Колумбина или... Возвращение голубков (СИ) - Ренсинк Татьяна

Ещё лето, и оно так же ласкает теплом и надеждами на лучшее. Оно тоже просит не думать о том, что ещё чуть-чуть, и с дерева начнут падать листья... угасающие, тускнеющие,... один за другим...

– Я не хочу тебя терять, – прошептал Пётр, одарив губы возлюбленной трепетным поцелуем.

– Что ты, Петенька, – положила она голову ему на плечо, а рукою стала нежно гладить его по груди. – Кажется, мы и в прежней жизни были вместе.

– И в будущей я тебя найду. Найду раньше, чем это случилось сейчас! – обещающе выдал Пётр.

Оба улыбались, оба были полны восторга и благодарности судьбе за то, что они нашли друг друга и пройдут этот путь только вместе. Ещё минуту бы вот так остаться. Ещё минуту бы не отпускать тепло объятий, но снова раздавшийся стук в дверь и голос за нею побудил насторожиться:

– Срочный конверт,... Пётр Петрович?

– Слуга, – вздохнул Пётр, но выпускать вздрогнувшую и готовую подняться милую не хотел. – Неужели надо стать беднее, жить без слуг, чтобы жить спокойнее?

– Тогда мы будем под гнётом какого хозяина, – засмеялась Иона.

– Мы и сейчас под гнётом кого-то, но пока что он ничего не требует, – выдохнул Пётр.

– Срочное дело есть срочное, – поцеловала его в губы любимая и поспешила подняться.

Пётр любовался ею, как заворожённый. В этой белоснежной сорочке с кружевами, словно то крылья, она была похожа на голубку. Даже нет, на саму богиню, любящую все божьи создания... Прямо как та девушка с картины, которая так понравилась ей... Вспомнив о вчерашнем и о просьбе графа Врангеля, Пётр ощутил опять то самое чувство негодования и тяжести. Они были приглашены на бал с умыслом. Пётр отказался следить за женой Врангеля. Только дурное предчувствие с каждой секундой становилось всё сильнее...

– Колумбина, – в шоке от того, что прочитала в послании, оглянулась от порога Иона.

В глазах её появился страх. Он застыл в ожидании скапливающихся чувств, и Пётр вскочил с постели, бросившись поддержать:

– Что ты, милая? Иона?

– Колумбина пропала, – прошептала она в шоке. – Как это?... Что то?...

– Какая ещё Колумбина? – не понимал Пётр.

– Голубка графини Врангель, – смотрела поражённая Иона. – Как такое возможно?... Почему?

Пётр взял письмо в руки и молча прочитал. Он с каждой строчкой боялся подпускать мысль о том, что с этим как-то может быть связан сам граф Врангель. Только чем дальше читал про случившееся этой ночью во дворце Врангеля, в будущем музее, тем больше вспоминалась и просьба Врангеля...

– Петенька, – не выдерживала переживающая Иона. – Я хочу поехать к ним. К графине. Я не могу так. Она написала, она страдает. Голубка эта многое значит для неё.

– Многое значит, – задумался Пётр, опустив письмо и глядя вперёд себя. – Почему?

– Кто-то близкий подарил ей её, – озвучила рядом любимая...

Глава 6 (милый барон...)

Ионе хватило лишь попросить поехать к Врангелям вместе, Пётр согласился. Ради неё. Ради её спокойствия. Сам же в себе боролся со множеством противоречий. Он всю дорогу молчал, погружённый в мысли, и Иона, терпеливо ожидая приезда во дворец Врангеля, не смела сказать ни слова. Она сама была на нервах и постоянно думала только о Габриэле и голубке Колумбине. Кому понадобилось красть птицу? Зачем громить голубятню?...

Голубятня действительно была разгромлена. Голуби свободно летали по оранжерее, а Габриэла, сидевшая на скамье тихо рыдала в платочек.

– Её картины тоже пропали. Похищены, точно, – добавил проводивший сюда Петра и Иону граф Врангель.

Он сохранял хладнокровие. Ни капли эмоций на лице или в движениях. Спокойный и будто не ощущающий сочувствия к страдающей супруге...

– Зачем? – спросил Пётр. – Кому это надо?

– Голуби дорогие были. Видимо, какой-то мошенник, чтоб продать подороже, – спокойно заявил супруг. – Мы едем в Россию. Там у меня много предстоит дел. Купишь себе ещё голубей! – обратился он с последними словами к супруге. – Да и здесь купить можно. Любых птиц. Я позабочусь. С вашего позволения, прямо сейчас составлю пару нужных писем.

Он откланялся, оставив прибывших возле супруги, и был уверен, что всё, что задумал, получится. Иона тут же села рядом с Габриэлой и приняла её в тепло объятий. Долго они сидели, закрыв глаза. Пётр смотрел на них и чувствовал, что Габриэла получает сейчас ту самую поддержку, в которой нуждалась. Ничего подозрительного в ней он не замечал, тогда как насчёт графа Врангеля зародились некие подозрения.

И всё же Пётр не хотел влезать в это дело. Он хотел просто жить, как жил дальше: с любимой, детьми, занимаясь преподаванием и участвуя в том, что хотел...

– Как я благодарна, что вы приехали, – прошептала Габриэла. – Спасибо... Мне была дорога моя голубка. Где она? Почему?

– Понимаю, – сочувствовала Иона и оглянулась на стоящего и молчаливого мужа. – Здесь что-то не так.

– У вас с мужем какие отношения? Простите, что спрашиваю, – тихо спросил Габриэлу Пётр.

– Какие, – пожала плечами Габриэла и снова заплакала в платочек.

Пётр кивнул всё понявшей любимой и откланялся. Он покинул оранжерею, оставшись ждать снаружи, а Иона снова обняла графиню.

– Как у всех, – всхлипнула та.

– Вы уверены? – переживала Иона.

– А у вас? – взглянула удивлённая Габриэла.

– Мы любим друг друга с первой встречи только сильнее.

– Вы вышли замуж по любви, – понимала графиня, просушивая слёзы.

– Да...

– Нет, меня выдали замуж. Я обязана любить мужа.

– Почему же вам дороги эти голубки? Милый барон, вы говорили? Он и картину ту рисовал? – напомнила Иона, желая узнать больше и, может, помочь.

– Да, это милый человек. Он... питал ко мне нежные чувства, но не более. Я верна супругу, – снова потекли по её щеке слёзы, но уже будто другие.

Габриэла смотрела в сторону, на свет над оранжереей, льющийся через стеклянную крышу. Казалось, воспоминания о чём-то светлом коснулись её, вновь разбередив душу, но... их надо закопать далеко, забыть и не мучиться.

– Не хотите рассказать? Может, это как-то связано? Может, мы сможем найти виновника и вернуть голубку?

– Всё без толку, – вздохнула она с отчаянием и опустила взгляд. – Вы простите... Мы всё равно уезжаем и нет времени. У супруга дела, а я обязана быть подле. Он меня одну не оставляет. Значит,... Колумбину свою я уже никогда не увижу.

– Это нечестно, неправильно, – мотала головой с искренним переживанием Иона. – И голубка, и картины связаны с тем мужчиной, да? Значит, здесь это имеет место... Понимаете? А муж ваш ревнив. Я боюсь подозревать его.

– Нет, что вы, – взглянула устало Габриэла. – Он бы не разрешил и голубятню строить. Зачем, если ему неприятно было?

– Но картину с голубками он не хотел видеть на стене, верно? Он явно это дал понять на балу, – напомнила Иона.

– Да, – опустила Габриэла взгляд и опять вздохнула. – Но я уверена, он непричастен. Зачем? Он бы всё раньше уничтожил. Но не сейчас.

– А вы давно виделись с тем бароном?

– Давно, – с грустной улыбкой прослезилась Габриэла вновь.

– А он не мог это сделать, чтобы попытаться как-то связаться с вами? – предположила Иона, удивив собеседницу вновь: