Всего один шаг - Павел Комарницкий

— А это что за развилка? — я указываю на разветвление «мировой линии», к которому пешеход целеустремлённо приближается. По мере приближения к развилке короткая ветка становится всё сочнее, а более бледная ещё бледнее, хотя и вытягивается вдаль всё сильнее, уходя из поля зрения.

— А это развилка в судьбе вот этого конкретного человека, — папа Уэф смотрит довольно мрачно. — Он может попытаться сесть на автобус, но есть у него, похоже, и мысль пройтись пешком, ввиду хорошей погоды. Правда, он ленив и эта вероятность невелика — видишь, какая бледная линия…

— Что значит «попытаться»? — хлопаю я глазами. Папа Уэф усмехается печально.

— Это значит, что ему это не удастся, если даже он примет такое решение.

Между тем незнакомый мне пешеход уже подходит к развилке. Линии судьбы начинают мерцать, меняя интенсивность — очевидно, человек колеблется. Внезапно бледная линия мгновенно гаснет, и человек сворачивает к автобусной остановке.

— Всё, Рома. Решение принято. Обрати внимание — здесь он САМ решил свою участь.

Человек уже ступил на проезжую часть, делая последние шаги по своей «мировой линии» и по этой жизни. Из-за угла внезапно на бешеной скорости вылетает иномарка, с ходу срезая угол прямо по газону, выносится на середину дороги… Удар! Человек отлетает, как кукла, но никакого следа за ним больше нет. Это уже просто труп, неодушевлённый предмет.

— Верно понимаешь, Рома. Сейчас машина настроена на отслеживание мировых линий живых людей. Хотя в принципе можно проследить и эволюцию уже мёртвого тела. Но кому это интересно?

Я подавленно молчу. Не так это просто — видеть смерть. Зрелище не из приятных и воодушевляющих.

— Ты подавлен… — печально усмехается Уэф — А я вот вижу такие сценки почти каждый день, иной раз не по одной. К этому невозможно привыкнуть, Рома. Ангелу во всяком случае.

Его глаза обретают твёрдость.

— Но мы теряем время. Так вот. Ты должен увидеть мировые линии нужных тебе людей или даже предметов. Отследить по найденной мировой линии уже просто, не сложнее, чем Казбеку найти по следу пешего человека. В дальнейшем, научившись видеть продолжения мировых линий в грядущее, ты сможешь предвидеть вероятные шаги индивида и влиять на них. А до всего остального дойдёшь сам. Вопросы?

— У меня нет такой прогностической машины, папа Уэф.

Папа Уэф морщится, я улавливаю его досаду.

— У тебя есть машина получше, — он стучит мне пальцем по лбу. — Вот только ты используешь её пока, как ваш местный школьник использовал бы суперкомпьютер для игр-стрелялок.

Я вдруг явственно вижу в его голове острую зависть. Так глухой порой завидует слышащим, теоретически зная, что существует на свете прекрасная музыка, ему недоступная. И ему всю жизнь придётся довольствоваться ползущей строкой субтитров.

— Да, папа Уэф, — я полон к нему искреннего сочувствия. — Нет правды на Земле, но нет её и выше. Почему такой дар — и такому балбесу… Вот если бы тебе стать Всевидящим, ты бы всех «зелёных» тут раком поставил…

Я спохватываюсь. Ну когда уже я отучусь ляпать? Но слово не воробей, и в фиолетовых глазах Уэфа уже зажглись огоньки — ход моих мыслей его заинтересовал.

— Как?

— Да не обращай внимания… Это я сдуру…

Но моё подсознание абсолютно самостоятельно выдаёт ряд картинок-ассоциаций с участием «зелёных», биоробота Ивана и папы Уэфа, и потомственный телепат, каковым Уэф является, без труда улавливает их. Ещё пару секунд он сидит неподвижно, округлив глаза, но смех уже рвётся наружу, сотрясая его, как в лихорадке.

— Ой, не могу… Нет, это немыслимо… — серебряный смех-колокольчик звенит, не умолкая. — Ой, не надо… О-ох… Да, Рома, — он вытирает слёзы, — вот так вот живёшь, думаешь, уже всё про зятя знаешь… Ход мыслей человека непредсказуем. Боюсь, Мауна не одобрит подобный мой выбор. Особенно биоробота.

Сказать, что я смущён — ничего не сказать… Нет, с этим надо что-то делать… Я имею в виду, с ходом мыслей. Ведь можно как-то научиться нормально думать, разве нет?

— Всё, Рома, иди работай! И мне не мешай работать! — Уэф поворачивается к своей установке.

— Спасибо!

И уже у дверей я решаюсь.

— Папа Уэф… Можно ещё вопрос?

— Ну?

— А как я тогда смог?

Он оборачивается всем корпусом, и я уже настраиваюсь на контрвопрос типа: «ты меня спрашиваешь?» Но папа Уэф, помолчав, произносит совсем другое.

— Тогда был День Гнева… сынок.

Размытые цветные пятна танцуют свой таинственный танец, рассказывая мне о том, что было, есть и будет во Вселенной. Они никогда не устают, в отличие от меня. Они ничего не утаивают, но что и как я пойму, это уже моё дело. Мне трудно… Мне очень трудно…

Взрыв в голове… нет, это не похоже на взрыв. Я расширяюсь сейчас вовсе не так, как раньше, стремительно и неудержимо, подобно ударной волне. Это больше напоминает расползание облака тумана, мягкое, осторожное… Нет, я не прав — это ничего не напоминает. Потому что подобные ощущения не описываются никаким нормальным человеческим языком, да и ангельским тоже.

Москва… Да, это определённо Москва. Я вглядываюсь в призрачные белёсые очертания зданий, в прозрачные фигурки привидений, весьма похожие на людей… да, это и есть люди. Ещё усилие, и за ними появляются дымные тающие «хвосты»-послесвечения. Да, это их мировые линии. Сколько их, Господи! Как я найду нужную?

Вновь расширяюсь, затапливая собой всю Среднерусскую равнину, от Белого моря до Кавказа. Я вглядываюсь и вижу — всё это пространство буквально пронизано мировыми линиями, торчащими почти вертикально вверх, как волосы. Ого! Они же тянутся куда-то в космос, это ж охренеть! Почему так? Ответ приходит сам собой, всплывает откуда-то из глубин подсознания — это АБСОЛЮТНЫЕ мировые линии живущих на планете Земля хомо сапиенсов. Всё просто — планета поворачивается вокруг оси и одновременно вращается вокруг светила, которое тоже не стоит на месте… Вот, значит, как это выглядит с точки зрения Абсолютного Наблюдателя… Но мне-то надо совсем другое… Ну не совсем, но другое…

Острые иголочки впиваются в глазные яблоки, щекотно под черепом… С чего вдруг? Но мировые линии уже изменились. Исчезла «шевелюра» абсолютных мировых линий, и вместо них появилась густая паутина относительных, то есть привязанных к телу планеты. Вот, это уже теплее… Много теплее… Ещё усилие…

Теперь острые иголочки колют беспрерывно, в голове нарастают совсем уже необычные ощущения. Мировые линии становятся разноцветными, точно вязь проводов, которые в беспорядке нахомутал электрик, пьяный до невменяемости. Тысячи, десятки тысяч, миллионы линий!