Шутка - Ольга Туманова

Ну, а то, что Маяковский — поэт своего времени — была просто ее, Катина мысль, но только с иной, противоположной знаковой оценкой. Катя считала это достижением, вершиной предназначения поэта, его служением и согражданам, и Отечеству, и Идеалу. А у Володи все как-то между прочим становилось с ног на голову (или с головы на ноги — это кто как видит) — и согласиться нельзя, и опровергнуть нельзя.

Но не пошатнувшийся пьедестал признанных поэтов поверг Катю в грусть — за коротеньким абзацем письма стояла другая жизнь Володи, и в той жизни была девушка, из-за которой все мужчины стали подлецами.

А почему он согласен с ней, с Катей? Неужели ее игривую болтовню об аспиранте, недовольство его поведением Володя воспринял как революционную классовую ненависть ко всему мужскому полу?

Никто и никогда не видел в письмах Кати такого грандиозного подтекста, какой каждый раз открывался Володе.

Но что стало с девушкой? Ее прельстили? Обольстили? Завлекли? "Увели" у Володи и бросили? Кто? Его друг? однокурсник? неведомый соперник? признанный красавец курса? Эта кукла (ну, конечно же, кукла, безмозглая: полетела за внешностью, за фантиком, не утруждая себя заглянуть вовнутрь: конфета ли там шоколадная или дешевая карамелька), чем она прельстилась? Фразой, оброненной небрежно? громкой цитатой? свободой жестов? наглостью взора? Ясно, не глубиной мозгов и сердца, раз Володя именует ее избранника подлецом.

Катино воображение вмиг нарисовало и тонкую ранимую душу Володи, и его доброту, и деликатность, и наглость знакомого незнакомца, который, как Курагин, охмурил девушку головокружительной неизвестностью и упоительно-невозможной сладостью греха. Видно, не слишком та девушка избалована вниманием, если так легко… Впрочем, возможно нелегко. Да и где гарантия от хмеля, один неосторожный глоток, другой и…

Трудно сказать, чего в грустном Катином раздумье было больше: обиды за преданного Володю, непонятого, неоцененного по достоинству, или растерянности от открытия, что у Володи есть другая жизнь, не только химия, тренировки и письма к Кате. Жизнь, о которой она, Катя, не знает ничего, которая течет параллельно с их знакомством, и в той жизни — разговоры со всевозможными знакомыми, которые (и разговоры, и знакомые) неведомы Кате. И приятели, и неприятели, и девушки (и назойливые, и интересные), и вечера, и воскресные дни, и телефонные разговоры далеко за полночь, приглушенные, оттененные говором репродуктора или музыкой проигрывателя. И звонки у входной двери. И ожидание звонков…

А письма от Володи приходили все чаще и с каждым разом становились все длиннее.

"Катя, быть всегда со всеми самим собой никто никогда не заставит, может, я думаю и делаю неправильно, попробуйте — убедите. Лично я им быть не могу. Гораздо удобней: надел на себя марку пижонистого парня, развязные тон, шуточки — не надо даже думать, как шутить, есть заготовленные штампы. Почему даже перед людьми, которые мне почему-либо не нравятся, я должен обнажать всю свою душу? Нет, им хватит этого "мелкого пижона", как Вы выразились".

Невероятно, чтобы Володя, степенный, серьезный, с вдумчивым взглядом, вел себя как дежурный, так поднадоевший Кате фигляр. Володя, безусловно, наговаривает на себя, но — зачем? с какой целью?

"Знаете, Катя, возможно, я делаю это зря, но делаю неплохо. На днях девушка, с которой мы учимся в одной группе уже четвертый год, сказала: "Знаешь, Володя, а ведь я тебя совсем не знаю". А с Вами я не старался маскироваться. Мы только знакомимся, я почти не знаю, что Вы за человек, зачем бы я так поступил?

Можете обозвать меня хамелеоном или еще как-нибудь, не обижусь".

Конечно, лестно, что она, Катя, как бы исключение, одна из немногих, а, может быть, и единственная, кому можно открыть свое второе, скрытое от мира Я. Но — они едва знакомятся? Он почти не знает ее? На дворе весна, скоро год, как они знакомы, и мало какая подруга знает столько о бурях в Катиной душе, о ее смятениях, поисках, надеждах. Даже подруга, с которой Катя совершенно откровенна: у подруги свои бури, ей самой хочется поделиться своими переживаниями; и всегда столько мелких сиюминутных событий, сегодняшних проблем, которые им надо обсудить, что на разговоры о существенном не остается времени. А вот Володя знает про нее все: что она любит и что не любит, что ей нравится и что не нравится, что вызывает восторг и восторженную зависть, и слезы умиления, и что ей отвратительно и вызывает протест, гнев, боль. И о чем она мечтает, и чего она опасается… Она столько всего ему написала! Что еще он должен узнать о ней, чтобы они были знакомы?

Почему с людьми надо маскироваться, ну, почему?! Этого Катя не могла ни понять, ни принять на веру, никак не могла. Она не убеждает, что надо каждому открывать свою душу, да это невозможно просто! Как можно в метро, на улице, в коридоре университета, вежливо махнув головой, на бегу открыть душу? Ведь для этого с человеком надо общаться. Кто же говорит, что кто-то обязан общаться со всем человечеством? Все равно, что сказать: "Пожалуйста, будь так добр, обними земной шар, ему что-то стало холодно". Но зачем в будни маскарадный костюм? Ну, стараться не реветь при посторонних, не срывать на них свои неприятности это понятно, но казаться каким-то иным существом, другого измерения — зачем? Она, Катя, должна честно сознаться, что с каждым, то есть включая всех тех, кто ей неприятен, она и разговаривать не станет. "Здрасте" — папа еще в детстве, когда она на кого-то обиделась и перестала здороваться, сказал, что здороваются не с друзьями, а со знакомыми, с друзьями дружат. Кате это понравилось, и она здоровалась со всеми, с кем была хоть мало-мальски знакома, потом это просто вошло в привычку. Конечно, здоровалась она по-разному: с подругой — сияя от удовольствия, с аспирантом, что покупал ее за бутылку коньяку, — холодно и, как ей кажется, высокомерно. Но здоровалась. Но не болтала у окна все перемены. С какой стати? Если ей этого не хочется? Но почему свое нежелание тратить время на неинтересное для нее общение надо маскировать пошлостью? Да откуда же взять пошлость, если ее в тебе нет? Если уж не хочешь откровенничать, всегда можно промолчать, молчание это тоже фраза, и еще какая. Можно молчать трусливо, можно молчать подленько, но можно молчать с красноречивым вызовом: "О чем говорить с вами, сударь? Выучите сначала лексику родного языка". Да мало ли как можно молчать! У преподавательницы старославянского, которая явно благоволит к Кате, называет ее — да-да! — самой светлой головой на факультете, есть манера, что очень обижает Катю: Марьяша любит с Катей поговорить, но стоит Кате начать чем-то возмущаться (порядками в деканате, скучными полосами газет, ложью секретаря на последнем комсомольском собрании), как та, словно не слыша Катиных слов, тут же говорит о чем-то совсем ином, причем, говорит, как бы продолжая разговор, словно Катин монолог выбыл из времени и пространства и никто, кроме самой Кати, слышать его не мог.

"Если хочешь завоевать расположение человека, не надо стараться показаться ему лучше, чем ты есть, а то потом, когда придет разочарование, а оно обязательно в том случае должно прийти — обоим будет плохо. Вы согласны со мной?"

Как можно согласиться или не согласиться с тем, чего, ну абсолютно, не понимаешь? Вы согласны с теорией относительности? Или у вас есть по данному поводу критические замечания?

Володя, безусловно, прав: от притворства одни неприятности — но почему надо работать под пижона? Значит, стараться себя улучшить — притворство, а стараться быть дурным — это что? Притворяться, втискивать свое тело в поношенную нечистую одежду, пропахшую потом и грязью многих и не лучших — у Кати тело зачесалось от подобных мыслей, и она ушла в ванную. Но и там она только и думала, что о письме Володи. Ну, непонятна ей семантика выражения "завоевать расположение". Нет в ее жизни такого понятия. Все просто: легко ей с человеком или она чувствует себя в его обществе некомфортно, уважает она данную личность и дорожит ее мнением или данный индивид кажется ей не лучшим представителем рода человеческого, и что он ей? А почему ей не нравиться тем, кто нравится ей? И разве симпатия не рождается из ничего: взгляда, улыбки — а нужно — что? Кривить душой? Стараться угодить? Говорить не то, что думаешь и считаешь правильным, а то, что "объект завоевания" хочет от тебя услышать? Но разве это борьба за друга? Это ложь, притворство, двуличие. Или речь о благосклонности противоположного пола? И что нужно делать, чтобы вызвать интерес к себе? Новую прическу? Катя и так прически постоянно меняет, и вовсе не в агрессивных целях, а… да просто так. Изменить цвет волос? Мама вон говорит, чтобы Катя перестала экспериментировать, пока не испортила волосы красителями, мол, ее естественный цвет самый красивый, какой ни одна краска не даст. Тогда — модной юбкой? Ну, она и так не в мешковине ходит. Или надо наоборот — в мешковине попробовать прийти на занятия? Вот будет… Вернее, ничего в тот день не будет, никаких занятий, сплошная пауза. А может быть, интеллектом? — но если ты стараешься больше знать, потому что тебе это интересно, разве это война? Но работать под дурочку, говорить пошлости?! Да зачем?!