Ошибка природы (сборник) - Светлана Алешина

— А ты кто? — раздался наконец ломкий голосок, изо всех сил старавшийся походить на взрослых.

— Я? Частный детектив, — призналась я честно.

— Не из ментуры? — опять спросил меня тот же голос.

— Нет. Я же сказала, я — частный детектив. Мне нужно поговорить с вами.

Они подумали еще минуту и наконец меня спросили:

— А сигареты есть?

— Есть, — кивнула я.

— Ладно, подожди.

Чиркнула спичка. Свет свечного огарка в этой дыре показался мне таким зыбким и нереальным, как и несколько пар глаз, устремленных на меня.

Передо мной действительно оказались маленькие дети — девочки — самой младшей лет семь, а самой старшей — около двенадцати.

Боже мой, какими же они были заброшенными!

— Правда, не мент, — удовлетворенно осмотрела меня старшая девица и протянула ладонь.

Я ошибочно приняла сей жест за приветственный и, гордая собой, пожала протянутую мне грязную ручонку.

— Тьфу, я же сигарету хотела! — топнула ногой юная нахалка.

— Ах, сигарету…

Я протянула ей пачку, к которой сразу же потянулось несколько ручонок, но девица хлопнула по самой крошечной ладошке, сурово заявив:

— Дашка, тебе еще рано. Поняла?

После воспитательного момента малышка отползла в угол, где обиженно засопела, а старшие с наслаждением затянулись, как развращаемые индейцы, и с любопытством стали меня разглядывать.

— Вы тут всегда живете? — спросила я.

— Только зимой, — мотнула головой старшая из девиц. — А сейчас прячемся. Тут ментура шарит, из-за «жмурика», которого утром нашли. Если они нас поймают, то уж наверняка сдадут обратно в приют. А там эта гюрза…

— Ага, значит, вы сбежали из детдома, — догадалась я.

— Не сбежали мы, — возмутилась девчонка. — Ушли. Потому что эта гюрза кого хочешь доведет.

— А ты правда детектив? — подлезла ко мне малышка.

— Правда, — кивнула я.

— Дашка, отползай! — прикрикнула на несчастную Дашку старшая. — Вечно вмешиваешься во взрослые разговоры!

Я уже было протянула руку, чтобы прижать ребенка к себе, но старшая девица грубо цыкнула на меня.

— Не делайте этого!

— Почему? — искренне удивилась я.

— Потому что она потом как собачонка за вами бегать будет, — объяснила девочка. — Мы за ней вечно гоняемся. Один раз ее дядька порочный поманил, просто по головке погладил, так пришлось ее отбивать… Я, правда, этому козлу так по яйцам закатила, что он еще лет сто никому не помешает!

Она рассмеялась неожиданно приятным, мелодичным смехом. Правда, оказалось, что у нее нет половины зубов, но все равно — я залюбовалась ее мордашкой.

Маринка — так ее звали, — если ее отмыть, получилась бы настоящей красоткой. Правильные черты лица с немного высокими скулами, большие глаза, опушенные густыми ресницами, и волосы пшеничного цвета. Наверное, именно так с ней и нужно поступить!

— А вы тут одни живете?

— Нет, — помотала Маринка головой. Средняя девочка угрюмо молчала, рассматривая меня с откровенным интересом. Ее звали Юля, и была она похожа на маленькую представительницу племени индейцев. Черные гладкие волосы, заплетенные в тонкие косички, раскосые глаза…

— А где же остальные?

— Прячутся, — пожала плечом Маринка. — Их вообще отправят в приемный пункт для беженцев, а им это тоже на фиг не нужно. Они из Туркмении сдернули. Старикан с дочкой и мальчишка. Только они по-русски почти не секут. И еще тут Любка иногда тусуется, но она уже третий день на промыслах. Подвал большой, места всем хватает!

Справедливо рассудив, что от незнающих русский туркмен и Любки, которая уже третий день на неведомом промысле, толку не будет, я решила, что толку следует ожидать только от этой «великолепной» троицы. Ведь если они не выходили отсюда, значит, момент убийства от них не укрылся.

А если они видели, то, судя по их смышленым мордашкам, наверняка смогут описать это происшествие.

— Тут не только милиции бояться надо, — вдруг заговорила Юля и мрачно посмотрела в окно. Я невольно проследила за ее взглядом. В окне была чернота мира, который по неизвестным причинам отнесся к этим девочкам с необъяснимой враждебностью.

— Да брось, он нас не видел, — Маринка затушила сигарету, доставая новую.

— Да уж, как же… Дашка так заорала, что он глазами так и ширкнул в нашу сторону!

— Вы о ком это? — заинтересовалась я.

— Об этом… призраке, — сказали девчонки, а Даша сразу ойкнула.

Честно говоря, мне тоже передался их страх — как будто по подвалу пробежал холодок.

Точно призрак из квартиры Сони вдруг перебазировался в наш уютный подвал.

— Стойте-ка, — призвала я мистически настроенных девиц к порядку, да заодно и саму себя. — Давайте внесем ясность. Кого вы боитесь? Что еще за призраки взялись везде, где ни попадя, разгуливать?

— Да не был он призраком, — поморщилась Маринка. — Так себе, козел какой-то!

Кажется, я влипла в историю, как тот солдатик, который шел куда-то по одному делу, а нашел другое!

— Собственно, призраки меня интересуют, только не сейчас. Я вообще-то хотела узнать, не видели ли вы сегодня вот из этого окна, что тут стряслось с седовласым джентльменом в коричневом пальто, — заявила я.

— А мы тебе про что рассказываем? — праведно возмутилась Маринка. — Про это самое.

— Так этот призрак-козел тогда при чем?

— При том, — выпустила слова, смешанные с дымом, Маринка. — При том самом. Не я же этого старикана шарахнула. И не Дашка с Юлькой!

— Он стоял вон там, — показала рукой Маринка. Выходило, что пресловутый «козел» даже и не прятался. Просто тусовался около мусорной кучи, поджидая Гордона.

Из этого прямо вытекали следующие два факта. Первый — что он за Гордоном не шел. Второй, что самое интересное, судя по всему, этот человек был знаком с Гордоном, и настолько близко, что знал: в надлежащее время Гордон пройдет по Чистому переулку.

Если только…

— Послушай, Маринка, а он там долго стоял?

— Не знаю, — передернула она плечиком. — Сдается мне, долго. Как будто ждал кого-то, понимаешь?

Все совпадало пока со второй версией. Он ждал кого-то. То есть, если я права, он ждал не просто случайную жертву, а ту личность, которую в эти самые жертвы наметил.

— И всю дорогу всматривался в конец Чистого, как грифон, выслеживающий добычу, — подтвердила мои догадки Юлька. — А когда этот старик показался, сразу юркнул во-он за ту кучу.

— А призраком мы его назвали потому, что он был какой-то странный! Весь забинтованный, как Человек-невидимка, и одет так же… Длинное пальто черное, которое болталось на нем, как на макаронине, и шляпа, нахлобученная по самый нос, — встряла снова Маринка. — Ни дать ни взять призрак! Ой, да, я забыла! Погода пасмурная, а он в темных очках! Представляешь?

— Да уж, — согласилась я с тем, что манера одеваться у убийцы весьма странная. Впрочем, может быть, он не хотел быть узнанным?

— Ну вот! Старик торопился, но почему-то, увидев этого козла, приостановился и прищурился. Стал к нему приглядываться, будто никак не может его вспомнить. Потом словно вспомнил и нахмурился. Тогда он как заорет: «Что ты тут делаешь?» А этот козел ничего не ответил, только достал пистолет и выстрелил.

— Нет, ответил, — возразила Юлька. — Ты просто не расслышала. Он сказал: «Извини, пожалуйста».

— Что? — не поняла я.

— «Извини, пожалуйста», — повторила Юлька. — Я стояла рядом с окном и все слышала. А тут старик начал валиться на мусор, с таким удивленным лицом, и по пальту у него…

— По пальто, — поправила Маринка.

— Какая разница! — отмахнулась Юлька. — Главное, что у него по пальту расползлась кровь… Вот! И тут Дашка завизжала, и я оттащила ее от окна.

— А он уставился на окно. Потом подошел и присел на корточки. Начал всматриваться, но мы притаились и боялись вздохнуть. Он поприсматривался, потом понял, что ему пора смываться, и поднялся. Я только видела, что он отряхнул колени. Страшно было, я чуть не описалась!

— От этих подробностей ты всех нас могла бы избавить, — немного высокомерно заявила Юлька.

— Слушай, а эту свою извинительную фразу он произнес до или после выстрела?

— До, — авторитетно сказала Юлька.

— То есть как бы попросил прощения за то, что сейчас сделает. Ничего себе, убийца! Сама изысканность и вежливость получается!

Я задумалась.

Почему-то вспомнился распахнутый том Шекспира.

Неужто не придет?Нет, помер он и погребен.И за тобой черед, —

тихонько напела я песенку безумной Офелии, смотря в окно.

— Что это за песня? — спросила Маринка.

— Шекспир, — вздохнула я. — Каким-то непонятным образом он пытается все связать в одну цепочку, но я совершенно не могу понять, какого черта в мою голову приходят эти мысли!