Золотая кровь - Джек Уильямсон

— Спаси, Аллах! — внезапно с ужасом воскликнул шейх и указал дрожащей рукой в небо над горным хребтом.

Подняв глаза, Прайс увидел странную картину. Там, за зияющим провалом перевала, озаренного багряными отблесками кроваво-красного заката, узкие, словно нарисованные лучи света широким веером разлетелись по небу. Тонкие бледные лучи, розовые и желтые. Выглядели они так, как будто исходили все из одной точки, спрятанной где-то за черным перевалом.

Прайс удивленно заморгал. Это световое шоу почему-то казалось ему делом рук человеческих. Покосившись на дрожащего, бледного как смерть Фархада, американец понял, что признаваться в этом нельзя никак.

— Ну и что? — спокойно спросил он.

— Там, за горами, нас ждет злой джинн проклятой земли!

— Чушь собачья! Просто солнечные лучи пробиваются сквозь облака. Вполне заурядное явление природы, ничего сверхъестественного…

Прайс оглядел небо в надежде увидеть облако и тем самым подтвердить свое предположение. Увы. Густо-голубой свод был, как всегда, чист.

— А может, это мираж, — поколебавшись, продолжал Прайс. — По утрам и вечерам мы часто видим миражи. Порой они бывают на удивление причудливы. Однажды в пустыне Синд в сотне миль от моря я увидел пароход — с трубами и дымом, все честь по чести. Я разглядел даже спасательные шлюпки вдоль борта. Обычное преломление и отражение света в атмосфере…

Но шейх его не слушал. Он мог только тихо стонать от страха.

А над горами, над веером цветных лучей постепенно проявлялась огромная картина, необычно реальная, почти стереоскопическая.

То, что Прайс увидел, было чистой воды безумием. Он знал, что перед ним мираж, иллюзия, не более того. Или галлюцинация, проецирующая страхи бедуинов в окрашенное закатом небо. Прайс не сомневался в этом и одновременно знал, что видит нечто вполне реальное, нечто, отражающее то, что существует на самом деле.

— Тигр проклятой земли! — визжал Фархад. — Желтая женщина миража, чья смертоносная красота заманивает людей в пустыню на погибель! И золотой бог, король злых джиннов!

С криком шейх повернул верблюда. Бедуин явно намеревался искать спасения в бегстве.

С трудом отведя взор от неба, Прайс выхватил пистолет.

— Стой! — по-арабски приказал он. — Тебе некуда бежать. Только двинься с места, и я прикончу тебя вернее, чем все ифриты Аравии!

Ругаясь на чем свет стоит, Фархад остановил верблюда. Его черные, полные беспросветного ужаса глаза вновь устремились на возникшую над горами картину.

Над цветным веером лучей сформировался тигр. Громадный, словно облако, он был до невозможности четок и реален. Могучее, увеличенное во много раз изображение полосатого хищника величественно парило над острыми пиками Джабаль-Херба. Шкура зверя отливала золотом. Тугие бугры мышц вздувались на мощных лапах. Прищуренные, страшные глаза зловеще глядели с неба на незваных гостей.

На спине тигра находилось странное деревянное седло, чем-то напоминающее башенку, какие надевают на спины слонам в Индии. В этом седле сидели двое.

Впереди — золотокожий, золотобородый мужчина с властным и жестоким лицом, одетый во все красное, с красной же шапочкой на голове. На коленях он держал большую палицу из желтого металла.

За ним, небрежно откинувшись, расположилась женщина в зеленой тунике. Ее кожа тоже была совершенно желтой, а длинные развевающиеся волосы — рыжевато-золотыми. В красоте незнакомки чувствовалось что-то зловещее. Чуть раскосые глаза под темными подкрашенными веками были зелеными и странно напоминали тигриные. Губы были ало-красными, золотые скулы чуть тронуты румянами, а кончики изящных пальцев подкрашены хной.

Прайс скорее почувствовал, чем увидел, как старый шейх украдкой пытается подать назад своего верблюда. Оглядевшись, американец увидел, что караван встал. Даже танк и тот замер, заглушив мотор.

Страх, словно волна, захлестнул потрясенных людей. И страх этот в любую секунду мог привести к панике.

— Не двигайся, — предостерегающе прошептал Прайс дрожащему Фархаду. — Или я прикончу тебя на месте.

Прайс был уверен, что сейчас опасность им не грозит. Ну а бедуины, в этом он почти не сомневался, не бросят своего предводителя.

Его взор вернулся к висящей высоко в небе странной, ужасающих размеров картине. Золотой мужчина оценивающе глядел на караван, а женщина загадочно улыбалась. Улыбалась, понял Прайс, не кому-то, а именно ему.

Это была не слишком добрая улыбка. Загадочная, таинственная, насмешливая. В ней чувствовался вызов, непонятно почему рассердивший американца. И в то же время экзотическая красота женщины будила в нем смутное томление.

Зеленые глаза намекали и манили. Они обещали горячую страсть, и жгучее желание, и не менее жгучую ненависть, страсти, покорные прихотям, не знающим узды ни страха, ни закона. В этих глазах читалась мудрость веков, хотя и не обязательно благая, в них чувствовалась безграничная сила. Они смотрели на Прайса с откровенной насмешкой…

Желтобородый наездник медленно поднял огромную палицу и двумя руками закружил ее над головой. На его лице явственно читалась угроза.

Женщина снова улыбнулась Прайсу, насмешливо и с вызовом, и провела рукой по своим золотым волосам.

— Вот видишь, — прошипел Фархад, — нам грозят смертью. Мы должны повернуть назад!

Прайс ничего не ответил. Он все еще глядел в небо, на золотую женщину. Он принимал вызов.

Внезапно, к неописуемому удивлению старого араба, Прайс расхохотался. И в смехе его звучала откровенная издевка.

— Современная Лилит?.. Ну давай, показывай свои чары. Ничего, мы еще поиграем!

А потом изображение над горами постепенно померкло, растворившись в темнеющем аметистовом небе. Вместе с ним угас и веер цветных лучей за перевалом. В предзакатном сумраке зловеще чернели впереди бастионы Джабаль-Херба.

Прайс сидел на своем верблюде, по-прежнему целя пистолетом в грудь Фархада. Он не знал, что и подумать. Значит, таинственные обитатели страны за горами — не миф и не сказка. Значит, где-то там, за перевалом, действительно живут люди. Люди с кожей золотого цвета… Золотого, а не желто-коричневого, как, например, у монголов. Люди, приручившие тигра. Люди, знакомые со странной силой неведомой науки.

То, чему он только что стал свидетелем, наверняка было миражом. Прайс припомнил картину, которую как-то наблюдал в проливе Мессины, припомнил рассказы о невероятных видениях в горах Германии, называемых «Призрак Брокена», где причудливые громадные тени бродят по облакам… Неужели древние арабы постигли тайны миража? Неужели они повелевают иллюзиями?

И если так, то какие еще сюрпризы могут ждать караван за перевалом?