Черный глаз - Алина Дворецкая

— И потом, — продолжал Игорь, как бы не слыша ее, — теперь, кажется, я точно могу быть уверен, что у тебя с Пашкой все закончено.

Валентина пролежала в больнице десять дней. Игорь дважды навещал ее с конфетами и фруктами. В голове у Инги роились самые разные мысли. То она начинала панически бояться, что Мурашова напишет-таки на нее заявление в милицию (Пашка поклялся, что этого не будет), и состоится суд, и посадят ее в тюрьму за нанесение тяжких телесных; то начинала бегать кругами у телефона: позвонить Павлу или не позвонить, нет, нельзя, невозможно после всего, но пока Валентины нет дома, как удачно было бы встретиться; то ей вдруг казалось, что что-то страшное случилось с Максимом, и она срывалась с работы; то ни с того ни с сего начинала мечтать, как у ее Игоря с Валентиной в больнице внезапно начнется любовь, и они создадут новую семью, а ей тогда волей-неволей придется жить с Пашкой. Она все ждала, что Мурашов сам позвонит ей, но он не звонил.

— Ну все, Валентину выписали, — сказал однажды Игорь, вернувшись с работы. — Павел сказал.

Он так спокойно произнес имя своего соперника, как будто не было ничего — ни Ингиной измены, ни этой идиотской посленовогодней сцены.

— Меня в тюрьму она упрятать не собирается? — поинтересовалась Инга.

— Нет, Павел сказал, нет. В сущности, он сказал, там не было ничего страшного. Легкое сотрясение мозга. Она больше была напугана твоей агрессией, чем… Инга, пожалуйста, давай забудем все. Все кончилось. Все действительно прошло.

— Прошло, — подтвердила Инга.

Она могла утверждать это с такой легкостью, потому что Павел не звонил.

Он позвонил лишь в начале февраля — на работу Инге.

— Инга, — сказал он, — тут, понимаешь, такая история…

— Валентина написала на меня заявление, — догадалась Инга.

— Хуже, — сказал Пашка. — Меня посылают в Москву совершенствовать квалификацию. На два месяца.

— Ты звонишь, чтобы мне это сказать? — удивилась Инга. Пашка говорил с ней так, как будто они полюбовно расстались лишь вчера — до сегодняшнего вечера, например.

— Инга, понимаешь, я не могу без тебя, — сказал Пашка. — Два месяца тебя не видеть.

— Что ты хочешь этим сказать? — ее голос дрогнул. — Ты уже целый месяц благополучно меня не видел.

В трубке повисла пауза; Инга слышала Пашкино дыхание.

— Видел, — сказал он наконец. — Я приезжал к твоему ателье и подсматривал, как ты уходила с работы. Я прятался в соседнем подъезде, а машину оставлял у универсама. Вчера вот ты уходила с работы с этой рыженькой… в белых ботфортах… и проходя мимо подъезда, где я прятался, вы очень громко смеялись. Ты вообще очень веселая по вечерам… ты совсем по мне не скучаешь, да?

Инга боялась только одного — вдруг Пашка поймет, что она плачет. Поэтому она собрала в кулак все, что еще можно было собрать, и спросила как можно равнодушнее:

— Так чего ты хотел, Павел?

— Я уезжаю послезавтра из Питера в Москву… поезд в десять вечера с какими-то там копейками. Мне нужно обязательно увидеть тебя до этого… сегодня, завтра… когда ты сможешь?

Тридцать четыре разнообразных ответа промелькнуло в голове у Инги; она улыбнулась своему плачущему отражению в зеркале и ответила вопросом на вопрос:

— А ты подумал о том, нужно ли это мне?

Послезавтра была суббота. С утра Инга затеяла генеральную уборку. Игорь взялся помогать, и помощь его была очень уместна. Он подтирал оставленные Ингой лужи, собирал осколки случайно уроненных ею чашек, разыскивал постоянно пропадающий тюбик с полиролью (лежал раз от разу на самых видных местах) и даже собирал веничком обратно в коробку горку просыпанного Ингой стирального порошка.

К вечеру Инга выдохлась. Села на диван, опустила руки. Что-то такое странное происходило. Что-то было не так. Что-то рушилось. Она даже себе не хотела признаться, что именно.

— Игорь, можно я схожу к Кате? — спросила осторожно.

— Ты у меня спрашиваешь? — удивился он.

Она надела зимнюю куртку поверх домашнего легкого платья, сапоги натянула на тоненькие нейлоновые колготки, не причесалась, не накрасилась. Как сомнамбула, шла по улицам. Это ведь было уже с ней — было! — нет, не с ней, это Валентина Мурашова бежала по улице в платке, повязанном на бигуди и в шубе, одетой на халат, а она — Инга — вот, спокойно идет.

— И ты не захотела с ним прощаться? — вытаращила глаза Катька. — Ведь это могло бы быть примирение! Разве ты не хотела этого?

— Катька, Катенька, — закричала Инга, хватая ее за руки, — ради Бога, дай мне денег на такси, нет, поехали со мной в Питер, но нужно срочно, я боюсь одна!

Это была целая история — как ловили тачку, как уговаривали ее хозяина ехать на ночь глядя в Петербург, как торговались по поводу цены, как ерзала потом Инга на переднем сиденье, поминутно взглядывая на часы и умоляя шофера ехать быстрее…

На вокзал приехали ровно в десять. Инга мчалась вдоль заснеженных ларьков, Катька пыхтела сзади, пока на искомом перроне чуть нос к носу не столкнулась с Валентиной.

— Как приедешь — сразу позвони! — кричала она и показывала спрятанному за окном вагона Пашке, что надо позвонить: водила пальцем по ладони кругами, будто вертела диск телефона.

Инга остановилась, как вкопанная. Катька налетела на нее.

— Это конец… — прошептала Инга… — конец…

— Видно, не судьба, — ответила Катька словами из песни.

Через пару минут поезд тронулся, и Валентина в своей чернобурке зашагала рядом с вагоном, на ходу помахивая рукой в черной пушистой перчатке, а потом побежала, смешно подпрыгивая. Инга стояла и смотрела, как мимо нее проплывают бесконечные окна, провожающие толкали ее, кто-то больно ударил сумкой. Вдруг как будто молния какая-то сверкнула в мозгу — невозможно, немыслимо было вот так стоять дальше. Она вскочила в последнюю, кажется, открытую дверь, отпихнув изумленную проводницу, и крикнула уплывающей вместе с перроном Катьке:

— Позвони Игорю! Скажи, что я к родственникам в Тулу…

И пригнулась, спрятавшись за проводницу, — вагон проскочил мимо запыхавшейся Мурашовой.

— Извините, здесь нет Мурашова Павла? — услышал Пашка незнакомый голос. Он вздрогнул и зашевелился, а голос повторил свой вопрос уже ближе по коридору.

— Мурашов — это я, — сказал Пашка, высовываясь из купе, — чем могу быть полезен?

Улыбаясь, приблизилась проводница — другая, не та, что только что проверяла билеты.

— Тут одна пассажирка в моем вагоне вас спрашивает, — и продолжила уже тише: — Она у меня сейчас сидит. Говорит, вы за нее заплатите.

— Что за пассажирка? — нахмурился Пашка.

— Ну как… пассажирка. Смешная такая, маленькая, беленькая, волосы до плеч.

— Где она? — спросил Пашка, вскакивая с места.

Через два дня Инга вернулась домой. Игорь ни о чем не спрашивал ее. Инга послонялась из угла в угол и, дождавшись, когда ляжет спать Максим, зазвала Игоря на кухню.

— Почему ты меня ни о чем не спрашиваешь?

— О чем, Инга?

Она покачала ногой в зеленом тапке.

— Обо всем. Ты же знаешь, что я ездила с Павлом…

— Я ничего не хочу слышать, — прервал ее Игорь.

— Как это не хочешь?

— Не хочу. Ты предлагаешь нам расстаться?

— Нет. Не знаю, — растерялась Инга.

— Тогда я ничего не хочу слышать. Ты с ума сошла! Я ничего не хочу слышать. Катя сказала, что ты поехала к родственникам в Тулу…

— И ты бы поверил, если бы я сказала, что была в Туле?

— Я бы поверил всему, что ты сказала. Ты не была в Туле?

Инга только сейчас увидела, какие усталые глаза у Игоря.

— Ты не была в Туле? Ты хочешь сейчас разрушить все, что у нас есть? Ради человека, у которого тоже семья и который… Инга, у него черный глаз, он приворожил тебя… я не знаю, как… но ты не нужна ему, поверь мне. Чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы наш ребенок остался без отца? Или ты хочешь оставить его мне, а сама с Павлом…

Она сама не знала, чего она хотела. Она не готова была сейчас…

— Я действительно была в Туле, — сказала Инга. — Так лучше?

Игорь счел нужным промолчать.

Павел позвонил Инге за неделю до своего возвращения из Москвы, на работу. Она не запомнила ничего из того, что он говорил. Только одну фразу. «Если бы ты вернулся не к Валентине, а ко мне, — сказала Инга, — я бы бросила все. Я бы пошла за тобой на край света. Мне действительно было плохо без тебя». «Мне тоже было плохо без тебя, — сказал Павел. — Но все не так просто, понимаешь? Я даже думал над тем, как было бы просто, если бы Валентины не существовало. Просто не было — и все. Но ведь она есть. Я слишком поздно встретил тебя, понимаешь?»

Какой-то неприятный осадок остался после этих его слов. Какая-то мелочь… А в остальном все было замечательно. Пашка возвращался. Игорь… сейчас он смирится со всем, Инга это поняла. Будь что будет.