Всадники Апокалипсиса - Дмитрий Колосов

Ри Шесукбо — биоэнергетик. Единственный из смены — непосьерранин. Был выходцем с Арробы — планеты с тусклыми солнцами. Зеленоватая кожа Ри Шесукбо была чрезвычайно чувствительна к ультрафиолетовым лучам, поэтому большую часть дня он предпочитал проводить в сумрачных помещениях. Совет Арробы ручался за его невиновность. Компьютер поставил против его имени десять процентов.

Чирр — дежурный офицер. Прослужил пять лет под началом Горувва, который и рекомендовал его на эту должность. Лицо честное, взгляд открытый, но в уголках губ различимы затаенность и скрытность. Мечтал сделать карьеру. Женщинами, ганьшой, политикой не интересовался. Коэффициент вероятности довольно высок — семнадцать процентов.

Таук — дежурный стирер. Сын Таука-старшего, плантатора с Шеллы, влиятельного члена Совета Пацифиса. Невысокого роста, склонен к полноте, на щеках ямочки. При обсуждении кандидатуры Таука на пост дежурного стирера были возражения со стороны психоаналитиков, указывавших на то, что память кандидата хранит темные участки былого. Возражения были отклонены благодаря настойчивости отца. Мечтал сделать карьеру, потенциально жесток, вожделел успеха у женщин. Коэффициент самый высокий — тридцать процентов.

Последним всегда появлялось лицо очаровательной Ленлы Гиль. В прошлом довольно известная сферомодель, красавица, разбившая сердце не одному поклоннику. По данным Управления, Ленла была нимфоманкой. Не интересовалась ни ганьшой, ни высокой философией. Была склонна к перемене занятий. Обожала цветы и дорогие вина. Глядя на это очаровательное личико, трудно было предположить, что Ленла может быть преступницей, но компьютер все же давал ей пять с половиной процентов.

Восемь человек, восемь судеб, восемь лиц.

Семь из них — жертвы, один или одна — преступник, нашедший или нашедшая убежище на планете Земля.

Астронавты долго сидели в креслах, уставив взоры на экран монитора. Молчание нарушил Зют:

— Какие будут соображения?

Флурр пожал плечами, у него не было никаких предложений. Слово взял Аквилон.

— Как установило следствие, он воспользовался деларом связи. — Зют, соглашаясь, кивнул. — То есть отбыл в произвольную точку Галактики и в произвольный временной отрезок. Чтобы замести следы, преступник был вынужден стереть координаты, лишив себя, таким образом, возможности вернуться назад, даже имея при себе переносной делар. Предполагаю, мы нашли его местонахождение. Точнее, он сам подсказал его. Цель преступника вполне определенна — он хочет, чтобы мы вернулись в предыдущий отрезок времени и попытались найти его. Пока мы будем заниматься поисками, он либо уничтожит нас, либо попытается завладеть деларом крейсера и переместится в другую точку пространства и времени, а скорее всего, в его планы входит и то и другое. Иначе по прошествии определенного временного отрезка, около трехсот лет по местному времени, он умрет. Точнее говоря, относительно данного времени он уже мертв, но мы можем изменить течение временных потоков и перетащить его в иной отрезок.

— Но зачем? — шлепнул губами Флурр. — Он мертв, а значит, понес заслуженную кару.

— Не согласен! — возразил Аквилон. — Он прожил более или менее полноценную жизнь здесь на Земле. Это не кара! Преступник должен умереть на эшафоте у Дворца Трех Добродетелей. Граждане Пацифиса должны убедиться, что Управление не оставляет безнаказанным ни одного преступления. Тем более такого ужасного. Мы должны использовать делар и переместиться в прошлое этой планеты.

Пилот вновь не был согласен.

— Что касается меня, я бы погулял на этом зеленом шарике пару дней, раздобыл в качестве доказательства эту картину и преспокойно отбыл домой!

— Поэтому ты до сих пор пилот, а не коммодор или астронавигатор, — холодно заметил Аквилон. — К тому же гравюра не может служить доказательством того, что преступник мертв. Вполне вероятно, что Совет потребует от нас вернуться обратно и представить более весомые доказательства.

Флурр промолчал. Пилот остался бесстрастен, но в чистых голубых глазах его мелькнула искорка злобы. Мелькнула и погасла.

Аквилон подытожил:

— Голоса разделились. Что скажет коммодор?

Зюту было непросто принять решение. Смутные предчувствия тревожили его, колотя в сердце быстрыми упругими молоточками. Незримый голос тревожно кричал: беги с этой планеты, здесь смерть! Но честь офицера Управления Порядка превыше всего. Сначала честь, а уж потом жизнь. Помимо этого Зют имел и личную причину покарать таинственного убийцу. Причину, тщательно скрываемую от всех, даже от самого себя. Погибшая при взрыве Мозга Ленла Гиль некогда разбила сердце капитана Зюта. Одно из сотен разбитых сердец. И это сердце вожделело мести.

— Пусть он умрет на площади у Дворца Трех Добродетелей!

— Отлично, коммодор! — воскликнул Аквилон.

Компьютер произвел отсчет времени: 1998-1498.

Ровно пятьсот лет от условного настоящего до момента создания изображения с четырьмя всадниками. Ровно пятьсот!

— Он знал, когда мы найдем эту планету, — пробормотал Зют. В его груди вновь шевельнулось неосознанное чувство тревоги, вызванное этой мыслью, но проанализировать его в то мгновение коммодор не смог.

Ни Аквилон, ни Флурр не услышали произнесенной шепотом фразы. Астронавигатор уже начал настраивать делар, пилоту предстояло подготовиться к сложной роли — он должен был воплотиться в землянина той эпохи, в которую они отправлялись.

Мягко отворились створки метемпсиходенной камеры. Флурр завис в покрытом антигравитационным составом кресле. Тонкий, с множеством вьющихся проводов обруч обхватил коротко стриженную голову. Через некоторое время из кресла поднялся почтенный бюргер города Мюнстера Михаэль Гартунг. Удивленно озираясь, он хотел закричать от страха, но не успел — в его предплечье мягко вонзилась игла, и бюргер упал на руки астронавтов.

Флурр улыбнулся и уснул. С этого мига он уже не был посьерранином, он был человеком с Земли, человеком конца пятнадцатого — начала шестнадцатого века, человеком эпохи Колумба и Гутенберга, распутного Александра VI и неистового Савонаролы, великих Боттичелли и Микеланджело.

Мягко подхватив Флурра под руки, Аквилон и Зют внесли его в делар-камеру, где уже все было готово для перемещения в прошлое.

Век пятнадцатый, город Нюрнберг, дом вдовы мастера Якоба Шельзе, точнее, огромный подвал этого дома, где хранились полусгнившие, непригодные для использования винные бочонки.

— Отсчет времени пошел!..

На грунтовой дороге вблизи небольшого селения Бломенфельд стоял неприметный фургон с неброской надписью на борту и затемненными стеклами. Сидевший в фургоне агент Генрих Гирш внимательно следил за странным, ни на что не похожим сигналом, появившимся на экране радара.