В грозовом небе - Николай Гунбин

На аэродроме нас встречают представители командования дивизии и на полуторке отвозят в расположение штаба. Командир дивизии подробно расспрашивает о полете.

- Решение вами принято правильное, - говорит он, - грозу на востоке обойти невозможно. - И, помедлив, сообщил: - Сейчас из Кшени передали: один ваш экипаж попал над аэродромом в грозу и погиб.

Это наш правый ведомый, замечательный молодой летчик со своим тоже молодым экипажем.

Оставшееся время ночи проводим в самолете, дожидаясь рассвета. Кто как может «добирает». У меня в штурманской кабине по сравнению с другими комфорт. Подложив парашют под голову, растянулся во весь рост… С рассветом к самолету прибывает бензозаправщик, и мы, заправившись горючим, не теряя времени, взлетаем. Всего восемьдесят километров отделяет нас от дома, от своего полка, но и на этом коротком пути натыкаемся на непредвиденный заслон - туман. Конца ему не видно. Волнуемся - открыт ли аэродром? На наше счастье, туман кончается. Садимся.

Радостно встречает нас техник самолета Иванов. На аэродроме ждут нас товарищи, боевая семья, хоть и значительно поредевшая.

Через день снова боевой вылет - на этот раз днем - на разведку танковых войск Клейста, в район юго-восточнее Киева.

На разведку

В августе - сентябре 1941 года кроме нанесения бомбардировочных ударов по врагу мы занимаемся и разведкой районов сосредоточения гитлеровцев, стремящихся окружить часть наших войск под командованием генерала Кирпоноса. [33]

В отличие от других боевых заданий такие полеты производим без бомб, что нам, экипажам бомбардировщиков, откровенно говоря, не по душе: пролетая над скоплениями фашистских войск, их хотелось не только фотографировать, но и бить. Можно бы в этом случае применить пулеметы, но высота на разведку, как правило, давалась не менее тысячи метров, и стрельба из пулемета при этом была малоэффективна.

Так было и в этом полете - в середине августа 1941 года, когда мы должны были установить район сосредоточения вражеских войск в треугольнике Прилуки - Конотоп - Бахмач. Данные разведки необходимо добыть в интересах нашей бомбардировочной авиации.

Полет выполняем днем, одиночным самолетом и, конечно, без сопровождения истребителей - их тогда и для больших групп не хватало. Мы с этим смирились и надеялись только на себя. Погода облачная. В интересах разведки полет выполняем под облаками. Обследовав район Конотоп - Бахмач, выводим самолет на Прилуки. Высота - тысяча двести метров. Еще издали видим - центральная площадь и все прилегающие к ней улицы буквально запружены фашистской техникой, танками прежде всего. Включаю фотоаппарат на автоматическую съемку. Но тут «заговорила» вражеская зенитная артиллерия. Разрывы ложатся и перед нами, и под нами. С работающим аппаратом маневрируем по высоте, увеличивая ее. На всякий случай поближе к облакам. Проходим над самой площадью, где наибольшее скопление вражеской техники. Вот тут-то я и пожалел, что в самолете нет ни одной бомбы. Они бы нам сейчас так пригодились! Не подозревая, что мы летим без боевого груза, вражеские солдаты шарахаются в стороны, мечутся в поисках укрытия. Это нам хорошо видно с высоты. В разрывах зенитных снарядов аэрофотоаппарат отсчитывает кадр за кадром…

Так мы при сильном обстреле и прошли над всем городом. Задание выполнили. Радист срочно сообщил на землю о скоплении вражеских войск. Спешим довезти дорогой ценой доставшиеся нам несколько метров заснятой аэрофотопленки. На основании этого будет задание бомбардировщикам. Самолет, хотя и управляем, наверняка изрешечен осколками вражеских зенитных снарядов, которые во множестве рвались вокруг нас.

- А с бомбами летать лучше: можно душу отвести, - говорю по СПУ Степану.

- Приказ надо выполнять, - отвечает командир. [34]

Но в следующий разведывательный полет я все же попросил техника по вооружению подвесить на самолет хотя бы две сотки. Так, на всякий случай.

- Подвешиваю на свой риск, - предупредил техник по вооружению Василий Качан.

- Во-первых, Василий, риск - благородное дело, а, во-вторых, в результате этого риска на два десятка фашистов будет меньше. Так что действуй смело!

И, действительно, бомбы в том полете не пропали даром. Правда, в другой раз брать их не понадобилось, так как приказано было разведать расположение своих войск.

В середине сентября обстановка для наших войск в районе юго-западнее Киева сложилась крайне неблагоприятная. Некоторые наши части попали в окружение, потеряв связь со штабами.

В этом полете нам предстояло решить несколько необычную боевую задачу (единственную за всю войну) - уточнить место расположения и маршруты продвижения таких частей, чтобы в дальнейшем оказать им, очевидно, помощь при выходе из окружения, в первую очередь помощь с воздуха. Подобное же боевое задание выполняет экипаж Феодосия Паращенко.

Думаем, как осуществить это задание, как с воздуха отличить наши войска от немецких. Приходим к выводу - разведку делать на малой высоте, с которой можно было бы и уверенно вести ориентировку, и отличить своих от противника.

Вот и район предполагаемого расположения наших войск. В лесу, на большой поляне, скопление повозок, вокруг них - солдаты. Делаем круг. Они машут руками.

- Наши! - радостно кричу я по СПУ командиру.

- Звездочек на пилотках не видно? - шутит он.

- Хотя зрением бог не обидел, но до орлиного глаза еще далеко.

Шутка в любом полете была нашей спутницей. Она подбадривала экипаж, вселяла в нас веру в успех. Стоило кому-нибудь вставить в деловой разговор по СПУ подбадривающее слово, как поднималось настроение, удваивалась смелость.

Но сейчас, правда, не до шуток, надо как можно точнее нанести на карту расположение обнаруженных войск, поскорее закончить обследование всего заданного района. Мы над большим безлесным районом. Неубранные поля. По густым клубам пыли на полевой дороге обнаруживаем большую колонну техники; очевидно, танки. [35]

- Наверное, немцы, - сообщаю экипажу.

Но надо в этом убедиться точно, и мы, снизившись до бреющего, пересекаем колонну в головной ее части. И что же видим? На головном танке - красный флаг, а сами танки по виду не наши. Неприятель прикрепил флаг для маскировки? Но нас не проведешь, мы уже научились распознавать немецкую технику.

- Черноок, срочно передай на землю: в западной части заданного района большая колонна танков противника движется по полевой дороге от Прилук на восток, - даю я команду радисту, предварительно обсудив обстановку с летчиком.

Возвратившись на аэродром и докладывая о результатах разведки, мы не забыли рассказать и о флаге.

После того как экипаж успешно выполнил несколько разведывательных полетов, с нами стали отправляться на такие задания офицеры-разведчики штаба полка и дивизии. Они всегда бывали очень довольны совместно произведенными полетами и при каждой встрече с нами вспоминали об этом.

Едем в другой полк

В конце августа 1941 года из-за больших потерь в боевых вылетах на Смоленском и других направлениях в 220-м бомбардировочном полку из трех эскадрилий осталось (с учетом более ранних потерь) 9-10 самолетов и немного более того экипажей). В последних числах августа нас расформировали. Большую часть оставшихся летных экипажей и весь технический состав отправили для переподготовки в запасный авиационный полк. Но нам, четырем экипажам, посчастливилось: нас послали в новый действующий дальнебомбардировочный авиационный полк - 98-й ДБАП, только что перелетевший в Обоянь, что южнее Курска, на аэродром, уже знакомый нашему экипажу.

В числе счастливчиков - мы с Харченко, Паращенко со штурманом Сенатором, Петелин со штурманом Чичериным, штурман Глущенко и стрелок-радист Пашинкин. Все мы, достаточно обстрелянные в первых боях с гитлеровцами, имеем боевой опыт.

С этим авиационным полком, ставшим для нас родной семьей, мы надолго связали свою судьбу. Здесь совершены сотни боевых вылетов, здесь я закончил войну. [36]

История 98-го полка началась с мая 1940 года. Он был сформирован после финской кампании и тогда именовался 93-м. В начале войны полк базировался на одном из украинских аэродромов, где, по случайному совпадению, после окончания академии мне довелось служить старшим штурманом.

На обояньский аэродром нас отправляют на грузовике-полуторке. До Курска едем по проселочной дороге. Навстречу то и дело попадаются грузовые автомашины с беженцами и эвакуированными из западных районов - в основном женщины и дети.

За что же страдают эти люди с узлами в руках, бегущие из своих домов, от своих очагов? Что заставило их, бросив все, ехать на восток, в неизвестные для них места? Причина: коричневая чума - гитлеровская армия, вторгшаяся в нашу страну, сметая, сжигая и опустошая все на своем пути. То, что мы видим сейчас, вызывает ненависть к врагу, нарушившему нашу мирную жизнь.