Год теней - Клэр Легран

ока подлетел к нам и, дёрнувшись вперёд, как кадр в старом фильме с плохой плёнкой, прошёл прямо сквозь нас.

Это невероятно, но я почувствовала, как он просачивается сквозь меня, как морозный ветер, пробираясь под кожу, в кровь, до костей. У меня перехватило дыхание.

Я потянулась к Генри, и он тоже уцепился за меня, как утопающий за соломинку.

А серый силуэт был не один.

К нему присоединились ещё несколько дымчатых фигур, если точнее, то три. Когда каждая из них пронеслась сквозь нас – словно мы были ничто, словно они были ничто, – я чуть не потеряла сознание от холода, пронизавшего всё моё тело.

Мы с Генри, спотыкаясь, двинулись с места, стараясь убежать, пока не осознали, что призраки толкают нас в сторону подвала, к тёмной тени с заострёнными чёрными пальцами. Когда мы приблизились, она отскочила и вдруг издала пронзительный вопль.

– Что это? – Генри закрыл руками уши.

Я не могла ответить и наблюдала, как тень быстро удаляется, словно бежит, по ступеням подвала. Её ужасный крик я, казалось, ощущала всем телом до кончиков ногтей, и меня трясло мелкой дрожью.

Дверь подвала захлопнулась.

Воцарилась тишина, слышна была только музыка оркестра.

Тень пропала.

Четыре серые фигуры сразу же метнулись в стороны, как испуганные кролики, – одна взлетела к потолку, две прошли сквозь стены, а силуэт, появившийся первым, провалился сквозь пол. Исчезая, он в последнее мгновение подмигнул мне.

Мы с Генри, подталкивая друг друга, бросились бежать со всех ног и, вылетев на улицу, скатились по серым ступеням на Арлингтон-авеню и чуть не попали под такси.

Резкий гудок остановил нас. От порыва ветра из-за пролетевшей мимо машины по спине у меня побежали мурашки. Внезапно мы оказались на солнце среди небоскрёбов. От пряного запаха, исходящего от стоявшего неподалёку фургона с едой, у меня заслезились глаза.

– Жить надоело? – крикнул водитель такси в открытое окно.

Генри упёрся руками в колени, стараясь отдышаться.

– Что это было?

Я провела пальцами по рукам. На плече обнаружились царапины от кошачьих когтей, а ниже я ощутила какую-то шероховатость и, повернув руку, увидела чёрное пятно.

В том месте, где кожи коснулся холодный ветер, уронив меня на пол, сияла на солнце неровная чёрная отметина. Она была похожа на ожог, тёмный, как та тень из подвала.

– Что за… – Генри изучал такое же пятно на икре правой ноги. – Оливия, что это такое?

Я ткнула в пятно пальцем. Оно зашипело, кончик пальца почувствовал ледяной холод, а кожа на ощупь оказалась шершавой.

– Оливия! – Генри вопросительно смотрел на меня.

Мне не понравилось выражение его глаз. Я узнала его. Прошлой весной несколько смельчаков, в основном новенькие, иногда подходили ко мне в кафетерии, глядя на меня точно так же и, наверное, думая: «Может, с этой девочкой получится подружиться?» Обычно с моей стороны хватало одного только взгляда, чтобы они исчезли навсегда.

В конце концов, у теней друзей нет.

Особенно среди таких безупречных типов, как Генри Пейдж.

Я вся подбиралась и опускала шторы, ограждая себя от солнечного света, – так я объясняла себе своё поведение, когда ожесточалась, приобретала твёрдый взгляд и принимала неприступную позу, чтобы меня оставили в покое.

– Не понимаю, о чём ты, – сказала я Генри.

– Ты что, смеёшься? Мы же только что видели…

Я пожала плечами:

– Я ничего не видела. – И одна вернулась в филармонию.

Генри не пошёл за мной. Возможно, он был слишком напуган, чтобы входить в здание.

Но это правда: мы видели что-то странное. До конца дня я подсознательно барабанила пальцами по ожогу. Прикасаться к нему было больно, но рука так и тянулась туда, как бывает, когда всё время раскачиваешь шатающийся зуб, хотя это и неприятно.

Какое-то непонятное явление оставило отметины у меня на руке и на ноге у Генри. А что-то ещё спасло нас от того, что находится за дверью подвала.

Я не знала, что всё это значит, но, пока я зарисовывала увиденное, мне не терпелось это выяснить. Голова шла кругом от воспоминаний о призрачных пальцах и распахнутых чёрных ртах.

Что же это было? Что мы видели?

В мозгу у меня шёпотом повторялось одно и то же слово, которое могло стать объяснением.

Привидения.

Глава 5

В ту ночь я почти не спала. Наутро нужно было идти в школу, и я не знала, что пугает меня больше – школа или привидения.

Каждый раз, когда за приоткрытой дверью в мою комнату что-то шуршало или нонни крутилась в кровати, я вскакивала и прислушивалась. Перед глазами так и стояли призрачные пальцы, выползающие из-под двери подвала. Всю ночь я не могла избавиться от ощущения, что серые мглистые фигуры проходят сквозь меня. Я дрожала и всё время думала о маме – что бы она сказала на это, чем бы утешила меня.

Да ещё я всё время неосознанно тыкала пальцем в пятно на руке.

Через некоторое время я устала ворочаться в постели и, сделав глубокий вдох, направилась на кухню и при флуоресцентном свете осмотрела пятно.

Да, оно снова блестело, как будто в мою кожу вросли миллионы бриллиантов.

– Как красиво, – прошептала я. – Невероятно.

– Оливия?

Я подпрыгнула, ударившись пальцем ноги об угол шкафчика.

На пороге стоял Маэстро и тёр глаза.

– Чего тебе? – спросила я.

– Что ты здесь делаешь ночью?

– Ничего. – Я спрятала руку за спину. – Пришла попить.

– Тебе… – Он кашлянул и провёл рукой по волосам. – Тебе приснился дурной сон?

– Вся моя жизнь – дурной сон. – И я промчалась мимо него в свою комнату.

Он за мной не пошёл.

Я вытащила из-под кровати зонтик и засунула его под одеяло. Если привидения явятся за мной, он вряд ли поможет, но так мне было спокойнее. Я крепко сжала его в руке, стараясь поверить, что он меня защищает.

Иногда, чтобы пережить тяжёлые времена, приходится обманывать себя.

Проснувшись на следующий день, я обнаружила, что кот вернулся.

Он умывался, взгромоздившись на металлическую перекладину в ногах моей кровати с удивительной для такого толстяка грацией. Я смотрела на него, боясь пошевелиться, чтобы он снова не исчез. Сердце стучало после ночных кошмаров с серыми фигурами, чёрными тенями и душераздирающими криками.

После снов о привидениях.

«Не думай, будто это что-то значит, – сказало мне скучающее выражение кошачьей морды. – Я навещаю тебя исключительно из любопытства, девочка. Тут нет никакой романтики».