Солнце встает из-за Лувра - Лео Мале

Я вернулся к телефону, набрал номер, но абонента на месте не было, и я тут же позвонил Элен:

– Мне нужен Роже Заваттер, моя дорогая, а его нет дома. Если он появится в Агентстве, попросите его тут же мне позвонить.

Час спустя самый франтоватый из моих агентов объявился на проводе.

– Вы согласны поработать еще в кредит? – спросил я.

– Ну, что ж…

– Может быть, на этом деле удастся подзаработать, а может быть, и нет. Надо попробовать.

– Давайте. Что надо делать?

– Последить за неким Морисом Баду…

Я описал молодого человека, дал его адрес и т. д.

– Морис Баду?– переспросил Роже Заваттер,– мне это имя что-то говорит.

– Вы его прочитали в газетах. Он конкурирует со мной по части обнаружения трупов.

– Ах, да! Дело на улице Франк-Буржуа?

– Совершенно верно.

– Хорошо. Специальные указания?

– Никаких. Вы ходите за этим типом, и все. И не спрашивайте меня почему. Я сам ничего не знаю. Это как бы мы купили лотерейный билет.

– Ах, так? Гм…

– Бывает, что по лотерее выигрывают.

– Хотя бы вернуть затраты,– буркнул он.– Ладно, я беру это дело.

– Доложишь мне завтра пополудни, а если будет что-нибудь, доложишь немедленно.

– Ага. До свидания.

– До свидания.

В этот день больше ничего не произошло.

Глава IV

СЛЕД, ВЗЯТЫЙ ПОЛИЦИЕЙ

В десять часов утра следующего дня я вошел в дверь бюро Агентства Фиат Люкс, Нестор Бюрма, директор. Элен Шателен, красивая и цветущая, несмотря на то, что я задолжал ей зарплату за два месяца, с преданностью, достойной более приличной фирмы, терпеливо ждала возможного клиента. Эти клиенты просто не знают, что теряют, держа нас в таком черном теле.

– Ничего нового?– спросил я по привычке после обычных приветствий.

– Ничего,– ответила Элен,– а как ваша простуда?

– Ложная тревога… Кстати, о простуде, я тут выставил Гроссэ, эскулапа, надо было… Хотите десять тысяч франков?

– Охотно… начали какое-нибудь дело?

– Откуда вы взяли?

– Заваттер.

– Пробный шар. Может ничего не дать.

– Связано с убийством этого Кабироля?

– Весьма отдаленно.

Больше она объяснений не потребовала, и мы стали болтать на разные темы, кроме папаши Самюэля, на которого постепенно всем стало наплевать. Из десяти газет, прочитанных мною за завтраком, только три продолжали информировать своих читателей о внезапной и горестной кончине ростовщика, не давая при этом никаких новых сведений. Репортерская братия разводила водичкой вчерашние новости. Было похоже, что расследование с самого начала зашло в тупик, но я подозревал, что Фару со своей кликой знали больше, чем говорили. Определенные особенности не могли укрыться от глаз, привыкших все замечать. Если это было не так, то пришлось бы засомневаться в целесообразности расходных статей бюджета на полицию.

Мне не пришлось долго мучиться с этим вопросом.

Когда примерно к одиннадцати часам наша беседа стала затухать, появился человек, решивший помочь нам в этом деле,– Флоримон Фару собственной персоной, со своими пышными усами, большими и деланно суровыми глазами, мятой шляпой, шоколадный цвет которой плохо гармонировал с цветом плаща.

Он был один и казался в хорошем настроении, что мне весьма понравилось.

– Привет, детки,– сказал комиссар.

Он снял свою шляпу, пожимая руку Элен, но водрузил ее обратно на череп, когда стал пожимать мою.

– У вас тут что, военный совет?

– Для этого я слишком миролюбив,– ответил я,– мы просто ждем, когда объявится клиент,

– Чтоб его облапошить?

Я пожал плечами:

– Считаете себя хитрым?

– А вы? – усмехнулся он.

– Не больше, чем любой другой.

Он поискал глазами стул. Элен подвинула ему один, и он уселся.

– Вы хорошо сделали, что позвонили мне вчера. Это избавило меня от одного сюрприза…

Он сделал паузу по всем правилам театрального драматического искусства и выдал:

– Мы нашли следы вашего присутствия у Кабироля.

Элен подавила движение, которое не ускользнуло от комиссара, но он никак не откомментировал этот факт.

– Значит, он держал свою бухгалтерию более или менее в порядке? – спросил я, набивая трубку.

– Нет.

– Нет? Значит, он записывал имена своих должников на стенке? Что касается моего…

– Мне кажется, что я выражаюсь грамотно по-французски. Кто вам говорил об именах, Бюрма? Речь идет об одном отпечатке…

Он глядел на меня с улыбкой, наслаждаясь моим замешательством. Последующая тишина была нарушена зажженной мною спичкой.

– Очень хорошо,– вздохнул я, пустив немного дыма в потолок,– сейчас я все вам скажу.

– Пожалуйста, не надо,– добродушно запротестовал он.– Жизнь слишком коротка. Ограничьтесь ответами на мои вопросы.

– Валяйте.

– Вы недавно посетили этого ростовщика?

– Да.

– Когда?

– Позавчера.

– В день убийства?

– Да.

– В котором часу?

– Сразу после полудня.

– Он был уже мертв?

– Нет. Я бы вас известил. Убегать от жмурика – это приносит дурную славу, если общественность узнает об этом.

– Очень дурную, действительно.

– Я не пошел бы на этот риск.

– Уже пошли.

– Если бы труп был связан с делом, которым бы я занимался, то возможно. Но это не тот случай.

– Зачем же вы тогда пошли к Кабиролю?

– По его специальности. Я был на мели.

– Ах так?

– Надеюсь, вы хотя бы в этом мне поверите?

Он рассмеялся, потом сказал:

– Продолжайте.

– Это все.

– У вас есть расписка?

– Какая расписка?

– Нельзя сказать, что он вел настоящую бухгалтерию, но, с другой стороны, ведь должен был выдавать расписку в получении тех вещей, которые он соглашался взять под залог, не правда ли? Вы ему что-то принесли, это ясно…

– Побрякушки моей покойной тетки. Но мы с ним не пришли к соглашению. Он предложил совершенно смехотворную сумму, и было разумнее выставить кого-нибудь на пару купюр. Что я, впрочем, и сделал.

– Могу я спросить, кого?

– Нет. Вы пойдете морочить голову этому типу, а в следующий раз, когда я попрошу у него помощи, он пошлет меня куда подальше.

– Бог с ним,– сказал Фару, сделав широкий жест рукой, который чуть не лишил Элен одного глаза.– Это не имеет значения.

– И, соответственно, все то, что этому предшествовало. У вас странная манера вести дела, Флоримон. Вы ничего не проверяете, а если уж проверяете, то все.

Он не обиделся:

– Я веду мои дела так, как считаю нужным, и проверяю то, что должен проверить. На этом ставим точку. Я уже отчаялся отучить вас от ваших дурных привычек. Черт побери! Вместо того, чтобы честно признаться мне, что вы там были…

– Послушайте, старина, возможно, что я действовал как полный недотепа. Очевидно, это от недостатка денег. Когда у вас нет финансовых возможностей, то и остальные отпадают сами собой. Поставьте себя на мое место. Я иду к этому ростовщику, торгуюсь с ним хороших четверть часа, потом узнаю, что его пришили. Поскольку я уже имел с ним дела – это правда, я вам не наврал по телефону,– мое имя должно фигурировать в его регистрах. Тут я подумал: «Фару задаст себе вопрос, почему я держал рот закрытым, когда узнал о смерти этого человека». Я не думал об отпечатках пальцев, которые мог оставить, а думал о тех следах, которые могли остаться в книгах. В этом случае не надо создавать впечатления, что уклоняешься от ответственности… но, поскольку я не хотел, чтобы вы воображали себе Бог знает что, то замолчал факт моего присутствия там в тот трагический день.

– Да, да. Хотя все эти ваши фокусы и предосторожности могут в один прекрасный день сыграть с вами плохую шутку. Если бы я не знал, что вы не являетесь убийцей…

– Ах так, потому что я не убийца?

– Не заводитесь.

– Кто знает?

– Если бы я пришел с плохими намерениями, то был бы не один. Я хотел дать вам урок, пугнуть немного…

– Гм… ну хорошо, спасибо, что сняли с меня этот груз. Так кто же убийца?

Он не ответил прямо:

– Один тип, который тоже оставил отпечатки пальцев. Не на оружии. Рукоятку кинжала он протер, но отпечатки оставил там, где, по его мнению, их быть не могло. Один из наших старых клиентов. Ваше счастье, Бюрма. Может быть, я идиот, но из детектива-тарана и уголовника-рецидивиста я все-таки предпочитаю детектива.

– Ах| Так вот что значит «очень интересные отпечатки»…

– Да. Этот Кабироль был не только взаимодателем под залог, но еще и скупщиком ворованного добра, а такие типы обычно служат также камерой хранения для нескольких бандитов. Очень опасные связи. Некоторые из этих преступников в определенных условиях испытывают острую нужду в деньгах.

– Увы, не только преступники. Вы поймали этого бродягу? Я ничего не видел в газетах.