Парадокс Атласа - Оливи Блейк

о покойной только и сказали, что она добилась успеха на двух местах работы. И ни слова о том, что она, к примеру, фальшиво пела в душе, шарахалась от садовых змей… как нормальный, живой человек.

Вскоре Предприниматель женился снова. Жизнь, как водится, продолжалась.

Воспоминания зыбучим песком затягивали в свою пучину все глубже, не давая сбежать. Из подсознания всплыл еще эпизод, настолько омерзительный, что Рэйна вздрогнула.

Незадолго до визита Атласа к Рэйне в кафе заглянул Предприниматель. Он увлеченно распекал кого-то по телефону и за этим занятием совершенно не узнал Рэйну, хотя много лет до того регулярно умолял о встрече. Его можно было понять: последний раз они виделись десять лет назад, – и все же Рэйна оценила иронию судьбы. Многие годы раз в месяц Предприниматель сидел напротив Рэйны за столом ее матери и притворялся, будто падчерица ему интересна, а за несколько недель до этой случайной встречи даже отыскал ее бывшую соседку и попросил номер телефона… который спустя час времени и покупку Рэйной нового гаджета уже сменился. Однако в тот день Предприниматель упоенно ругался с каким-то иностранцем, с трудом произнося его имя. «Он уже проделывал это и проделает снова!» – кричал Предприниматель, будто не видя Рэйны и кофе, который она принесла. В тот момент она была лучше невидимки, празднуя особенно горькую победу, когда подтверждаются твои худшие догадки. Эта ее прозрачность стала доказательством того, что все было именно так, как она думала.

Рэйна всегда знала, что Предприниматель интересуется ею неспроста. И встретиться ему хотелось отнюдь не потому, что он тосковал по ней или ее изящной каллиграфии. По той же причине лилии в доме матери сторонились его, когда он ел. В детстве Рэйна думала, что такая цветочная реакция – это лишь проявление ее собственной неприязни к Предпринимателю, но кое-что в его поведении в тот день заставило ее пересмотреть свое детское отношение.

Только не к нему, а к его делам.

Он был разрушителем. На детские переживания Рэйны будто наложили проясняющую тонкую пленку, меняющую фокус. Ретроспектива с ее оттенками сепии неотвратимо указала на тонкий слой чего-то вроде перхоти или ворсинок у Предпринимателя на плечах. В отличие от прочих людей, зазывавших на работу Рэйну, он искал не просто рекордных урожаев, но задумал нечто коварное. Как и все, что сулило большие богатства. Аура разрушения окружала его ядовитым облаком, как парфюм.

Рэйна встряхнулась, отбросив прилипчивое чувство стыда, которое засасывало, как трясина, стоило вспомнить прошлое. Бабушка не ошиблась, обещая Рэйне, что в один день кто-нибудь да разглядит ее суть. Просто она имела в виду немного другое. Люди и правда начинали видеть суть Рэйны, и Предприниматель оказался лишь первым в их череде. Рэйна была обречена – в дурном смысле – на чужое внимание, ведь в какой-то момент, став подростком, она уже не могла скрыть своей силы, своих способностей. Они бросались в глаза даже тем, кто к ним не присматривался. Правда, Рэйна к тому времени ничьего внимания уже не хотела.

Она была не просто натуралистом огромной силы, а натурализмом как таковым. Уже это делало ее ценной или хотя бы полезной. Но с какой стати ей вообще нужно было доказывать кому-то свою полезность? Обстоятельства своих родов она не выбирала. Не выбирала и своих сил. Раз уж близкие сочли постыдным принять Рэйну, не говоря уже о том, чтобы полюбить ее, то и плодов ее дара они не заслуживали. По крайней мере, так она говорила себе каждый месяц, сидя за столом напротив Предпринимателя.

Со временем она научилась изолироваться от других: не давала никому узнать себя поближе, не позволяла присматриваться к себе. Перестала демонстрировать таланты, доказывать свою пользу. Бабушка не ошиблась в своих предсказаниях: всегда наступал момент, когда Рэйну замечали. Вернее, замечали ее способности. Необузданный натурализм в чистом виде, магию невиданной мощи. Стоило Рэйне понять, что для других она – просто вещь, орудие достижения целей, и она всеми силами старалась отгородиться от мира, спрятаться, сохраниться. Стремилась не быть собой, ведь рано или поздно чужая корысть снова раскрывала в ней инструмент получения выгоды.

Другое дело Нико. С ним Рэйна сознательно проводила времени больше, чем с кем бы то ни было, и казалось, ему ничего от нее не нужно. Это ведь такая редкость! Просто благословение. Разве что сейчас его пропитанная самоуверенностью симуляция начисто опровергла одну из фундаментальных личных истин Рэйны: в ней есть что-то еще кроме силы.

В основу своей зрелой жизни Рэйна положила принцип замкнутости ради самосохранения, но, похоже, нечаянно оставила окошко для Нико.

Она дала ему увидеть свои слабости, закоснелость, уязвимости и ошибки, а он взял и запомнил их. А потом воспользовался тем, к чему она прежде никого не допускала. Хотя и проявил в этом большую посредственность. Не питая амбиций и не стремясь использовать Рэйну к собственной выгоде, Нико просто тешил и лелеял свое эго.

Рэйна поерзала.

А, так вот что она ощущает: разочарование.

Тем временем в симуляции они расширили репертуар приемов. Пустили в ход ноги и захваты. Проекция Рэйны, не совсем адекватная благодаря Нико, подняла ставки и прибегла к сложным маневрам. (Да ладно, это всего лишь проекция, так ведь? В поисках подтверждения Рэйна мельком глянула на Парису и тут же, злая на себя, отвернулась.) Нико схватил ее и сделал вид, что хочет ударить коленом в лицо, а когда она отпрянула, пнул по «тормозам». Короче, проекция Рэйны угодила в очередную ловушку, а настоящая Рэйна, закипая, ощутила легкий и в то же время настойчивый, как прикосновение лозы или усиков, укол негодования.

(Чем, кстати, Рэйна отличается от друга Нико, этого сноходца? Она ведь тоже – подобно тому, ради кого Нико в отчаянии и пришел сюда, – орудие, к которому тянутся недостойные? Как он не заметил? Не то чтобы это важно. Не то чтобы Рэйна хотела доказать Нико или кому бы то ни было свою ценность. Не то чтобы она расстраивалась.)

Если Рэйна правильно поняла, то ритуал посвящения наказывал того, кого проецировали, а не самого проектора. Далтон так и сказал: никаких ограничений. То есть Рэйна могла бы примчаться в машине и похитить Нико, сразиться с ним при помощи магии, пронзить молнией в самое сердце или задушить лозой. И это только в рамках реальности. Тогда какие чары сотворила бы она за их пределами, в магической проекции, созданной в стенах волшебной библиотеки, где привычной реальности не существует?

Вот только Нико подобных раскладов явно не рассматривал. Ему и в голову не приходило, что Рэйна может одолеть