Колумбина или... Возвращение голубков (СИ) - Ренсинк Татьяна

– Почему? – не совсем понимала Иона, и она остановилась.

Свекровь нервно стала потирать руки, разводить ими, пожимать плечами.

– Даже не знаю, как... объяснить... Мистика какая-то, но...

– Что случилось? – застыла Иона, не в силах ждать, когда свекровь, находившаяся в поисках слов, долго молчала.

– Ты не поверишь, но я у дороги нашла картину... с голубями и девушкой... Всё, что ты описала.

Иона смотрела в ответ так же, как и она: шокировано, пытаясь принять этот загадочный факт.

– Как? Где она?

– Идём, – позвала свекровь скорее за собой.

Она спешила покинуть сад, спешила в замок, но войти туда через совершенно другую дверь: маленькую, скрытую от глаз... Оттуда они прошли по узкому коридору, где пахло сыростью и было редко освещено факелами на стенах, и спустились скоро по винтовой лестнице, выложенной неровными камнями, в другой коридор.

– Темницы? – спросила несмело Иона, следуя за свекровью, но та лишь прошипела и улыбнулась, махая рукой следовать за нею.

Путь казался долгим, нескончаемым. Свекровь скоро взяла один из факелов и освещала им коридор, где была кромешная тьма. Холод, волнение, странное чувство таинственности и мистики тревожили Иону.

Когда же свекровь остановилась и потянула за висевшую в стене верёвку, перед ними медленно открылась дверь, пропуская слабый свет.

– Пещера, – подивилась увиденному Иона и прислушалась к доносившемуся шуму снаружи. – Вода?

– Водопад, – подтвердила догадки свекровь. – Здесь мой тайный уголок, и вход сюда тайный. Однако, – она повела вокруг рукой, указав на это помещение в пещере, где находились.

Здесь было уютно, хоть и не совсем светло. На стенах горели факелы, а из стены напротив, по бокам через узкие щели струился свет. На полу лежал персидский ковёр, посреди которого стоял круглый столик, кресло, а у стены стояли две картины: одна — с нарисованной берёзовой рощей, выглядевшей, как настоящая; а другая — та самая картина девушки с голубями, которую Иона видела на балу во дворце Врангеля.

– За той стеной, – указала свекровь на щели в стене. – Это дверь... А там выход из пещеры. Мы за водопадом. Об этом туннеле никто не знает, и я его умело скрываю за этими стенами.

– Невероятно, – восхитилась Иона и подошла к картинам. – Здесь две!

– Обе лежали у дороги. Я нашла их и принесла сюда. Ничего не успела пока предпринять. Даже не знаю, кто рисовал, но когда ты рассказала про картину с голубями, я была поражена.

– Так же поражена сейчас и я, – улыбнулась Иона. – Но ведь как судьба удачно распорядилась! Я верну картину Габриэле. И спрошу, не пропала ли ещё какая картина. Вот только странно всё, вам не кажется?

– Очень странно, а потому лучше пока никому больше ничего не говорить. Петруше скажи, может, а вот дальше... Думаю, у Врангелей что-то не так. Ты поговори с его супругой тайно об этом. Думаю, влезать в их проблемы совсем не стоит.

– Я понимаю, но мне её так жаль. Я чувствую, что она там жертва, – призналась Иона. – Я такая чувствительная в последнее время.

– Это всё из-за беременности и родов, – нежно улыбнулась свекровь и взяла её руку в тепло своих ладоней. – К тому же, у вас родилась доченька. Уделите ей внимание.

– Я бы не хотела, чтобы мою дочь постигла участь Габриэлы. Как уберечь ребёнка от подобной судьбы?

– Мы не можем это предугадать, – вздохнула свекровь. – Лучше держаться подальше от неприятностей, в данном случае от Врангелей...

Глава 9 (любовь,... беседа с матушкой...)

Сразу, как вернулась со свекровью через туннель домой, Иона поспешила в свою с супругом спальню. Пётр был там. Он сидел в кресле у раскрытого балкона, попивал коньяк и читал книгу. Увидев вошедшую милую, он сразу обратил всё внимание на неё. Книга и рюмка остались на столике... Ничего уже не было столь важно, как вернувшаяся возлюбленная.

– Скучал? – робко улыбнулась она. – У тебя необыкновенная матушка, не устаю удивляться.

– Я тоже, – согласился Пётр. – Удивляюсь ей каждый раз. Что у вас вдруг за секреты?

– Это был её секрет, теперь стал и моим, – игриво ответила Иона и, прикусив нижнюю губу, стала медленно приближаться.

Она плыла, словно лебедь по волнам. Её хотелось коснуться, потом прижать в свои объятия, снять одеяние и гладить шелковистую кожу... Чем дольше Пётр любовался ею, тем больше разгоралось желание любить, ласкать, не выпускать... За такой подарок, как Иона, он бесконечно благодарил жизнь.

Иона чувствовала всё, что он думал, глядя в его полные огня глаза. Она сама пылала к нему неудержимой и вечной любовью, наполненной страстью и вдохновением жить. Опустившись перед ним на колени, Иона ласково улыбалась, и он потянулся к её губам, как она, а после этого сладостно поцелуя, от которого по телу вновь бежала волна вожделения, он взял её на руки и перенёс на постель.

Бережно, оттягивая удовольствие и не давая страсти закончить всё в краткие минуты, Пётр покрывал милую свою супругу, любовницу и смысл жизни медленными поцелуями. Он гладил каждую клеточку её тела ласковыми касаниями губ. О, этот крик внутри неё, мурашки, дрожь — Иона умоляла не останавливаться, молила не прекращать любить... никогда,... никогда,... Только бы милый не насытился ею.

Ведь его любовь для неё — то же, что бальзам от всех несчастий, проблем или страданий. Она хотела верить, что и для милого всё так же. Он видел в её глазах эти слёзы счастья и кучу вопросов. Всё так же, как и в начале их любви. Те же страх и желание обладать им всегда, не позволяя никому отнять, но... Милого не удержишь, оставалось лишь надежда внутри, что не отпустит, а любовь не уйдёт, что страсть не угаснет, не захочется иной...

Пётр не знал каждый раз, как переубедить любимую. Он не отпустит, не предаст. Он с нею с самого начала и уже до конца. Да даже там, после смерти он её не покинет. Вся душа уже принадлежит ей без остатка, и ему совершенно не жаль. Не нужна ему та свобода, которую некоторые воспевают. Ему за счастье быть пленником любимой, именно её любви, рук, взгляда... Он любит её здесь, он слился с нею воедино не только сейчас, вызвав восторг души и тела, а уже давно!

Они оба двигаются в танце страстной и вечной любви не только сейчас. И так и будет и потом. Одно дыхание. Один ритм. То быстро, то медленно. Продлить бы всё... Продлить бы...

Когда любимая, утомлённая от ласк и счастливая от будто новой страстной их ночи, спала на его плече, Пётр опять погладил её шелковистую кожу плеч и спины, прижимая к себе покрепче. Снова всё хорошо. Покой и свобода... Да, та самая свобода на двоих, где они рабы и пленники только любви, а остальное — не помеха. Всё пройдут. Победа впереди, что бы судьба ни приготовила.

На заре Пётр проснулся всё же раньше любимой. Он осторожно отстранился, оставляя её сладко спать, и тихо оделся. С мыслями пойти приготовить кофе и принести для себя и любимой завтрак в постель, он спустился на кухню.

К его удивлению, там за столиком у окна уже попивала кофе с булочкой его мать.

– Вы столь рано поднялись?! – удивился он и сел к ней за столик.

– Петруша, – ласково улыбнулась она. – Я всегда встаю рано.

– Не знал, что столь рано, – смутился он.