Яйцо - Фелисьен Марсо

Дядюшка (он в плохом настроении). Привет, привет!

Бертулле. Я сказал ему: хотите знать, как я отношусь к вашим угрозам? Я смеюсь над ними, мсье, смеюсь. Ха-ха-ха!

Мажис. Ну и отшили вы его!

Мадам Бертулле. Живем-то один раз… в конце концов.

Гортензия. Нет, я купила их в «Бон Марше».

Мажис (отделяясь ото всех и показывая на Жозефа). Жених Люси, Жозеф. Служит в Железнодорожном ведомстве.

Бертулле (тоже отделяется, гордо). Семья государственных служащих! Мы – семья государственных служащих! (Напевает.) Где может быть лучше, где может быть лучше, где может быть лучше, чем в министерстве…

Мадам Бертулле. Ох этот четвертый этаж! Где силы взять…

Мажис (переобуваясь). Возьмите, тещенька, возьмите. Только не все забирайте.

Дядюшка (он сел за стол и ковыряется в тарелке с печеньем). Чего?

Мажис. Это я не вам, дядюшка.

В глубине сцены женщины усаживаются за стол. Гортензия разливает кофе.

Жозеф (подходит к гравюре, висящей на стене справа).

Смотри-ка. Это у тебя вид Константинополя? Босфор…

Мажис. Тебе он знаком?

Жозеф. Еще бы! Я чуть там не родился. Мой отец нашел работу в Константинополе. Незадолго до моего рождения. Потом из этого ничего не вышло. Пустяк какой-то помешал, а то был бы турком…

Мажис. Ну-ну…

Жозеф. Я часто жалел об этом. Мне бы очень там понравилось. А теперь все кончено. Ататюрк много вреда наделал. Никакой экзотики. Шиш-кебаба и то не найдешь.

Мажис (насмешливо). Бабы не найдешь? А что же они там делают по воскресеньям, после обеда?

Бертулле (подойдя к ним). Чертов Эмиль, он за словом в карман не полезет.

Жозеф (настырно). Ты меня не так понял, Эмиль. Шиш-кебаб – это блюдо у них такое, турецкое. А ты знаешь, что теперь надо говорить «Истамбул»? Скажи только «Константинополь», и тебя тут же расстреляют.

Мажис. Да ну?

Жозеф (серьезно). Да. У них там крутой нрав.

Дядюшка. Ну так что? Сыграем партию?

Мажис (оживляясь). А как же! Затем и собрались. (Идет за картами к комоду, расставляет стулья вокруг первого стола.) Вот это для вашего виста… (Идет ко второму столику, кладет колоду карт и говорит, немного изменяя голос.) А молодежь составит рами…

Шарлотта (оживляясь). Да, да. Рами.

Бертулле (Мажису). Вот так, Эмиль. Сюда, мой мальчик! Надеюсь, вы не собираетесь растрачивать свои таланты на рами?

Мажис. Но молодежь…

Бертулле. Предоставьте молодежь молодежи.

За первым столом уже устроились мадам Бертулле, Бертулле и дядюшка.

Дядюшка. Ну, начали, что ли?

Мажис. Пусть Жозеф с вами сыграет.

Дядюшка. Жозеф. А разве он умеет играть? С ним так только, карты бросать можно.

Шарлотта. А для рами он вполне подойдет.

Мажис растерян, подходит к первому столу, садится.

Бертулле. Давайте начнем. Покажите-ка нам, на что вы способны.

Мажис (делая последнюю попытку). Гортензия, ты не хочешь играть?

Гортензия. О, рами, это мне не по возрасту.

Мажис (взбешенный). Я тебя не о рами спрашиваю.

Начинается игра за обоими столами. За вторым столом смеются. Мажис оборачивается, с тоской смотрит на них.

Дядюшка (делает ход). Беру!

Бертулле (Мажису). Будьте внимательны. Он все забирает.

Мажис (в зал). Это справедливо? (Возмущенно.) Нет, справедливо это? Зачем я женился? (Взглянув на второй столик.) Чтобы забраться туда, в это яйцо. Молодежь… Рами… Но яйцо уже недоступно. А я снаружи. Исключенный. Отвергнутый. Женатый и теперь никому больше не интересный. Заброшенный за шкаф… Вместе с дядюшкой… (Зло.) Теперь настала очередь Жозефа…

Шарлотта (за вторым столом). Фант, Жозеф! Вы мне должны один фант. Что же мне его заставить сделать?… Поцелуйте меня в лобик.

Жозеф целует. Шарлотта и Люси смеются.

Мажис (встает). Впрочем, я сделал еще одну попытку…

Вдалеке слышны фанфары. Шарлотта идет к двери. Фанфары звучат громче.

Шарлотта. Там кортеж…

Дядюшка. Закрой дверь. Это меня отвлекает.

Повернувшись, Шарлотта оказывается нос к носу с Мажисом, подошедшим к ней.

Мажис. Поцелуй меня.

Шарлотта. Что это с тобой?

Мажис. Ты что, не можешь меня поцеловать?

Шарлотта колеблется, потом быстро целует его в щеку.

(Жалобно.) Не так… Шарлотта… Как раньше… (Хочет обнять ее.)

Шарлотта (пытаясь высвободиться, сдержанно). Оставь меня… Оставь меня… Тебе не стыдно? Вот скажу Гортензии.

Мажис. Дай мне твой платок…

Шарлотта (удивленно). Мой платок? Зачем тебе?

Мажис. На память.

Шарлотта (помолчав). Ты мне противен.

Мажис. Дай мне его. (Ему удается завладеть ее платком.) Шарлотта (вгрызаясь, очень громко). Отдай мне этот платок!

Бертулле (издали, весело). Ссорятся.

Шарлотта (подходя к семейству). Он отнял у меня платок.

Бертулле. Ну и что? Это шутка. Он тебе его отдаст. Ты что думаешь, платков у него нет? А, Эмиль?

Шарлотта (все еще вне себя). Ему не платок нужен. Он хочет, чтоб у него было что-нибудь мое. Он сам это сказал.

Гортензия (сваливаясь с небес на землю). А почему именно платок?

Шарлотта. Он все время меня мучает. Подлавливает. Гнусные предложения делает.

Мадам Бертулле (вставая). Предложения?…

Бертулле. Ну и дела, этого уж я вынести не могу.

Дядюшка (продолжая игру). Моя взятка.

Жозеф. Платок? Как не стыдно!

Люси. Не вмешивайся, болван.

Мадам Бертулле (с горячностью). Я же тебе говорила, Гастон, надо было навести справки. Прежде чем отдавать свою дочь…

Мажис. И все это из-за платка. Какая пошлость!

Дядюшка достает платок, сморкается. Все смотрят на него.

Бертулле. Да ладно, Эмиль. Отдайте платок, и не будем больше об этом.

Мадам Бертулле. Ну уж нет. Я и минуты не останусь в этом доме. Моя дочь! Предложения. Бедная Гортензия, иди ко мне, моя девочка…

Гортензия. Да что ты, мамочка. Ты же знаешь, какая у нас Шарлотта. Вечно она что-то воображает.

Шарлотта. Я воображаю?

Мадам Бертулле. Конечно. Ты к нему приставала, я уверена.

Шарлотта. Он хотел поцеловать меня…

Дядюшка (протестуя). Нет, это не игра.

Мадам Бертулле. Пойдемте, дядюшка.

Гортензия (выходя с матерью). Мама, это же смешно…

Семейство уходит. Бертулле, прежде чем уйти, оборачивается к Мажису, разводя руками. С этим же самым жестом Мажис подходит к рампе.

Мажис (зрителям). Вот так!… Думаете, Гортензия хоть раз со мной об этом заговорила? Устроила мне хоть одну сцену из тех, что так нравилось устраивать моей бедной матушке? Ничего подобного… Молчание… Гробовое… Это у них так принято было, у Бертулле. К неприятному больше не возвращались. А я на стенку лез от тоски. Да-да, именно от тоски… Хотя она мне нравилась, Гортензия… Красивая женщина… Но ее будто не существовало. Она, мебель, салфеточки… Полено, бревно… Ну, пустое место… Часть моего сна… У меня коллега был в министерстве, так его на службе сон разбирал. Только к шести часам он начинал оживляться. А я – наоборот. (Берет шляпу, идет в глубь сцены.) И вот я вернулся к Розе. Почему? (Делает неопределенный жест.) Откуда я знаю.

На последних словах слева входят Роза и Эжен. У Розы в руках – блузка и утюг. Она располагается за столом на втором плане. Эжен, на руке у него – пиджак, берет газету, оставленную Мажисом и разворачивает ее.

Тьфу, черт, там же был Эжен. Это я совсем упустил из виду…

Эжен (поворачиваясь к Мажису). Мажис!

Мажис. Здравствуйте!

Роза (продолжая гладить). Здравствуй!

Эжен. Да входи же. (Начинает смеяться.) Чертов Мажис! Уже? (Смеется, потом замолкает.)

Роза, склонившись над утюгом, смотрит на Мажиса.

Мажис. Так мы и смотрели друг на друга. Все трое. А между нами была какая-то яма, откуда поднималось ощущение собственного ничтожества, стыда…

Эжен (машинально повторяя). Чертов Мажис…

Роза отставляет утюг. Смотрит на блузку, держа ее на вытянутых руках.

Роза (Эжену). Ты собирался прогуляться?

Эжен. Раз надо… (Медленно надевает пиджак.)

Роза поскребывает в углу рта. Мажис смотрит в сторону.

Но куда же мне пойти? В «Улитке» в этот час обычно никого нет.

Роза (раздраженно). Ну и что. (Смягчаясь.) Я же не говорю,

чтобы ты шатался часами.

Эжен (делает шаг, потом Мажису). Привет! Если не увидимся.

Мажис. Привет!

Эжен (у двери). Так я ухожу?

Роза (Мажису, подумав). В следующий раз пойдем в гостиницу. Эжен любит удобства. Не стоит его беспокоить. (Подходит к двери слева.) Ты идешь или нет?

Мажис (догоняя ее). Розочка…

Они уходят в левую дверь. Мажис на ходу снимает пиджак, но почти сразу же возвращается.

(Очень непринужденно.) На этот счет, кстати, я кое-что усек. Если верить системе, то любовь – это чувство неуправляемое. И желание тоже. Что такое желание? Фестон. Пена. Вьюшка. Оно приходит и уходит. Это дело такое, очень капризное. Вот сегодня вечером, вернувшись со своей дамой, вы будете заниматься любовью? Не обязательно. То есть, это как выйдет… Во всяком случае, вам в голову не придет себе командовать. Тьфу черт (смотрит на часы), уже двадцать минут первого, пора… Комиссар полиции вас будет заставлять, так вы и то воспротивитесь. Ведь правда? Вы скажете ему: «Минуточку! Желание приказам не подчиняется». Нет? Я думаю, приступом это не берется. Так! Тогда, пожалуйста, попробуйте мне объяснить, как это получалось, что Роза говорила: «В четверг, полседьмого…», и в четверг, в шесть тридцать, ну, в шесть сорок, бах! мы занимались любовью. По заказу! Как будто на этот раз подчинялись комиссару полиции. Как в коммерческих делах: вы мне доставите товар к шести тридцати в четверг. По заказу, тут другого слова не подберешь. И со всеми так. Я расспрашивал. Если у вас с женщиной вся жизнь впереди или хотя бы две недели, вы не торопитесь. А вот если у вас – полчаса, так и пожалуйста. Вы скажете, да ну, это же очень легко объясняется, это случай, а случая не упускают. Не возражаю. Но что такое случай? Веленье судьбы. Приказ. Предписание. И желание тут как тут, подчиняется. А как же аксиома? Желание-то ведь неуправляемо. Управляемо, и еще как. Да хоть в Париже, каждый день это видно на каждом шагу. (Поворачивается, смотрит в глубь сцены.)