Правила флирта - Сюзанна Энок

— Что тебя так беспокоит? — поинтересовался Доннер, достав из небольшого встроенного холодильника бутылку воды и опустившись на плюшевое кресло в дальнем конце комнаты. — За исключением того, конечно, что тебя едва не разнесло на куски.

— Я же говорил, что не выспался ночью.

— Из-за постоянных звонков по факсу?

— Именно. Так вот, я ходил из угла в угол, дожидаясь, когда можно будет позвонить в нью-йоркский офис. Я бы в любом случае зашел в галерею, даже если бы Прентисс не обнаружил взломщика.

Том некоторое время помолчал, переваривая информацию.

— Ты должен разорвать контракт с «Майерсон — Шмидт».

— Дело не в этом. Она просила Прентисса остановиться, а потом с разбегу толкнула меня.

— Кастильо считает, что она пыталась спасти собственную шкуру.

— Нет.

— Тогда в чем дело, Рик? Я не понимаю.

— Ты только представь себе: она проникает в дом, преодолевает все преграды и завладевает камнем — должен заметить, у меня имеются гораздо более ценные вещи, — потом задерживается в галерее, чтобы установить взрывное устройство, ее застают за этим делом, и она пытается уберечь всех от взрыва.

— Ты хочешь сказать, она пытается уберечь себя? Может быть.

— Но если бы она не стала устанавливать бомбу, она легко могла бы выбраться из дома незамеченной.

Том скрестил длинные ноги.

— Итак, версия номер один: она не собиралась ничего красть. Как ты верно подметил, она обманула твою хваленую систему безопасности.

— В таком случае получается, что она хотела убить меня. — Ричард как сейчас видел глаза и выражение лица девушки в тот момент, когда она бросилась на него. — Тогда зачем она стащила меня вниз, спасая от огня?

Адвокат пожал плечами:

— Струсила в последний момент. А может, она не на тебя нацеливалась.

— А на кого? На Прентисса? Не думаю. — Ричард наклонился вперед, постукивая пальцами по черной столешнице. — Версия номер два: бомбу установила не она.

— Прекрасно, тогда мы имеем двух преступников, вломившихся в дом одновременно: один через окно, а второй… неким иным способом. Одному нужен камень, а второй жаждет что-нибудь взорвать. Вернее, не что-нибудь, а кого-нибудь. Тебя, например.

— Да, только меня не должно было быть дома.

Доннер моргнул.

— Точно. Ты же должен был вернуться из Штутгарта только сегодня вечером.

— Бомба взорвалась бы во время очередного обхода галереи. Меня при этом могло не быть.

— Если только преступник не был осведомлен о том, что ты вернулся из Германии раньше времени.

Ричард усмехнулся:

— В этом случае список подозреваемых сводится к нескольким людям, большинству из которых я безоговорочно доверяю. В частности, это Гарри Меридьен, который уговаривал меня остаться даже после того, как я отказался платить больше, чем мы договаривались, за акции его проклятого банка.

— Сейчас никому нельзя доверять.

— Моим людям можно. — Встав из-за стола, Ричард принялся мерить шагами кабинет. — Я хочу поговорить с мисс Смит.

— Не только ты, но еще и полиция Палм-Бич, а также ФБР. Ты же знаешь, как они не любят, когда влиятельные бизнесмены из дружественных иностранных государств взлетают на воздух на территории США.

Ричард отмахнулся. ФБР в данный момент интересовало его меньше всего.

— Меня волнуют только собственные дела. Кто-то проник в мой дом, убил моего охранника и похитил мою вещь. И «виновна» — «не виновна» — это не ответ на мой вопрос.

Доннер вздохнул:

— Ладно, будь по-твоему. Постараюсь сделать все, чтобы добиться свидания с этой девушкой, если ее найдут. — Он покачал головой. — Но если нас арестуют за вмешательство в расследование, я не стану представлять твои интересы в суде.

— Если нас арестуют, я уволю тебя за некомпетентность, — улыбнулся Ричард и потянулся за телефоном. — А теперь можешь идти. Мне надо поработать.

Прошло два мучительных дня. Саманта зарылась в диванные подушки и переключила канал. Она ненавидела сидеть взаперти, а при нынешних обстоятельствах это было вдвойне тяжело. СМИ по-прежнему со всех сторон обсасывали историю с Аддисоном, а Саманта не находила сил подумать о чем-нибудь другом.

За последние два дня никаких новых событий не произошло, а потому Саманта в десятый раз прослушивала информацию про жизнь Ричарда Майкла Аддисона, истории любви Ричарда Майкла Аддисона, про его склонность к филантропии, про его бизнес и так далее. В конце каждой такой передачи перечислялись известные факты: в Солано-Дорадо произошел взрыв, охранник по имени Дон Прентисс погиб, несколько ценных экспонатов сгорели. И полиция занималась поисками белой женщины ростом от 5, 4 до 5, 7 фута и весом от 120 до 150 фунтов.

— Ну, 150 фунтов — это они загнули, — пробормотала Саманта, снова переключая канал. С другой стороны, каков бы ни был указанный вес, ясно было одно: у полиции есть подозреваемый, и этот подозреваемый — она.

Инстинкт подсказывал Саманте, что надо бежать и наблюдать за происходящим с безопасного расстояния. Проблема заключалась в том, что человек, подозреваемый в убийстве Аддисона, нигде не мог чувствовать себя в безопасности. Все аэропорты и автовокзалы напичканы полицейскими. Ну и пусть себе ищут, думала Саманта, которой, однако, не очень приятно было каждый день слышать о том, что полиция «вот-вот арестует подозреваемую». Она не верила в подобный исход, но терять бдительность тоже не собиралась.

Поэтому она сидела на диване, пила газировку, грызла поп-корн и слушала утренние новости, пытаясь представить, что же все-таки произошло на самом деле. Она считала себя исключительно талантливой воровкой. Так говорил ее отец, так говорил Стоуни, а также некоторые довольные клиенты.

Ей нравилось то ощущение независимости, которое она испытывала благодаря своим способностям, нравилось постоянно рисковать и чувствовать, что в ее руках, пусть и ненадолго, находились порой самые дорогие вещи на земле. Кроме того, она получала за работу неплохие деньги, которые, надо заметить, всегда тратила аккуратно и с умом. «Помни о пенсии, — не раз повторял отец, обучая ее ремеслу. — Работай не ради завтрашнего дня, а ради того, чтобы обеспечить себе нормальную старость».

Ради этого Саманта жила в уютном, но скромном домике недалеко от Помпано-Бич и за гроши работала консультантом отдела искусств в нескольких музеях. И именно из-за этого она никогда не соглашалась никого убивать. Люди, способные на убийство ради обладания неодушевленным предметом, никак не смогут спокойно доживать свой век где-нибудь на средиземноморском побережье в окружении красивых мальчиков-слуг.

Сейчас Саманте было ясно только одно: если она хочет дожить до пенсии, надо выяснить, кто заложил бомбу. Ее либо одурачили, либо ей страшно не повезло. В любом случае она алкала сатисфакции. Ей необходимо было доказать свою невиновность, потому что удовлетворенное любопытство не спасет ее от тюрьмы.