В битвах под водой - Ярослав Иосселиани

В первом отсеке собрались свободные от вахты торпедисты, плотным кольцом окружившие своего начальника.

— Почему не спите? — спросил я Глотова.

— Решил проверить еще раз кое-что: в нормативы некоторые плохо укладываются…

— Нарушаете распорядок!

— Все равно никому не уснуть, все так возбуждены. Ведь первый поход…

— И вы думаете успокоить людей экзаменами?

— Нет, конечно, но… Разойтись! Ложиться спать! — нехотя приказал он, наконец.

Мотористы тоже не спали.

— Машины малость запылились, — кричал мне в ухо парторг, — спать люди все равно не будут!

— Отдых требуется! Завтра будем на позиции! — кричал я в ответ.

— Отдохнем в процессе работы! — даже не улыбнувшись, снова возразил старшина.

— Отправьте подвахтенных спать! — приказал я и пошел дальше.

Приказание есть приказание, и мотористы пошли в жилой отсек.

Людей, занятых у своих боевых механизмов и не желавших идти в жилые отсеки на отдых, я встречал буквально в каждом отсеке. Опыта войны у нас не было. С чем придется столкнуться на позиции, мы представляли весьма туманно. Каждый из нас в глубине души твердо верил, что транспорт мы непременно встретим в первый же день, как только придем в район боевых действий. В успешности атаки также никто не сомневался. Наш командир считался одним из лучших подводников, а центральный пост «Камбалы» на всех учениях показывал хорошую выучку и слаженность.

Суровая действительность, однако, очень скоро внесла свои поправки наши планы.

Восемь суток ходили мы в районе боевых действий и никого не обнаружили.

— Ну что? Опять тиха украинская ночь? — услышал я как-то ночью на мостике голос Ивана Акимовича.

— Да, ни-ко-го! — ответил командир.

— Уф-ф! Приятно вздохнуть! — Станкеев глубоко дышал. — Сегодня мы пробыли под водой… восемнадцать часов и две минуты…

— Все минуты считаете? — сухо спросил Вербовский, и я представил себе язвительную улыбку на его лице.

— Товарищ вахтенный командир! Слева на траверзе огонь! Движется вправо! докладывал сигнальщик сверху из темноты.

— Автомобиль по берегу идет, — отметил безразличным тоном Вербовский.

— Начальство едет, — как бы продолжил мысль командира Станкеев. — Здесь, в Румынии, очень строго насчет затемнения, но это, видать, начальство едет… У Антонеску здесь дача где-то. Может, это и он.

— Вот бы бомбу в эту дачку, — послышался голос сигнальщика.

— Не отвлекаться! — строго оборвал Вербовский.

— Есть, товарищ командир! — отчеканил матрос.

Наступившую тишину нарушил доклад из центрального поста:

— Лодка провентилирована, трюмы осушены, мусор выброшен. Разрешите остановить вентилятор.

— Добро… Остановить вентилятор! — приказал вахтенный офицер.

— Пойдем попьем чайку, помощник, — предложил Станкеев.

— Да, правильно, — охотно согласился я, — скоро мне на вахту…

Мы направились к люку, но задержались из-за нового доклада сигнальщика.

— Курсовой левого борта сорок, показался проблеск, на воде!

— Вы точно видели проблеск? — спросил командир.

— Так точно, товарищ командир, вот он: курсовой сорок, слева, на воде! Не так далеко.

— Боевая тревога! Торпедная атака! — увидел и Вербовский тусклый огонек двигавшегося вдоль берега судна. — Лево на борт!

Я бросился на свой командный пункт.

«Камбала» легла на курс атаки. Боевые посты тотчас же доложили о готовности.

Подводная лодка полным ходом неслась к вражескому кораблю.

Я сверял расчеты с данными о противнике, которые поступали с мостика, и убеждался, что все идет хорошо. Все мы были возбуждены, однако каждый делал свое дело четко, быстро и точно.

— Аппа-ра-ты! — понеслась грозная команда в торпедный отсек, на боевой пост. И вслед за ней: — Отставить!

Но нервы у торпедистов были настолько напряжены, что команду «Отставить!» они приняли за «Пли!» Торпеды выскочили из аппаратов и устремились в заданном направлении.

— Срочное погружение! — услышали мы следующую команду Вербовского.

Люди, буквально друг у друга на плечах, посыпались в люк центрального поста.

Потребовались считанные минуты, чтобы «Камбала» оказалась на глубине и начала отход в сторону моря.

— По ошибке атаковали дозорный катерок; будь он проклят! Понятно? шепотом сказал мне Вербовский.

— Бывает… — успокоил командира Иван Акимович, стоявший рядом. — Еще хорошо, что он оказался… слепым. Если бы он видел, как по нему торпедами швыряют, мог бы еще нас погонять…

— Эх, если бы знать. Установить бы глубину хода торпед поменьше и залепить в борт этому дозорному, — досадовал я. — Но почему же он несет огонь?

— Не знаю, не спрашивал, — сухо бросил Вербовский.

— По-моему, иллюминатор приоткрыт или плохо затемнен, — предположил Станкеев.

Несмотря на неудачу, первая атака принесла известную пользу. На боевых постах и командных пунктах были выявлены ошибки и неточности. Устранение их, несомненно, многому научило и подняло боевую выучку экипажа.

Всеобщее разочарование было, конечно, велико, но оно очень скоро прошло.

На следующий день меня подозвал к перископу вахтенный командир лейтенант Глотов.

— Как вы думаете, стоит доложить командиру: какие-то подозрительные дымы вот в этом направлении, посмотрите сами.

Я с трудом различил на фоне облаков еле видимые клубы дыма.

— Нужно доложить. Дымы судов, — заявил я. Вербовский приказал сыграть боевую тревогу и бросился в центральный пост.

В нашем соединении Вербовсиий был единственный убеленный сединами командир подводной лодки. Он имел большой опыт работы с людьми, но возраст брал свое. Бывали случаи, когда он настолько уставал, что даже не мог вращать перископ, и мне приходилось помогать ему. Состояние нервной системы Вербовского также оставляло желать много лучшего. Он быстро раздражался.

— Что — конвой? — ворвался Вербовский в центральный пост.

— Дымы судов, товарищ командир! — доложил Глотов, уступая Вербовскому место у перископа.

— Только и всего? — Вербовский был явно разочарован.

— Дыма без огня не бывает, — ввернул Иван Акимович, прибежавший в центральный пост вслед за командиром.

Командир смотрел в перископ минут десять, но никаких команд не подавал. Подводная лодка шла прежним курсом и с прежней скоростью. Курс же наш был таков, что если бы дымы принадлежали конвою, то с каждой минутой мы все больше и больше упускали бы возможность атаковать врага. Я отчетливо видел это по карте и шепотом сообщил Ивану Акимовичу.