Шлемазл - Август Котляр

На нём Циля..

ЦИЛЯ (с второго экрана): Он мне только что звонил!!! Живее всех живых! Я тебе за что заплатила? Знаешь, что с тобой будет?

Циля вешает трубку, второй экран гаснет.

ДАША (с первого экрана Водителю которого не видно): Паспорт забыла! Разворачивайтесь!

В кабинете Председателя правления вспыхивает свет.

Изя молча курит сигару, пускает кольца. И болтает в руках бокал с коньяком. Он думает. Свет гаснет.

В приёмной председателя правления свет выхватывает пятно с Девушкой. Девушка на открывается от сериала на смартфоне, перед ней стоит обаятельно улыбающийся Батюшка. В руках у него огромный букет белых роз. Девушка улыбается ему в ответ.

ДЕВУШКА: С Новым годом, батюшка! С новым счастьем! Благословите!

Батюшка протягивает в её сторону букет, из которого раздаётся тихий выстрел пистолета с глушителем.

БАТЮШКА: Благословляю!

Ударом пули Девушку отбрасывает вместе со стулом.Батюшка осеняет её крестным знамением, кладёт букет на стол, и на офисном стуле с колёсиками увозит тело девушки со сцены, возвращается, берет букет и, застыв, начинает прислушиваться к звукам, как бы идущим из кабинета председателя. Свет гаснет.

Кабинет председателя правления. Зажигается освещение и оживают экраны над сценой.

Изя сидит на столе, качает ногами, курит сигару.

ИЗЯ (обречённо): Сколько мне еще жить?

НЕБО: Этого вам знать не дано. Времени у человека мало, но оно всегда у него есть.

ИЗЯ: Если я умру, я попаду к вам?

НЕБО: Шанс попасть к нам всегда есть. Если захотите им воспользоваться.

ИЗЯ: А что с теми, которые не к вам. Куда они?

НЕБО: В никуда. В ничто. В никак. Точнее не сказать, если выражаться на человеческом языке.

Свет гаснет в кабинете Изи. Гаснут экраны.

Приёмная председателя правления. Световое пятно выхватывает фигуру Батюшки. Батюшка прислушивается к разговору, но слышит только голос Изи.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Бог – Он какой?

Пауза.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Как остроумный? У Него что, есть чувство юмора?

Пауза.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Если Он такой замечательный, то почему я Его никогда не видел?

Пауза.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Он никогда мне не являлся!

Пауза. Лицо Батюшки выражает недоумение. Он продолжает прислушиваться.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Но вы не могли связаться со мной без санкции Самого лично?

Пауза. Батюшка начинает нервничать. И метаться, не понимая, как поступить.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Почему Он лично не пришел? Или не прислал Своих ангелов? Или мне ждать уже ангела смерти?

Пауза. Батюшка, прислушиваясь к этим словам, как бы согласно кивает.

ГОЛОС ИЗИ (из темноты): Но это было бы слишком. Я бы умер, наверно. Решил бы, что сошел с ума. И умер бы. Да, понимаю, это было единственно правильное решение – послать мне ангела смерти! Терять было нечего, мне было все равно. Я бы по-любому застрелился. Просто хотелось напоследок послать шутников к такой-то матери. И спокойно умереть. Но теперь не хочется. Хочется прожить отпущенное по-человечески. Подождите секунду, я сейчас!

Батюшка решительно бросается в кабинет, где вспыхивает свет, держа букет перед собой.

Кабинет Председателя правления. Свет горит, экраны показывают недоумённо озирающегося батюшку. Изи нет в кабинете. Батюшка молча озирается. Он водит букетом на вытянутой руке по сторонам, смотрит на дымящуюся сигару в пепельнице, прислушивается. Вдруг сзади раздаётся шум, он резко оборачивается и стреляет из букета. Звякает железо об железо. Даша, вбежавшая в кабинет, отброшена к стене и медленно оседает. В руках у неё пробитый двумя пулями тяжёлый железный поднос, с которого падают осколки бутылки с коньяком, осколки бутылки с красным вином бокалами, снедью. Поднос падает на неё, который она инстинктивно не выпускает. Блузка окрашивается в кроваво-красный цвет.

Батюшка, подёрнув рукой рясу и поглаживая наперсный крест, озадаченно садится задом на стол, машинально берет бутылку Изи со стола, и из горла отпивает и ставит на место. Потом подходит к Даше, вынимает две розы и хочет их бросить на неё, но его внезапно скручивает, перехватывает дыхание, ноги подламываются, он падает на рядом с Дашей, его бьёт конвульсия, переходящая в агонию. Букет падает на него. Последнее, что он видит – что Даша приходит в себя и встаёт на ноги, а буквально из книжного шкафа, закрывающего потайную дверь, выходит Изя, сопровождаемый звуком сливного бачка.

ИЗЯ (испуганно озираясь и бросаясь к качающейся Даше): Господи, это что ж такое? Спасибо, Господи! Алё?

Экраны вдруг ярко вспыхивают, слышно хлопанье гигантских крыльев. Экраны гаснут. Из динамиков вдруг громко доносится звук «занято». Свет полностью гаснет.

ГОЛОС АВГУСТА: Стоп, снято. Антракт 15 минут.

Действие второе.

Квартира. Большая гостиная.

За столом сидят Август, Марк и Изя. На столе стоят бутылки, рюмки.

МАРК: Ты знаешь, мне понравилось. Тема интересная.

АВГУСТ: Изя! Ты отлично сыграл своего папашу Абрама!

ИЗЯ: А я вообще могу сыграть что угодно. Один. Хоть Господа Бога, хоть дьявола. Может, придумаем что-нибудь такое. Например, скажем, Иисус Христос ходит по пустыне, а дьявол ходит за ним и искушает.

МАРК: Может, папе такая концепция не понравится. Скажет, что не кошерно.

АВГУСТ: Но Иисус вообще-то был иудеем, причём соблюдающим. Что тут некошерного?

МАРК: Ну, подумаем. А пока давайте угодим маме, которая мечтала видеть Изю чутким, хорошим семьянином. Таким вот идише-папой.

ИЗЯ: Может, не будем педалировать все эти еврейские штучки. Я бы предпочёл быть обычным человеческим папашей.

АВГУСТ: А ты бы мог жениться на разведённой женщине с ребёнком?

МАРК: Да, на так называемой эРэСПэ – разведёнке с прицепом? Папаша не лишил бы тебя наследства за это? Как ему и тебе бы понравилась идея конфликта с более слабыми – с женщиной или там с ребёнком? Это ж обычное дело – мужик против бабы с ребятишками. Жизненная тема.

ИЗЯ: Я не знаю. Вообще-то с бабами у меня не очень. Даже на филологическом, где одни бабы, у меня не было внимания. Женского. А детей я не очень люблю. Не понимаю их.

АВГУСТ: Да? Хм. Ну… А давай проработаем такой вариант… Допустим, как бы сложилась ситуация, встреть ты ту же Дашу – в другое время, при других обстоятельствах, и не в шкуре твоего отца Абрама, который готов был принести в жертву