Васёк Трубачев и его товарищи - Валентина Осеева

Голоса. Слова!

— Митя, прошу слова!

Митя. Степанова, говори!

Степанова. Ребята, я хочу сказать, что мы мало знаем друг друга…

Голоса. Что?

— Как?

— Почему?

Степанова. Потому что Мазин и Русаков сейчас как-то так хорошо поступили, что у меня просто… ну… Я их обоих как будто знала и раньше, а по-настоящему узнала только сейчас…

Сергей Николаевич (тихо, Мите). Это и нас с вами, Митя, касается.

Степанова. Но я… мне…

Голоса. Говори!

— Говори!

Степанова. И все равно мне многое непонятно. Например, почему Русаков фамилию зачеркнул? И еще: знал или не знал об этом Трубачев? Если знал, то почему он как-то странно молчал? Вот, ребята, если кто понял, скажите, или пусть Трубачев сам все расскажет!

Голоса. Верно! Верно!

— Трубачев, говори!

— Мы тоже не поняли!

Трубачев (глядя на Мазина). А я и сам ничего не понял. Я сейчас все начистоту расскажу, как было. Я пришел, а фамилия зачеркнута. А вечером… ну, перед этим… Мазин меня около дома ждал, поздно уже… Я после редколлегии… так себе… гулял, что ли… А он пришел ко мне и говорит. «Я тебя выручу». Я и подумал, что это он выручил. (Грустно усмехнулся.) Не мог же я про него говорить…

Мазин (живо). Ты про меня думал? А я про тебя! А это Русаков Петька!

Голоса. А при чем Русаков?

— Пусть Русаков говорит!

— Разбираться так разбираться!

— Тише! Говори, Петя!

Русаков. Это я… для Мазина я это сделал… И еще потому, что из-за нас у Трубачева ссора вышла. И про него статью написали. Только я, ребята, когда зачеркивал, не думал, что на Трубачева подумают.

Белкин. А что ж ты думал?

Русаков. Ничего не думал. Я хотел выручить.

Смех.

Синицына. Что у нас только делается! Один за другого, один за другого! (Всхлипывает.)

Снова шум.

Голоса. Подожди, Русаков!

— Спросите его, почему он в классе молчал?

Одинцов. Русаков, почему ты молчал, когда мы на Трубачева думали?

Русаков. Я не мог… я боялся…

Наступает тишина.

Белкин. Эх! Боялся! А товарища подвести не боялся?

Русаков опускает голову.

Глушкова. Ребята! Нехорошо так! Он же сознался все-таки!

Зорина. Не защищай! Пусть сам скажет!

Мазин. Он сам ничего не скажет, потому что тут история другая. Степанова правильно сказала — мы мало знаем друг друга. Как Петя живет, что у него есть и чего он боится — это из всего класса знаю только я.

Пауза.

Голоса. Мазин знает, что говорит. И кончено!

— А ты, Петя, на нас не обижайся.

Митя. Ребята! Сергей Николаевич будет говорить. Сергей Николаевич. Мне кажется, всем вам уже ясно, как произошло то, что Трубачев, председатель совета отряда, оказался в таком тяжелом положении. Вас, конечно, интересует больше всего вопрос: кто виноват? Ну, виноваты тут многие. Прежде всего и больше всего, несмотря ни на что, сам Трубачев. Потом, конечно, Мазин и Русаков…

Мазин. Одинцов! Одинцов!

Голос. И Одинцов тоже!

Сергей Николаевич. Не вижу вины Одинцова. В чем ты его обвиняешь?

Мазин. Я уже говорил. Он не разобрался и написал. Да еще про своего товарища.

Сергей Николаевич. Что он не разобрался, куда делся мел, то в этом его обвинять нельзя, потому что мел лежал у тебя в кармане, а этого Одинцов, конечно, предполагать не мог. А что он совершенно точно и честно описал все происшедшее в классе, несмотря на то что в этом участвовал его лучший товарищ, то за это, по-моему, Одинцова можно только уважать. Как вы думаете?

Белкин. Пусть ребята думают как хотят, а я скажу про Одинцова так… что мы… когда… вообще… это было… думали, что Одинцов вообще не напишет про своего товарища. И решили считать его… ну, вообще, если напишет — честным пионером, а если скроет — нечестным. И вот он написал, и мы считаем, что это честно.

Малютин. Мне кажется, он поступил честно, но как-то не по-товарищески все-таки. Потому что Трубачев не ожидал, а когда пришел на редколлегию, то сразу увидел, и это на него тоже подействовало.

Мазин. Верно. Предупреди, а потом пиши. Да разберись раньше, где мел, а не знаешь, где он, так и не пиши.

Общий смех.

Одинцов. Я не писал про мел. Я всегда пишу про то, что вижу и слышу. И потом, думал так: если я не напишу, то какой же я пионер? А если напишу, то какой же я товарищ? Я все думал. А тут ребята меня спросили прямо, в упор: покроешь своего дружка или напишешь правду? И я сразу понял, что должен написать. Только я не предупредил Трубачева… Это верно. Мне не пришлось как-то с ним поговорить.

Сергей Николаевич. В этом ты, конечно, неправ, Одинцов. Такие вещи надо делать открыто. Но все-таки из виноватых мы тебя исключаем, верно?

Голоса. Верно!

— Верно!

Сергей Николаевич (посмотрел на часы). И так как теперь уже очень поздно, то давайте пока буду говорить я один, и уж только в том случае, если моим противником окажется такой отчаянный спорщик, как Мазин, мы дадим ему слово.

Все смеются.

Так вот что я хотел вам сказать… и это, по-моему, самое главное. Для меня сегодня выяснилось, что вы неправильно понимаете слова «товарищество», «дружба». Отсюда и поступки у вас неправильные. Например, Мазин выручает Русакова, чтобы я не обнаружил, что Русаков ленится, что он плохо учится, не знает урока. Мазин хочет, очевидно, чтоб Русаков, с его товарищеской помощью, остался на второй год…

Мазин порывается что-то сказать, тянет руку.

Подожди, Мазин, я все знаю, что ты хочешь сказать.

Митя. Мазин, не мешай!

Мазин. Я хочу сказать… я, Сергей Николаевич, еще докажу, какой я товарищ!

Сергей Николаевич. Это очень хорошо. Но то, как ты сейчас доказал нам, — это плохо, это называется ложным товариществом. И, к сожалению, вся эта история построена на ложном товариществе. Русаков зачеркивает фамилию Трубачева — глупо и ненужно: он тем самым ставит Трубачева в тяжелое положение подозреваемого. А почему Русаков это делает? Я уверен, что из любви к товарищу. Так вот что я хочу сказать вам, ребята: есть прямое, честное пионерское товарищество и есть мелкое, трусливое, ложное выручательство. Это вещи разные, их никак нельзя путать. К товарищу надо относиться бережно и серьезно. Думаю, что даже Мазин со мной согласен сейчас. А, Мазин?

Мазин. Я дома разберусь.

Митя. Ну что ж, все ясно?

Трубачев. Нет, не все. Я хочу еще спросить… Если настоящая дружба, то ведь она остается, несмотря на ссору?

Митя. Может быть, на этот вопрос тебе ответит Булгаков?

Трубачев. Саша… прости меня… Я все понял… я очень виноват…

Булгаков. Ладно тебе, Васёк… Я и сам за тебя волновался.

Одинцов (обнимая, обоих). Нас всегда трое было. И весь класс четвертый «Б» с нами.

Голоса. Помирились! Помирились!

Кто-то запевает:

Школьники советские —Крепкая семья!

Все ребята подхватывают:

Эх, друзья-товарищи,Верные друзья!

Песня звучит тише.

Сергей Николаевич (Мите). Трудно растет человек!

Митя. Да, трудно… Вы не думайте, они все-таки неплохие ребята.

Сергей Николаевич. Хорошие ребята! Особенно этот, Трубачев… и его товарищи!

Песня разрастается.

Занавес

Режиссерские указания к инсценировке «Васёк Трубачев и его товарищи»

О правильном понимании дружбы и товарищества — этой основы, на которой строится жизнь школьного коллектива — идет речь в инсценировке «Васёк Трубачев и его товарищи». «Есть прямое, честное пионерское товарищество и есть мелкое, трусливое, ложное выручательство. Это вещи разные, их никак нельзя путать», — говорит Сергей Николаевич, учитель Васька Трубачева и его товарищей. В этих словах — главная мысль инсценировки.

В инсценировке действуют учащиеся четвертого класса. Ребята дружат, некоторые из них искренне считают себя «друзьями до гроба», и вдруг эта дружба обрывается, как ниточка. Почему? Потому что она была ложной, была построена на шаткой основе.

Васёк Трубачев, Саша Булгаков, Коля Одинцов, Коля Мазин и Петя Русаков — главные герои пьесы.