Unikum ordinarium - Аркадий Неминов

Умный Медик, будто понимая, что я хочу ему помочь, покорно позволял проводить с собой все эти малоприятные манипуляции. Зато, когда операция по увеличению веса была благополучно завершена, он вырвался из моих рук и стал носиться по квартире, смешно задирая задние лапы.

Я смотрел на него, и мне было не до смеха. Рой невеселых мыслей, словно рассерженных пчел из потревоженного улья, вились в моей голове, ища выход из положения, в которое я опять попал, на этот раз по собственной рассеянности.

Вопросов было много, и главный из них: насколько долго действует это волшебное «средство от веса»? И ответ могло дать только время. Далее, необходимо было решить другую, не менее важную проблему: как вести себя с работодателем? И здесь нужно было подключать логик у.

Не прийти к Иннокентию я не мог – меня все равно бы не оставили в покое. Прийти к нему с пустыми руками – тоже, ведь тогда мне бы пришлось отдать аванс, которого уже не было…

Вывод: идти надо обязательно и с готовым порошком! С другой стороны, как мне быть с тем неожиданно свалившимся на меня знанием, которое я обрел, благодаря моему невесомому питомцу? Дать понять, что я в курсе действия порошка – означало подписать себе смертный приговор. Ведь тогда я тут же становился бы нежелательным свидетелем, с которым никто церемониться не станет. Убрать меня гораздо легче, чем заставить молчать! А вдруг я захочу уже самостоятельно синтезировать уникальный порошок, который сулил несметные богатства для его обладателя!

Оставался единственный выход: принести состав, взять деньги и быстрее убраться, чтобы случайно не проговориться, не выдать свою осведомленность ни словом, ни взглядом…

На следующий день я уже стоял перед Иннокентием Вениаминовичем и преданно смотрел ему в глаза, держа на раскрытой ладони заветный спичечный коробок.

– Неужели у вас получилось, юноша? – он подкатился ко мне на своих коротких ножках и с благоговением принял от меня неказистую емкость, словно это был некий бесценный раритет, хрупкая историческая древность, которыми был напичкан его кабинет. При этом выражение его лица, синюшно-багровое от прилива крови, приняло хищное выражение. Он осторожно заглянул вовнутрь, затем с подозрением покосился на меня:

– А почему так мало?

– Не знаю! – пожал я плечами. – Ровно столько, сколько получилось в результате выпаривания. Я все делал в точности по рецепту. Можете не сомневаться! – я старался говорить искренне, не отводя взгляда. – И все же мне интересно, что это за порошок? Я проделал такую огромную работу, а для чего он понятия не имею!.. – я полагал, что если не проявлю, хотя бы, маломальского любопытства, вызову серьезные подозрения у Иннокентия.

Он внимательно взглянул на меня и спокойно произнес:

– А зачем вам это знать, уважаемый господин Силин? Вы сделали свое дело, решили поставленную задачу, надеюсь, выполнили условия нашей договоренности о неразглашении. Теперь и я должен выполнить свои обязательства.

Он прошел к столу и вынул из ящика пухлый конверт.

– Получите, молодой человек, остаток обещанной суммы – четыре тысячи долларов, как одну копейку! – он ласково мне улыбнулся.

Пока я дрожащими пальцами сосредоточенно пересчитывал целую прорву зеленых купюр, директор нажал на кнопку селектора:

– Принесите нам вина! – Он взглянул на меня лукаво: – надеюсь, вы не трезвенник?

– Я – студент, и этим все сказано! – я уже полностью расслабился, и почти полюбил этого щедрого улыбчивого человека.

Вошла симпатичная длинноногая блондинка с небольшим расписным подносом, на котором стояла темная бутылка с невзрачной наклейкой и два искрящихся в ярком свете люстры бокала.

– Это – коллекционное Бордо 1972 года! – не без гордости объявил Иннокентий Вениаминович. – Но для вас мне ничего не жалко! Давайте выпьем в знак успешного окончания нашей маленькой сделки! – он разлил вино по высоким бокалам и кивком отпустил красотку-секретаршу.

– С удовольствием! – с чувством произнес я и поднял бокал, отмечая красоту кроваво-красной жидкости, о которой знал лишь понаслышке.

Мы чокнулись, и я выпил до дна. Прохладная терпкая влага приятно обожгла гортань, и мне захотелось сказать моему собеседнику что-нибудь приятное, но… мой язык странным образом вдруг перестал меня слушаться!

«Неужели на меня так подействовало коллекционное вино? – пронеслось в моей голове. – Или сказался сильный стресс за последние дни?..» – я с недоумением взглянул на веселого толстячка, и мне на секунду показалось, что его доброе лицо приняло то же самое хищное выражение, которое появилось у него при виде порошка.

Затем черты его стали разглаживаться, расплываться, кожа бледнеть, а настороженные глаза – превращаться в щелочки, пока не исчезли вовсе. Постепенно растворился он сам, а за ним – и всё вокруг, но мне на это было абсолютно наплевать. Мне стало удивительно хорошо, хорошо, как никогда прежде…

…внезапно я с удивлением почувствовал необычайную легкость во всем теле. И мне пришла в голову интересная мысль о том, почему я не могу провалиться: я просто ничего не вешу! Я с удивлением прислушался к себе и вдруг почувствовал, что во мне что-то изменилось, причем самым кардинальным образом!

Мое состояние было трудно описать. Я ощущал себя всесильным, всемогущим, для меня не было никаких границ! Я почувствовал, что могу управлять своим весом, своим состоянием, своим организмом, своим телом! Я был уверен, к примеру, что с легкостью могу заставить собственное сердце биться в каком угодно ритме и с какой угодно частотой без всякого вреда для здоровья! Вплоть до его полной остановки! Почему со мной произошла такая метаморфоза, я не имел ни малейшего понятия. Я просто это знал и все!

С этим знанием пришла непоколебимая уверенность в благополучном исходе моего путешествия, и я прибавил шагу. Несмотря на сгустившуюся вокруг тьму, я шел, не выбирая дороги, словно неведомая путеводная нить мягкой коврово-облачной дорожкой вела меня к цели.

Теперь я уже не задумывался о том, куда иду. Мне было абсолютно все равно. Я знал точно, что истинный смысл моего пребывания на этой дороге кроется именно в движении – символе всего живущего! Главное – не останавливаться…

Я открыл глаза, и мне показалось, что я все еще сплю и вижу свой удивительный сон, который, будто в каком-то бесконечном фантастическом сериале, тянется от серии к серии.

Потом я решил, что ослеп – вокруг меня не было видно ни зги! И только тогда, когда мои глаза постепенно привыкли к темноте, я сумел разглядеть едва различимую полоску света под дверью. Я ощупал место, на котором лежал. Это был жесткий, грубо сколоченный деревянный топчан, стоявший у шероховатой стены. Воздух в помещении был спертым и сырым, как в подземелье.

Ну, конечно же, – догадался я, – меня держат в заточении! Я снова прикрыл глаза и тут же вспомнил сузившиеся зрачки Иннокентия, когда он протянул мне бокал с вином. Точно, в его коллекционное Бордо была подсыпана какая-то дрянь! И все из-за того, чтобы не выпустить меня из его проклятого особняка!

С досады я даже стукнул себя кулаком по лбу. А что еще можно было ожидать? Что меня просто так отпустят с деньгами и тайной, о которой никому знать нельзя? Наивный! Кстати, о деньгах. Я пошарил в кармане и нащупал конверт. Странно, деньги они почему не взяли… И тут до меня окончательно дошел смысл происходящего, от чего сердце неприятно заныло в груди, а руки похолодели: да меня попросту никто и не собирался отпускать!!! А свои деньги они могут забрать в любой момент, хотя бы и с мертвого тела!

От этой мысли меня передернуло, и охватил сильный озноб. Но тут же какая-то другая неясная мысль вдруг забрезжила в моем мозгу, воспаленном от ужаса перед безрадостной перспективой. Я попытался осторожно выудить ее из своего метущегося сознания, но никак не мог сосредоточиться…

Что же это?.. Что именно меня так зацепило?.. О чем я думал? О деньгах, о тайне, об отравленном вине, о моем мертвом теле… Стоп! Вот она ключевая фраза – «мертвое тело!» Но что это означает, почему мое сознание так зацепилось за эту фразу, как утопающий за соломинку, как выход из положения! Выход?! Из положения?!

И я вспомнил свой сон, в котором, управляя своим организмом, мог воздействовать на сердце. Я мог изменять частоту его биения! Да, в своем сне я мог даже притвориться мертвым, остановив его усилием воли! Жаль, что это был всего лишь только сон!..

За дверью послышались шаги и негромкое покашливание. Свет в камере внезапно зажегся, и я невольно зажмурился.

– Что, не ожидали, милостивый государь? – раздался хорошо знакомый голос.

Я открыл глаза. Передо мной стоял мой работодатель – улыбчивый добродушный толстячок. Правда, выражение его лица сейчас сильно изменилось: презрительная кривая улыбка, хищный оскал, холодные злые глаза. Он стоял на пороге, сложив руки на круглом животе, и раскачивался на носках своих супермодных ботинок.