детище болтало, пело и трещало двадцать четыре часа в сутки. Лихорадочная деятельность привела к тому, что взбесившиеся от бесконечно повторяемых Чака, Элвиса и их ливерпульских и лондонских подражателей власти затеяли против наглеца настоящий «крестовый поход», влепив в итоге сутяжничества весьма болезненный штраф (нарушение первой части закона о беспроволочном телеграфе).

Столкнувшись с более могущественными, чем он сам, грабителями (прокуроры, констебли, судебные приставы), спины которых подпирала вся мощь образовавшейся гораздо ранее, хотя и весьма похожим способом, Британской империи, Бульдог Пэдди быстро собрал вещички. Перебраться на очередной (на этот раз необитаемый) «остров» ему помог другой откровенный бандит, дружок Ронан О’Рэйли, ведущий знаменитого хулиганского «Радио Каролин».

Забытая военными и самим Богом башня «Рафс Тауэр» (блин площадки на двух железных ногах) привлекала единственным преимуществом – независимостью от правосудия. Как уже было замечено, она влачила жалкое существование за трехмильной зоной – действие свирепствующего на берегу (и возле берега) британского права здесь совершенно исключалось. «Земля обетованная» казалась настоящим подарком для двух хитроумных подельников, однако Бейтс не успел развернуться: государство все-таки догнало его и там. Вступивший вскоре в силу закон самым категорическим образом запретил вещание со всех подобных «Рафс Таэур» платформ. Ко всему прочему случилась еще одна неприятность – друзья-пираты повздорили. И вот здесь-то Пэдди пробило. Он провозгласил создание на «Рафс Тауэр» независимого княжества Силенд (по-русски – примерно – Поморье), а себя его главой; это заставило позеленеть от зависти его бывшего компаньона. Князь Рой I Бейтс, судя по заявлению, собирался единолично владеть ничейной грудой железа. О’Рэйли засучил рукава.

9 октября 1967 года, в тот самый день, когда А. А. Гасконский упоенно работал в архангельском Ботаническом саду, пилота Клементса волокли в плен коммунисты, а к безвестной монахине подносили спичку ее скорбные единомышленники, армия Силенда (несколько вскарабкавшихся на платформу приятелей Роя, а также наследный принц – воинственный сын Майкл) княжеским указом была приведена в состояние полной готовности.

Сведения о вооружении верных Бейтсу войск сильно разнятся. По одной версии, в арсенал входили пара-другая ружей и последний довод мини-королей – бутылки с зажигательной смесью. По другой, откровенно шокирующей, солдаты Роя встретили его бывшего союзника и дорогого друга, попытавшегося взять платформу отчаянным штурмом, автоматами, пулеметом и даже единственным огнеметом (!). Та к как со стариной О’Рэйли приплыли молодцы не из робкого десятка, то бойня кипела нешуточная. Всполошившиеся, словно утки, в которых бросили камнем, британские моряки рванулись к бурлившему возле платформы сражению (флот ее величества представляли патрульные катера), но были отогнаны ружейно-пулеметным огнем. О’Рэйли со товарищи также вскоре ретировались. Остается удивляться, но после обоюдной пальбы обошлось без потерь.

Представляю себе, какой разразился фейерверк по случаю победы: крики, гомон, выстрелы в воздух; лицо монарха овевает норд-ост (физиономия князя, вскоре украсившая собой несколько десятков журналов, стала хорошо известна миру); глаза жены-княгини увлажнены; ликует сыгравший не последнюю роль в победоносной войне инфант. Новые колонисты, подобно поселенцам Америки, три века назад с таким же азартом прогнавшим «красномундирных» вояк, обозначают торжество всевозможными фаерами: над платформой взлетает все, имеющее отношение к хлопкам и огню, – от сигнальных ракет до непредсказуемых пиротехнических поделок. Сторонники Роя Первого обильно смешивают пивную пену с пеной морской, и волны, протекая под их выплясывающими ногами, покорно хлопают о железные устои новоиспеченной державы.