Маршем по снегу - Владислав Прокопенко

Тут слово взял Блистательный товарищ, сын Руководителя.

– Великий полководец! Наши военные и технические специалисты совершают героический подвиг во имя защиты нашей Родины. В первой декаде марта практически будет завершена подготовка к выводу в космос спутника «Кванмёнсон», а на полигоне «Пунгери» ядерное взрывное устройство планируется установить в штольню. Разреши мне от твоего имени провести генеральную инспекцию этих объектов шестого марта, а восьмого марта буду уже в столице. На выборы в Верховный совет народных представителей успеваю.

В этот момент никто даже не обратил внимание на первого заместителя председателя ГКО Чон Джина, который весь подобрался и с насторожённостью посмотрел на Преемника Великого полководца. Ему бросилось в глаза, что, всегда молчаливый, здесь он вдруг решил проявить инициативу, причём в решении наиболее важных государственных дел. И главное, что поёт соловьём, как будто под чужую дудку. Быстро написав записку, он по столу передал её Руководителю.

Глава государства прочитал и внимательно посмотрел на сына.

– Хм. Интересное предложение… Есть о чём подумать… А ведь ты прав! Согласен… – медленно произнёс он. – Хотя… Значит, так. Кан-тонму! Ещё раз в ближайшие дни всё проверишь, и жду тебя с докладом. Так… а генеральную инспекцию… возглавлю сам.

Руководитель с гордостью вновь посмотрел на сына и заместителя министра госбезопасности.

Ему нравилась их дружба. Кан Мин Хёк прошёл хорошую школу в Управлении охраны высшего руководства страны, отвечал, в частности, за безопасность сына, когда тот учился в Швейцарии, а затем – в северокорейской дипмиссии при ООН. Статный, немного шумный и всегда готовый стать душой любой компании, Кан быстро поднялся по служебной лестнице. Да и семья у него хорошая. Тесть – заместитель начальника отдела в Центральном комитете Трудовой партии Кореи. И что положительное в характере Кана, он избегал бравировать своим родством с партийным работником столь высокого ранга. Приблизил же Руководитель к себе Кана тогда, когда тому удалось вскрыть подготовку южнокорейских спецслужб к покушению на лидера Северной Кореи. После этого его начальник Ли Ён Хо возглавил Генштаб, а Кан был назначен на должность заместителя министра общественной безопасности государства. Кроме того, ему было поручено курировать и ядерный проект.

Когда сын и Кан сели, слово было предоставлено приглашённому в зал начальнику строительства объектов инфраструктуры разворачиваемой в провинции Янгандо ракетной бригады Хён Бину. Ничто не предвещало бури. Согнувшись почти до земли, вошёл один из лучших руководителей строительства специальных объектов.

– Мне очень трудно говорить, товарищ Верховный главнокомандующий, но в намеченный срок ГЭС не сможет быть введена в эксплуатацию, – тихо, с дрожью в голосе прошептал Хён Бин и умоляюще посмотрел на сына вождя – «Короля утренней звезды»12, ища поддержки у него. Ведь истинной причиной задержки строительства стало некомпетентное вмешательство Преемника. А точнее, нецелевое использование денежных средств и рабочей силы. Официальный преемник для себя и молодой жены построил шикарную резиденцию недалеко от горнолыжного курорта в предгорьях горы Пэктусан в реликтовом сосновом бору.

– Что??? Когда народ в стране голодает и правительство выкраивает последние средства…. тебя же расстрелять надо… – гневно прохрипел Руководитель. Но вдруг замолк и откинулся на спинку кресла.

Чон Джин, единственный, кто не потерял из присутствующих самообладания, бросился к нему и вдвоём с врачом положил на пол потерявшего сознание главу государства, подложив ему под голову медицинскую сумку. Старший лейтенант медицинской службы поднесла ватку, смоченную какой-то жидкостью, к носу Руководителя, тот вздрогнул и еле слышно спросил: «Что со мной?»

– Похоже, гипертонический криз. Недельку вам придётся полежать, – участливо произнесла военврач, бережно поправив сумку под его головой.

– Быстро подготовить вертолёт к транспортировке, – отдал распоряжение Чон Джин начальнику Генштаба. – И немедленно подготовить палат у в Хесане, здесь лёта минут тридцать, – бросил Чан председателю парткома провинции.

Все присутствовавшие сразу засуетились. Кто-то бросился выполнять полученные поручения, кто-то остановился около лежавшего на полу главы государства. У одних в глазах читалась искренняя боль за любимого Руководителя, другие якобы вытирали слёзы, злорадствуя в душе. Свита любого короля во все времена разношёрстна и двулична, готова его тут же предать, если он упадёт, и петь здравницы новому королю, чтобы сохранить для себя место под солнцем.

Охрана уложила Руководителя на носилки и быстрым шагом понесла его к вертолёту. Чон Джин не отставал от вождя.

Пришедший в себя от испуга Преемник тихо подозвал заместителя министра государственной безопасности.

– Кан-тонму! Немедленно, своими руками пристрели этого строителя, пока он чего-нибудь не сболтнул. Только отведи его подальше, – тихо прошептал Преемник.

– Король утренней звезды! А что с Руководителем? Опять инсульт? – в голосе Кан Мин Хёка странно прозвучали нотки отчаяния. – Неужели он в ближайшие дни не придёт в себя?

– Всё нормально, это гипертонический криз. Пару дней прокапают лекарства, и он снова будет в строю. Когда вернёшься с полигона, будешь уже докладывать ему лично. А теперь быстро исполнять то, что я тебе приказал. Ясно?

Из-за шума винтов вертолёта никто не услышал выстрела. Хён Бин был мёртв.

Глава четвёртая

(Москва, Пятницкая улица, 19 февраля 2009 г., 16:35)

Кондратьев позвонил где-то после обеда и предложил Артёму подъехать к станции метро «Новокузнецкая». Встретившись, друзья зашли в итальянский ресторанчик на Пятницкой.

– Здесь прекрасная кухня, живой огонь, а не разогретые в микроволновке блюда, – сказал Кондратьев, раздеваясь и передавая пальто гардеробщику.

– Может, на втором этаже расположимся? – предложил генерал. Друзья стали подниматься вверх по лестнице. Сверху спускалась официантка с подносом посуды. Кондратьев посторонился, к стене прижался и Артём. Посмотрев на мужчин, девушка вдруг оступилась и стала падать. Удивительно, но реакция Королёва была молниеносной. Он подхватил падающую девушку так, что даже посуда не успела упасть на ступеньки.

– Ну ты даёшь! Как в цирке. Только известный мне Дерсу может так среагировать! Надо же, и годы не берут! – с восхищением сказал Кондратьев, когда друзья уселись за стол. – Так!.. Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать, – подмигнув Артёму, произнёс генерал. – Помню, помню… – поднял он руки, – ты у нас убеждённый трезвенник. Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, – продолжил балагурить Кондратьев. – А ты случайно курить не бросил? – обеспокоенно продолжил генерал и погладил седой ёжик волос на голове.

– Не дождётесь, курил и буду курить. Поэтому если и помру, то никак не здоровеньким, – улыбнувшись, произнёс Артём и перекрестился.

– Да, кстати! Звонил сегодня Алексей Алексеевич, он ждал тебя вчера с утра. Не мог ему перезвонить?

– Командир! Честно говоря, закрутился и забыл. Домой ему позвоню после десяти вечера, мы с ним так договаривались. И прими мои благодарности, что сосватал его мне. Он не только психотерапевт хороший, но и как мужик нормальный.

– Артём! Прошу тебя, собери все силы в кулак и поработай с психотерапевтом. Я с ним беседовал, он не считает тебя потерянным для нас и верит, что ты справишься, извини, со своими тараканами в голове. При этом, пожалуй, я впервые от него услышал слова одобрения в твой адрес, когда ты предложил вместо медитации по системе йогов чтение молитв. Говорит, что он не додумался бы об этом.

– Всё нормально. Алексей Алексеевич утверждает, что первый этап пройден и я вроде прихожу к пониманию сути этого синдрома, а это – главное. Пытаюсь теперь научиться отключаться от проблем, как собака отряхивается от блох. Правда, не очень пока получается, срываюсь. Кстати, а откуда ты его так хорошо знаешь?

– А я разве не говорил? Так он из нашего полка, там, в Бадахшане. Тебя тяжелораненого вывезли на Большую землю, если мне память не изменяет, в конце 1984 года, а Алексей прибыл где-то следующей весной. Он же хирург по специальности. Это потом, когда уволился, занялся частной практикой. Через него много нашего брата афганца прошло, не все смогли привыкнуть к мирной жизни. Сейчас вот уже после Чечни клиенты пошли.

Друзья вдруг оба помрачнели. Кондратьев поднял рюмку.

– За тех, кто остался там, в Ваханском коридоре на Северном Памире! – проговорил он и замолчал.

– Дерсу! Не тянет назад, в Генштаб? – вдруг спросил генерал.

– Щемит иногда сердце, но сам понимаешь, не нужны новому руководству умные головы, – ответил полковник. – Да и честь офицерская нынче не в почёте, – помолчав, добавил он.