Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оглянулась – тролль мчался прямиком к нам. Я принялась толкать дверь. Ну же! Давай! Давай же!
– Открывайся!
Дверь дрогнула и сдалась. Скала задрожала, и створки медленно стали раскрываться внутрь. Мы не ждали, протиснулись сквозь образовавшуюся щель и налегли на створки с обратной стороны, чтобы преградить путь троллю. Я закричала, думая, что кишки вывалятся от натуги, но дверь поддалась. Когда створки сомкнулись, тролль врезался в камень, но дверь даже не дрогнула. Я, прижимая раненую руку к груди, сползла на траву. Траву?
Я огляделась. Мы по-прежнему были в горах, сидели под чёрной скалой, но вокруг цвела весенняя зелень и стоял яркий белый день. Высокие деревья перешёптывались на тёплом ветру. Завидев нас, вскинул голову и скрылся в густом кустарнике белый олень, вспугнув стаю бабочек. Сван тяжело опустился на землю рядом со мной, ошалело глядя по сторонам.
– Мы добрались, – выдохнул он, смахивая со лба пот, – в королевство фейри.
Глава 3
Замок Семи Ветров
Мы брели по лесу. Я кое-как перемотала пораненную руку повязкой, которую предусмотрительно носила с собой. Кровь от пореза на плече пропитала рубаху, и та неприятно липла к телу. Жаль, но большая часть вещей и вся еда остались в седельных сумках, которые сгинули вместе с лошадьми. На боль я старалась не обращать внимания.
– Думаешь, он умер? – спросил Сван, оглядываясь на лес за спиной. Там, позади, осталась каменная дверь.
– Кто?
– Этот Расмус.
Я пожала плечами. Тролль, как мне показалось, смял Расмуса своей тушей, но в снегу ничего было не разглядеть. Я хотела верить, что он мёртв, но лучше бы увидеть его хладный труп, чтобы знать наверняка.
– Не знаю.
– Что с тобой случилось? Ты как будто… окаменела, когда он напал. Совсем на тебя не похоже…
Я не ответила. Нечего было отвечать, только злиться на себя за то, что не справилась с ним. С собой. Снова.
– Хель? – позвал Сван.
– Что? – прозвучало резче, чем я планировала.
– Что случилось в Гильдии? Почему ты так испугалась этого мужчину? За два года ты ни разу не рассказывала о том, как жила там.
– Потому что нечего рассказывать, – отрезала я.
– Или ты не хочешь? Что они делали с тобой, Хель?
Я отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Я ни с кем не собиралась делиться своим прошлым, и Сван не был исключением. И не потому, что хотела хранить это в секрете, а потому, что считала разговоры о прошлом бессмысленными. Они ничего не изменят. Меня не изменят. Говорят, что волки живут, не зная прошлого и будущего, для них существует только одно время – сейчас. Я выбрала жить как волк.
Из-за деревьев показался внушительный мрачный замок, и я остановилась, приглядываясь. Это и есть замок Семи Ветров? Не знаю, было ли это ответом, но у замка я насчитала семь остроконечных башен. Шесть с половиной – одна, самая высокая, была разрушена и торчала над остальными обломанной костью.
Вскоре мы вышли на тропу, которая вела прямиком к изящным кованым воротам. Медным. Они заросли красными розами с такими большими шипами, что ими легко можно было убить.
Сван наклонился и вдохнул аромат одной из роз.
– Так сладко! Ты хоть раз видела такое? Чтобы лето посреди зимы и день посреди ночи?
– Нет. – Я толкнула створку ворот, и она легко поддалась, открывая путь в дикий, заросший розой и омелой сад.
Место выглядело заброшенным и пустынным. Дорожки скрылись в разросшейся, буйной траве, лестница, ведущая к дверям замка, местами осыпалась, будто кто-то огромный её понадкусывал, а сами деревянные полотна прогнили и почернели от времени. Внутри оказалось не лучше: пыль и паутина окутывали просторный холл, окна были занавешены тяжёлыми и уже истлевшими шторами.
– Не нравится мне тут, – протянул Сван, заглядывая в тёмный коридор, а я на всякий случай придвинулась ближе и вытащила нож.
– А! Не ждал вас так скоро! – На лестнице появился тот самый незнакомец, который так грубо прервал нас со Сваном в прошлый раз. – Приношу свои извинения за беспорядок.
Он взмахнул рукой, и холл в мгновение ока преобразился. Кожу закололо неприятными мурашками. Пыль и паутина исчезли, шторы из новенького рубинового бархата распахнулись, в люстре над нашими головами зажглись свечи, полы из мрамора засияли чистотой, в вазе на круглом столике у лестницы появились свежие цветы. Я пригляделась к хозяину дома – в прошлую встречу пляшущее в камине пламя и поселившиеся в углах тени не дали мне его толком рассмотреть. Феец сменил таинственный чёрный плащ на рубиновый камзол с тончайшей золотой вышивкой, белые волосы стянул красной шёлковой лентой. Он был невысок, хорошо сложён, плавные движения, ровная осанка и мягкий шаг – он был изящен, почти хрупок, но наверняка умел неплохо сражаться. По человеческим меркам я бы дала ему лет сорок, но он был фейри, и я могла только гадать, сколько ему на самом деле.
– Это… иллюзия? – спросил Сван, с подозрением осматривая новую обстановку.
– Как посмотреть, – осклабился хозяин дома. – Я в прошлую нашу встречу не представился. Моё имя Дугал, и я, если придерживаться вашей – людской – классификации, представитель высших фейри, тех, что способны мыслить и созидать.
Я напрягла память. Одним из тех чудаков-учёных, посвятивших жизнь изучению волшебного народца, я не была, а потому знаниями в этой области обладала весьма поверхностными. Возможно, даже слишком – для той, что пришла убивать фейского Короля. Высшие фейри – разнообразные волшебные существа, внешне очень похожие на людей, владеющие речью, разумно мыслящие. Как правило, единственное бросающееся в глаза их отличие от обычных людей – большие острые уши. У некоторых встречаются ещё и рога, хвосты и прочие атрибуты, которые подсказывают, что перед тобой не человек. Всё дело в том, что разные фейри произошли от разных творений природы – от камней до животных, – и та оставила на их теле такие «следы прошлого». Низшие фейри – волшебные животные и фейри, непохожие или лишь отдалённо похожие на людей: драконы, единороги, тролли, цветочные феи и многие другие.
– Вы – люди – всё любите мерить по себе, – хмыкнул Дугал, угадывая мои мысли.
– А что до вашей – фейской – классификации? – Я не торопилась убирать нож, но Дугала это, кажется, не беспокоило.
– Мы не делим себе подобных на высших и низших. Все мы – существа, в той или иной степени
