Дело кремлевских врачей: как готовилось убийство Сталина - Сигизмунд Сигизмундович Миронин

Проведя электрокардиографические исследования, Тимашук сообщила мне, что она считает, что у Жданова инфаркт. Я ответил, что, согласно клиническим данным, непохоже… Однако она продолжала утверждать, что у Жданова все-таки инфаркт. Это озадачило не только меня, но и Егорова, Виноградова, Василенко. <…> Все четверо единодушно пришли к выводу, что Тимашук не права, и диагноз инфаркта миокарда не подтвердили, продолжая лечить Жданова от прежнего заболевания».

В акте патолого-анатомического исследования описан разрыв перегородки, а это бывает только после инфаркта. Кроме того обнаруженные «очаги миомаляции» на птичьем латинизированном языке и означают некротические изменения ткани сердца, вызванные инфарктом. Как потом свидетельствовал сам Виноградов, «… описание обнаруженных на сердце Жданова свежих и застарелых рубцов, свидетельствовавших о нескольких перенесенных им инфарктах, содержало массу неопределенных и туманных формулировок («некротические очажки», «фокусы некроза», «очаги миомаляции» и т. п.), имеющих цель скрыть эти инфаркты». Этим словам в протоколе можно верить, так как следователи таких тонкостей не знают и, следовательно, не могли выбить таких показаний силой.

Очень интересны мнения тех, кто анализирует акт вскрытия Жданова. Одни отмечают, что диагноз Тимашук был совершенно верен, его подтвердило патолого-анатомическое вскрытие. В других источниках указывается, что вскрытие, организованное генералом Егоровым, подтвердило официальный диагноз. Например, Власик пишет, что «после вскрытия тела т. Жданова комиссией было установлено, что лечение Жданова было правильным». Врач-патологоанатом А.Н. Федоров, проводивший вскрытие уже в день смерти Жданова, также участвовал в фальсификации диагноза для официального «Бюллетеня о причинах смерти». Напомним, что протокол вскрытия не был показан даже доктору С. Карпай, которая непосредственно участвовала в лечении Жданова.

Казалось бы, инфаркт миокарда у Жданова установлен экспертизой, проведенной осенью 1951 г., но было ли это так бесспорно? Ведь даже ныне мнения о том, был ли у Жданова острый инфаркт миокарда, до сих пор расходятся. В Интернете я нашел сообщение, что некие врачи, видевшие в Израиле копии лент той кардиограммы Жданова, говорят, что «инфаркт не вызывал сомнения»! Наконец, будто бы проведенный недавно проф. Ф. Ляссом подробнейший анализ электрокардиограмм, сделанных Жданову накануне его смерти, четко показал отсутствие на них признаков свежего инфаркта миокарда.

В «истории болезни» Жданова сохранялся оригинал электрокардиограммы, сделанной 28 августа 1948 года Л. Тимашук. Утверждение, сделанное Д. Волкогоновым в написанной им в 1989 году биографии Сталина, что кардиограмма Тимашук была подменена на другую, является ошибочным. Доктор медицинских наук В. Малкин, который в 1993 году первым написал очерк о смерти Жданова, изучал документы Кремлевской больницы и нашел оригинал кардиограммы, свидетельствующий об инфаркте. Так что — Тимашук была права, а ее оппоненты ошибались. Далее он писал — «Очень может быть, что профессора безо всякого злого умысла отвергли диагноз «инфаркт», установленный Лидией Тимашук… Скорее всего, Карпай допустила профессиональную ошибку, но никакого вредительства не было и в помине.

Только уже после смерти Сталина, уже при пересмотре «дела врачей» и накануне их реабилитации, профессор Виноградов признал ошибку диагноза. Письмо Виноградова Берии от 27 марта 1953 года, обнаруженное в архивах МГБ Г.В. Костырченко, свидетельствует: «Все же необходимо признать, что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было». Однако об этом Виноградов не говорил даже Карпай. В протоколе допроса Карпай есть следующая фраза: «На мой (т. е. Карпай) вопрос был ли обнаружен свежий инфаркт на вскрытии, Виноградов ответил отрицательно».

Изучение мнений, найденных мною в Интернете и в книгах о Сталине, привело меня к первоначальному заключению, что клиническая картина инфаркта у Жданова была смазана, электрокардиограмма также дала противоречивые результаты. Один врач-электрокардиолог, Карпай, не нашла признаков инфаркта на электрокардиограмме, другая, Тимашук, посчитала, что инфаркт есть. Консилиум решил, что инфаркта нет. Между тем, никакого точного диагноза по ЭКГ поставить нельзя за исключением типичных случаев, но таких ЭКГ сравнительно мало. Без клинической картины цена ЭКГ небольшая. Я учился в мед. вузе и могу судить. Вполне возможно, что сначала у Жданова образовался мелкий инфаркт в начале августа, а потом грянул острый инфаркт перегородки, что привело к ее разрыву и смерти. Но наслоение двух инфарктов могло дать резко усложненную картину на ЭКГ. Поэтому и патолого-анатомическое заключение можно было писать и так и этак.

СТРАННЫЕ СОВЕЩАНИЯ

Итак, Жданов умер 31 августа 1948 года. В этот же день в Лечсанупр Кремля срочно были вызваны профессора Виноградов, Зеленин, Этингер, Гельштейн и еще несколько видных московских терапевтов. В их числе был и профессор В.Е. Незлин. Вот что писал об этом заседании брат последнего профессор С.Е. Незлин: «В.Е. Незлину было предложено проанализировать ЭКГ, но имя больного сообщено не было. В результате тщательного осмотра ЭКГ он указал, что она соответствует симптоматике хронической коронарной недостаточности. Затем ему был задан вопрос, имеются ли на этой ЭКГ признаки острой сердечной патологии. После повторного изучения ЭКГ В.Е. Незлин подчеркнул, что нет никаких изменений, указывающих на наличие у больного острого заболевания инфаркта миокарда. Вечером того же дня В.И. Незлину позвонила С.Е. Карпай и сообщила, что ЭКГ принадлежала известному соратнику Сталина — Жданову, который в этот день скончался в санатории ЦК КПСС на Валдае.

Еще через два дня Егоров созвал совещание, где присутствовали Виноградов, Василенко, Майоров, патологоанатом Федоров и Тимашук. Цель: сделать окончательные выводы о причине смерти Жданова и (внимание!) «научить, как надо вести себя в подобных случаях». Тут же Егоров поведал присутствующим о «жалобе» Тимашук, назвав ее «чужим, опасным человеком». По словам Власика, Егоров сам возглавил комиссию по правильности своего лечения.

Официальной причиной смерти объявили «паралич болезненно измененного сердца при явлениях острого отека легких». Инфаркт, как видите, не упомянут. Впоследствии, академик В.Н. Виноградов, уже после смерти Сталина, писал в записке для Берии: «Все же необходимо признать, что у А.А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой». Следовательно, можно констатировать, как минимум, медицинскую ошибку, приведшую Жданова к смерти. Тогда, по логике, отсутствие в посмертном заключении истинной причины летального исхода приходятся объяснять, по крайней мере, желанием скрыть эту ошибку, так сказать, корпоративно защитить честь врачебных… нет, не мундиров, а халатов.

Действительно, 31 августа с 15 до 16 в Москве состоялся консилиум. В конце заседания было объявлено, что Жданов умер. Для участия в работе консилиума Виноградов вылетел из Валдая утром 31 августа, а ведь он должен быть на вскрытии. Егоров в работе консилиума