Сердце того, что было утеряно - Тэд Уильямс

– За одно лишь это можно благодарить всемилостивого Бога.

Изгримнур посмотрел на костер.

– Как насчет наших сил? Самое интересное, сколько у нас лучников? Я знаю, что Белые лисы хорошо владеют мечами. Поэтому проще убивать их стрелами. Чем больше, тем лучше.

– У меня тут имеется отряд танголдирских пограничников, творящих чудеса с тисовым луком, – ответил Вигри и взмахом руки потребовал, чтобы ему снова передали кожаный мех. – Я поставлю на них все монеты против любого лучника-южанина или даже тритинга.

Герцог кивнул:

– Я прихватил с собой арбалетчиков, которые были со мной в Эркинленде – тех, кто уцелел в последней битве, сохрани их Бог. Арбалетные стрелы пробивают дыры даже в норнской броне из проклятого ведьминого дерева.

Изгримнур наклонился и начал царапать палкой покрытую снегом землю.

– Это не так уж и мало. Я привел роту наемников, набранных для усиления приграничных фортов. В основном там пехотинцы, но имеются и копьеносцы. Многие из них неопытные и не привыкли к условиям севера. Кроме них, у меня имеется рота из Хрингхолта, а также скоггейцы Тонруда – брата Бриндура. Сейчас посчитаю.

Он нахмурился и снова начал выписывать цифры на мерзлой земле. Как много воинов Изгримнур потерял в Эркинленде! При мысли о них он почувствовал глубокую скорбь.

– Объединив наши силы, мы получаем армию в тысячу двести солдат.

Почувствовав себя немного лучше, герцог протянул руку к меху, который снова шел по кругу. После доброго глотка он вытер бороду тыльной стороной ладони, затем сделал второй глоток и одобрительно кивнул людям Вигри, поощряя их к новому витку долгой пьянки.

– Мы сможем доставить сюда осадные орудия?

– Я уже послал за ними в Элвритсхолл. К нам направляются несколько катапульт и железный таран, способный пробивать ворота и стены. Самый мощный из имеющихся.

– Большой Медведь? – с улыбкой спросил герцог. – Я годами не видел это ворчливое чудовище. Сколько же быков понадобится для его перевозки? Он тяжелый, как гора!

– Да, скоро мы его получим. Для применения этого тарана нам понадобится крепкий и большой ствол дерева.

– Я думаю, здесь мы обойдемся без тарана, – сказал Изгримнур. – Крепость почти полностью разрушена. Тут и стены-то целой не найдешь.

– Лучше запастись оружием заранее, чем потом руками разводить, – ответил Вигри. – Особенно это относится к Белым лисам. Они ловкие, как ласки.

Изгримнур кивнул:

– Клянусь всем, что свято, ты прав. Я хочу сразиться с ними. Пусть Бог сделает эту битву стремительной и быстрой. Будь я проклят! Куда подевался мех с элем?

– Почему так ужасно холодно? – печально спросил Эндри. – Ведь сейчас полагается быть лету.

К его шерстяному шарфу добавились рваные лохмотья, брошенные каким-то солдатом. Они тоже были намотаны на тощую шею Эндри. Порто подумал, что молодой парень из Гавани выглядел как черепаха. «Хотя черепаха лучше защищена». На старой кольчуге Эндри отсутствовало множество звеньев.

– Это север, – отозвался он.

Эндри снова содрогнулся. Он посмотрел на разрушенную крепость и осенил себя знаком Древа.

– Я ведь только хотел заработать несколько медяков.

Порто испытывал жалость к молодому солдату, оказавшемуся так далеко от всего, что было ему знакомо.

– Ты раньше когда-нибудь участвовал в битвах?

– В рядах армии? Нет. Когда я присоединился к принцу и Камарису, мы направились в Эркинленд. Наши отряды появились на поле боя при Хейхолте самыми последними.

– Даже самые последние должны были принять участие в свирепом сражении. Я тоже там был.

Эндри пожал плечами и пристыженно развел руками в стороны.

– Я находился в тылу. Никто не пытался напасть на меня. Пару раз я замахивался мечом на норнов, которые после падения башни пробегали мимо нашего обоза, но так никого и не ударил. Они слишком быстрые. Словно что-то перелетающее из тени в тень. Они как летучие мыши. Та битва была единственной, которую я видел.

– В Хейхолте я убил норна, – сказал Порто, и в тот момент, под темными небесами и под порывами ледяного ветра, его слова прозвучали обыденно и просто. – Точнее, я сражался с ним, когда он умер. Именно тогда упала башня… Ангельская, или как ее называли… Ты был там, когда это случилось? Все вокруг громыхало и полыхало огнем. Небо алело от молний. Казалось, мир перевернулся вверх тормашками.

Он замолчал на мгновение, сомневаясь, что стоит вспоминать те жуткие события.

– Башня упала рядом со мной, – продолжил он нехотя, – с громким стоном и ревом, будто живое существо. Земля подпрыгнула подо мной, и это сотрясение сбило с ног. Снег, грязь и вода поднялись в воздух, словно огромный кит выпустил струю при дыхании. Затем все это стало падать назад на землю. Несколько мгновений я вообще ничего не видел. Вокруг мелькали камни и комья грязи. Внезапно кто-то выпрыгнул из шквала воды и снова сбил меня с ног. Прежде чем я успел осенить себя знаком святого Древа, лезвие клинка рассекло воздух над моей головой, и чья-то рука ухватилась за ворот. Кто-то хотел убить меня – это все, что мне было известно. Тогда я вытащил кинжал и начал размахивать им. Мне повезло. Я вонзил его в кого-то, и человек упал на меня. Пока мы сражались, его кровь заливала потоком… не струилась и не капала, Эндри, а хлестала, как струя водопада. Потом мой противник обвис, и я поднялся на ноги. Это был один из Белых лисов, и мой нож глубоко сидел в его животе. На самом деле он умер от того, что у него отсутствовала часть головы.

– О чем ты говоришь?

Глаза Эндри расширились, как у младшего брата Порто, когда перед сном ему рассказывали истории о привидениях.

Порто брезгливо покачал головой. Ему не хотелось вспоминать то окровавленное смертельно-бледное существо – причем так близко от норнских руин на вершине перевала.

– Возможно, в него попал обломок башни. Я не знаю, парень. Что-то срезало шлем вместе с частью головы. Уцелевший глаз был закрыт кровавой пленкой. Не представляю, как он сражался со мной – пусть даже те несколько мгновений. Ни один смертный не устоял бы на ногах, если бы его мозг был вырван из черепа.

– Они что, не умирают? – с ужасом спросил Эндри.

Порто молча выругал себя за то, что еще больше напугал друга.

– Нет, конечно, они умирают. Мой противник был уже мертв, когда навалился на меня. Клянусь любовью Эйдона, парень, большая часть его крови уже вытекла к тому моменту. Белые лисы – отличные бойцы. Они сильные и умелые. Называя же их бессмертными, люди имеют в виду только то, что норны живут очень долго. Говорят, эти бледнокожие существа могут существовать веками. Однако, поверь мне, с ярдом железа в кишках они умирают, как и все остальные.

Рассказ старшего товарища не приободрил молодого солдата и еще больше укрепил его дурные предчувствия по поводу предстоящего сражения. Порто решил – в будущем ему следует быть аккуратней в выборе тем для историй.

«Пока Орден Эха посылал призывы по ветрам сновидений, лорд Яарик, магистр Каменщиков, воспользовался чарами Певчих, ведомых Тзайин-Кха, которой в тех финальных битвах предстояло стать одной из наиболее почитаемых мучениц. Ее певчие, переходя на зеркальные маршруты, тайно перемещались среди врагов. Оставаясь незаметными, они сеяли страх в сердцах смертных людей. К сожалению, после гибели Инелуки, Короля Бурь, у них не было сил для чего-то большего. Вызвав смущение в стане противника, они вернулись назад и изложили магистру добытые сведения.

Их донесения не утешили Яарика и его лейтенантов. Хикеда’я сильно уступали в численности. К тому же Изгримнур из Элвритсхолла привел с собой отряды, закаленные в боях.

Лорд Яарик Киджада и его советники понимали, что, покинув Замок Спутанных Корней – пусть разрушенную, но все-таки крепость, – они будут быстро уничтожены. Многие воины под его началом верили, что единственным благородным выбором была доблестная смерть, и они хотели продать жизни по самой дорогой цене, забирая с собой дюжины смертных. Однако имелись и другие – те, кто намеревался покинуть цитадель в ночное время, когда смертные будут ослеплены темнотой. Они надеялись, что какая-то часть отряда сможет вернуться в Наккигу и организовать надлежащую оборону города.

Однако лорд Яарик знал, что тайный отход из Замка Спутанных Корней и дальнейшее торопливое возвращение в Наккигу будут означать не только позорное бегство, но и более постыдное пренебрежение к телу героя-мученика, верховного маршала Экисуно…»

Когда Вийеки осматривал уцелевшие помещения древних руин, эхо молитв погребальных жрецов, воспевавших славное путешествие генерала Экисуно в священный Сад, создавало почти домашнюю атмосферу. Там, в Наккиге – в их городе внутри горы – песнопения церемониймейстеров в честь знатных усопших никогда не прекращались. Они звучали в публичных местах и в храмах великомучеников королевской семьи.