Брачный приговор, или Любовь в стиле блюз - Тиана Веснина

Он развел ее руки и сказал:

— Сегодня вернусь поздно. Много работы.

— Ну вот, — капризно вздохнула Лика.

— А ты поезжай купи себе что-нибудь. «Чемодан», — мысленно продолжил он, подавляя улыбку.

Приехав в офис, Григорий вызвал своего заместителя.

— У тебя была такая ситуация, когда ты не знал, как разделаться с женщиной? — спросил он.

— Это что, Лика твоя тебе надоела? И то правда. Столько времени. Ведь не жена. Пора на свободу. А то ты какую-то семейную жизнь себе устроил.

— Вот-вот! — подхватил Григорий. — На свободу! К морю, к загорелым девчонкам. И чтобы следом за тобой — никого. Чтобы никаких «Туда не хочу! Устала!» Душа просится в полет.

— Что я могу тебе посоветовать? Здесь все зависит от тебя. Внешне можно быть стопроцентным мачо и не уметь решить проблему с женщиной. Таких примеров навалом. Хватит у тебя решимости выставить ее из твоего дома?

— Почему нет? Жен с детьми выставляют. А Лика хорошо повеселилась со мной. Чего ж ей еще?

Он вернулся раньше обычного. Вошел бодрый, подтянутый. Лика решила немного подуться, чтобы в конце концов добиться своего.

— Одевайся, поедем в ресторан, — сказал Григорий. — Мне звонили, сказали устрицы — высший сорт.

От устриц Лика не могла отказаться. В ресторане, пахнущем морем, они сидели напротив друг друга. Пили вино. Смеялись.

— Лика, — начал Григорий, — скажи, тебе со мной все это время было хорошо?

Лика, выпив вина, расслабилась. Она положила свою ладонь на его руку и проговорила хрипловатым от нарастающего желания голосом:

— Очень.

— Значит, ты не жалеешь, что провела со мною эти пять лет?

— Конечно, не жалею. И хочу…

Она хотела сказать, что готова провести с ним всю остальную жизнь, но Григорий не дал ей договорить.

— Я рад. Я именно так и думал. Но все когда-нибудь заканчивается.

Лика, размышляя, как бы заговорить о браке, машинально кивнула.

— И вот пришло время нам расстаться, — весело сообщил ей Григорий.

— Что? — изумилась Лика.

— Я говорю, пора нам расстаться. Мы молоды, нам еще столько предстоит интересного, а мы замкнулись друг на друге…

Пораженная услышанным Лика приоткрыла рот.

— Но… как же?.. Мы ведь любим… — проговорила она.

— Любили, дорогая, — внес уточнение Григорий. — А сейчас, признайся, разве это страсть? Это уже обязанность. Ты — необыкновенная женщина. Ты смогла в течение пяти лет удерживать мой интерес к себе. Я хочу выпить за тебя и пожелать тебе счастья!

Лика словно окаменела. Только в глазах таились непонимание и обида.

— Нет, подожди, так нельзя! Куда же я?

— Домой. Ты ведь ко мне не с улицы пришла. Заберешь все, что я тебе дарил и…

— Нет… Нет… Так нельзя…

— А как? Что нам, на развод подавать? Короче, дорогая, я уезжаю за границу. Вернусь через две недели. Надеюсь, что к тому времени тебя в моем доме уже не будет. Мой шофер поможет тебе собрать вещи и отвезет, куда скажешь.

Он расплатился. Подал Лике руку, и они вышли из ресторана. На улице она немного пришла в себя и решила, что устроит Григорию, как только вернутся домой, грандиозную сцену. Но он, усадив ее в машину, сам не сел.

— Прости, дорогая, но я прямо отсюда в аэропорт. До свидания! — махнул он рукой.

Лика, словно в страшном сне, вошла в дом, который уже считала своим. Поднялась в свою, а теперь чужую комнату, и застыла, точно пораженная молнией. Ей казалось, что лучше испепелиться, чем испытывать такую жуткую, непереносимую боль, от которой ни одно лекарство не поможет.

Всю ночь она просидела на кровати. Утром пришел шофер и спросил, нужна ли его помощь. Лика посмотрела на него, надеясь встретить сочувствие. Но увидела лишь вежливый холод во взгляде.

— Нет, спасибо. Я сама. Впрочем, — «Недоставало еще показывать свою растерянность перед слугами!» — подумала она. — Принесите мне чемоданы, — поднявшись с кровати, произнесла она бесстрастным голосом.

«Он еще вернется, — твердила она, сидя посреди чемоданов и сумок в своей квартире. — Еще будет ползать у моих ног…»

Год спустя Григорий, удивив всех, женился на модели. Он увидел ее на показе мод в Париже. Она была такая независимая. Твердила о своей карьере и слушать не хотела о замужестве.

— Семья! Фи! Это так несвоевременно и несовременно.

Григорий точно обезумел. Он покупал цветы охапками и заваливал ими студию своей любимой. Она в ответ смеялась и говорила, что он ведет себя ужасно глупо.

Григорий согласился. Последовали коробочки с драгоценностями. Модель принимала подарки и вновь твердила о своей карьере.

— Ты понимаешь, я сейчас нахожусь на подъеме…

Тогда он принес ей бархатный футляр. Она открыла его, ожидая увидеть очередную дорогую безделушку, но вместо нее обнаружила свернутый в трубочку лист.

— Что это?

— Это черновик нашего брачного контракта, согласно которому тебе, если вдруг мы захотим развестись, достанется сорок процентов от всего, что я имею. Поверь, это много… Очень много…

Вот так умные мужчины теряют головы. А потом всю жизнь мучаются с надоевшими женами, потому что сорок процентов отдать жаль. Столько денег! И за что?..

ГЛАВА 5

Оставшись у разбитого корыта, Лика растерялась. Что делать? Весть о том, что Григорий отказался от нее, облетит всех знакомых со скоростью звука. Она, естественно, будет утверждать обратное, что это она ушла от Григория. Если бы при этом она вернулась в свой шикарный дом, этому бы могли еще поверить. Но она вернулась в ужасную бетонную двушку. Она трепетала при мысли, что какая-нибудь из подруг захочет ее навестить.

Лика заметалась и наделала множество ошибок. Поняв, что еще немного, и она потеряет репутацию девушки на выданье, она продала кое-что из украшений и поехала на Лазурный берег. Об отдыхе не было и речи. Каждый день — борьба за привлечение внимания к своей особе как можно большего числа мужчин.

Однажды в городке, расположенном неподалеку от Ниццы, Лика зашла в кафе выпить воды и познакомилась с местным антикваром, мужчиной лет шестидесяти. Они разговорились. Лика выдала ему весь свой запас знаний о живописи и скульптуре. Пьер был поражен. Лика лучше него говорила по-английски, что тоже вызвало его восхищение. Он пригласил ее заглянуть в свой бутик. Лика подумала и согласилась.

Бутик располагался на первом этаже собственного трехэтажного дома Пьера. Войдя, Лика чихнула.

— Пыльно, — заметила она.

— О, это пыль веков, — уважительно проговорил Пьер.

Лика обвела взглядом хлам, как мысленно она назвала весь этот антиквариат, и опять чихнула.