Литературное приложение «МФ» №07, август 2011 - Журнал «Мир Фантастики»

Этот вечер ничем не отличался от других и предвещал такую же неотличимую от других бессонную ночь. Шум города пробирался сквозь приоткрытую форточку, шуршал занавесками. Сделав ещё несколько бесцельных кругов по квартире, я наткнулся на оставленный рядом со сдачей белый прямоугольник визитки. Я по чистой случайности не выбросил её сразу же после ухода беса-курьера. На оборотной стороне размашистым почерком было написано «Герман» и номер телефона. Ну и ладно, всё равно заняться нечем. Устрою себе ужин в кабаке. А с учётом того, каким паршивым музыкантом, скорее всего, является этот Герман, народу будет немного.

«Оригами» оказался небольшим, но довольно уютным заведением в полуподвальном помещении почти на другом конце города. Пока я добирался, то успел проклясть всё на свете. Но не поворачивать же на полпути? Назвался груздем — полезай в мешок.

Несмотря на то, что я приехал почти на полчаса позже, чем в обещанные девять вечера, концерт всё ещё не начался. К моему удивлению, ни одного свободного столика не оказалось, и пришлось ютиться возле барной стойки между каким-то толстенным байкером и ушлым типчиком в наряде банковского работника.

— У вас всегда так людно? — спросил я бармена, когда он принимал заказ.

— Сегодня же Герман играет, в десять начало. Во время его концертов всегда много народу. Хорошо, что вы пришли заранее, иначе сесть было бы негде.

После пятой рюмки моя память обычно начинает рассыпаться на куски. Помню, как закончился концерт, хочу отметить, бес действительно неплохо играл. Помню, как он заметил меня в зале и приветливо помахал рукой со сцены. Помню, как позже мы сидели за столиком, разговаривая о мелочах. Герман смеялся и хлопал меня по плечу:

— Первый раз вижу ангела-мизантропа!

Как же тебе живётся? — его голос отзывался давящей болью в висках, заставляя сильнее сжимать зубы.

— Не очень хорошо, — пытался ответить я, но слова почему-то не складывались, как положено.

***

Солнце било в лицо, вырывая меня из забытья. Проклятье, кто раздвинул шторы? Я точно помню, что зашторил все окна ещё днём. Может, это вернулся Роб или Маура? Я вскочил в постели. Голова откликнулась медным колоколом и на какое-то мгновение мне показалось, что от давления глаза сейчас схлопнутся и превратятся в изюминки. Я лежал в чьей-то кровати в незнакомой квартире. Кажется, здесь шторы отсутствовали как класс, не говоря уже o тюли. На поручнях незастеклённого балкона ворковали голуби. И ничего, кроме пронзительно-голубого неба, испещрённого редкими облачками, больше видно не было. Сначала паника захлестнула меня с головой, но память оперативно начала собирать мозаику событий прошедшего вечера. Кажется, я бесстыдно напился. Даже не кажется. Вполне определённо, напился, как свинья. Я прислушался — в квартире, кроме меня, был кто-то ещё. Просыпаться не в одиночестве — такое забытое чувство. Кажется, этот кто-то ночью позаботился обо мне — не пришлось спать в ботинках. Вся одежда была аккуратно сложена на стуле. Натянув рубашку и штаны, я прокрался на кухню.

— Доброе утро, — приветствовал меня Герман, не отворачиваясь от плиты. На сковороде дожаривался гигантский омлет. Не совсем то, что я хотел бы съесть в это похмельное утро, но завтрак готовил не я, и хотя бы в знак благодарности я бы согласился съесть даже кусок ливерной колбасы недельной давности.

— Доброе.

— Если бы я знал, что, выпив, ты превращаешься в бурдюк печалей, я бы проследил, чтобы тебе не достался даже глоток пива, — Герман начал раскладывать омлет по тарелкам. — Присаживайся.

Я оказался один на один с пахучим завтраком. Интересно, кто победит — омлет или мой желудок? Для битвы в моём распоряжении были вилка, кусок хлеба и скрипучий стул под задом. Линолеум приятно холодил ступни. На кухне тоже не было ни штор, ни жалюзи.

— Приятного аппетита! — Герман принялся за свою часть завтрака. — Прости, но мне нужно сваливать на работу через пятнадцать минут. Я думаю, ты захочешь принять душ, прежде чем ехать домой. Я повесил там чистое полотенце, оно голубое, сразу найдёшь. Когда будешь уходить, просто захлопни дверь.

«Работа», — пронеслось у меня в голове.

— Спасибо. А сколько времени?

— Полвосьмого.

Хотя какая разница. У нас свободный график, и лишь я, как старший в офисе, единственный всегда прихожу вовремя.

***

Сегодня меня вновь встречает лишь автоответчик. Одно новое сообщение.

«Эван, привет, это Герман. Мне кажется, ты единственный, кто до сих пор пользуется этими адскими машинками. Почему ты не купишь себе мобильный, как все люди? А, в любом случае, ты завтра свободен? Мой выходной пришёлся на субботу, хочу рассказать о новой песне, что я придумал. Если сможешь, приходи, я буду в три в Гранд-парке, возле памятника утке. Пока»

Возле памятника утке? Какое-то безумие. Какое мне дело может быть до чьих-то чужих песен? Ещё чего, тратить свой законный выходной на этого непонятного беса.

Несмотря на то, что я пришёл на пятнадцать минут раньше, Герман уже сидел на скамейке. Затарившись хот-догами и водой, мы заняли стратегически выгодную позицию напротив памятника и принялись следить за голубями и отдыхающими. Рассказывая о песне, Герман время от времени отвлекался на проходящие мимо парочки. Было удивительно слышать от него такие точные и едкие комментарии. Всю свою предыдущую жизнь, работая на «светлой» стороне, я никогда особо не задумывался о том, как человеческие стремления и желания выглядят с другой точки зрения. Проблема как бы не в том, что я не знал o её существовании, и не в том, что способность к сопереживанию у меня, возможно, развита в недостаточной мере, — всё же не первый год в этом бизнесе. Просто одно дело — слышать об этом или читать в книгах, и совсем другое — наблюдать вживую.

— Мне никогда особо не нравилась моя работа, так что, наверное, хорошо, что меня сократили, — Герман зажёг очередную сигарету. Его привычка курить вызывала раздражение, но я всё никак не мог решиться сообщить ему о том, что пусть его сигареты будут хоть десять раз «Житаном», лучше бы он не курил вовсе. Дурацкое воспитание. — Заставлять людей портить себе и окружающим жизнь плохими поступками — такая попса. Точно так же, как и наставлять их на путь истинный хорошими. Намного интереснее было бы наоборот. Ну, знаешь, «благими намерениями», всё такое… Наверное, я звучу как перебежчик, но за «светлую» сторону мне как бесу