Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку) - Виктор Меньшов

Я напряженно молчал. Да, капитан Павлова попала в самую точку. Я только об этом и думал с тех пор, как Манхэттен рассказал об обыске в моей квартире.

- Ну так как? - спросила она меня с затаенной надеждой. - Еще не передумали? Вы же бывший пограничник. Неужели вам по пути с бандитами?

- Это уже мое дело. Но бороться с ними - дело не мое. Это уже ваши привилегии.

- Да, - Павлова поскучнела. - Это наши привилегии. Мне искренне жаль. Я думала, мы найдем общий язык.

- А мы разве не нашли? - я состроил дурашливую мину.

Но она уже углубилась в себя, в какие-то свои нелегкие мысли. Вошел вызванный ею охранник.

- Проводите, - кивнула она ему.

Я заложил руки за спину и пошел к двери. Уже на выходе я остановился и оглянулся. Покусывая губы она стояла у стола, лицо Павловой казалось уставшим и постаревшим.

- Можно вопрос, товарищ капитан? - спросил я.

- Да, да, - рассеянно отозвалась она.

- Как вас зовут?

- Лена, - автоматически ответила она.

И тут же, спохватилась, покраснела, даже кулачком по столу пристукнула:

- Елена Петровна, - поправилась она и махнула рукой сопровождающему. Уводите гражданина!

Ну я и ушел.

А утром меня выпустили. Вот так просто. Я получил свои документы и карманную мелочь в канцелярии, там же мне вернули шнурки от кроссовок и часы. Когда я расписывался в получении, меня тронули за плечо и пригласили в дежурную часть. Там за столом стояла капитан Павлова.

- Николай Сергеевич Колесников? - спросила она строго.

- Так точно! - чуточку дурачась, ответил я.

Но она не приняла моего игривого тона.

- Подойдите сюда и распишитесь.

Она подвинула в мою сторону бумажку.

- А это что? - настороженно спросил я.

- А это - подписка о невыезде, - ответила она нетерпеливо. Расписывайтесь.

Я так и сделал.

- А почему нам не играют вальс Мендельсона?

- Как бы вам марш Шопена в ближайшее время не сыграли, - покачала она головой. - Идите. Вас уже заждались у ворот. И мне кажется, что это не самые лучшие ваши друзья. Вот, возьмите. Здесь телефоны. Если передумаете, или просто помощь понадобится - звоните.

Я взял маленькую картонку, на которой было напечатано несколько телефонов, и ещё несколько дописано от руки.

На душе скребли кошки. Я вяло попрощался и вышел. Не прошел и десяти шагов, как меня окликнули. Капитанша была права: меня встречали. Возле "мерса" стояли знакомые братки: Леха и ещё один, которого нарисовали с Лехи под копирку. Местами копирка была уже использованная, и некоторые части лица, так сказать, стерлись и смазались. Леха помахал мне рукой. Я вздохнул и нехотя направился к машине. Опускаясь на сиденье, я оглянулся. В воротах стояла и смотрела мне вслед Лена.

Елена Петровна.

- Это че за баба там зырит? - спросил, чавкнув жвачкой, Лехин оттиск.

- Это капитан Павлова, - с легким шиком посвященного (с таким шиком дают ответы завсегдатаи и корифеи клуба "Что? Где? Когда?") ответил Леха. По особо важным делам.

Он покосился на свою копию, которая сделала соответствующий вид.

- Она че, тебя что ли пасет?

- Она всех пасет, - почему-то поежился Леха.

Как видно, капитанша изрядно попортила ему нервы, потому что Леха так рванул "мерс", что тот едва не пошел юзом.

- Ты че? Ты че? - забеспокоился оттиск.

Леха только отмахнулся.

- А куда едем? - спросил я, разваливаясь на мягком сиденье.

- Как куда? - вроде бы удивился Леха. - Домой к тебе едем. За "бабками". А потом к Кресту. Срок-то весь вышел. А долг - дело святое.

- А откуда ты узнал, когда я выхожу?

- А я ничего и не узнавал, - пожал Леха квадратными плечами. - Череп велел садиться в тачку и ехать забирать тебя.

- Ну, ну, - неопределенно промычал я, напряженно думая, что за дикую выходку придумал Череп.

Ведь ясно же, что я не на рынке торговал все это время. Сроки сроками, но я-то сидел в тюрьме. К тому же забрали меня на рынке, где сам же Череп гарантировал мне безопасность. Я, конечно, воздержался от того, чтобы высказывать мои претензии Лехе, он был "шестеркой" и сам выполнял приказы.

Когда меня подвезли домой, я поднялся по лестнице, Леха и его копия сопели за моей спиной, топая по ступеням. Я открыл замок, сорвав бумажки с печатями, вошел в разоренную квартиру и захлопнул дверь перед лицами подоспевших провожатых.

- Извините, мужики, я вас не приглашаю, - буркнул я, едва не отхватив им носы.

Надо отдать должное, они отнеслись к этому спокойно. Попыхтели на лестнице и погромыхали ботинками вниз. Я выглянул в окно. Они уселись в свою иномарку, открыли дверцы, и врубили магнитофон, приобщая весь дом и двор к великому искусству Тани Булановой.

- "И почему это все подонки любят сентиментальные песни и дешевую романтику?" - подумал я, осматриваясь.

Посмотреть было на что. Обыскивали весьма основательно и весьма свободно обращались с вещами. Все было перевернуто, раскидано. Дверцы стенных шкафов распахнуты настежь. Я сбросил с себя провонявшие тюрьмой рубище и достал чистую смену белья, рубашку и джинсы. Потом пошлепал в ванную, напустил горячей воды, притащил туда же кофейник, телефон, и целый час ловил кайф, стараясь не вспоминать о предстоящей встрече. Как я буду отдавать долг, я вообще не думал, поскольку товар был весь конфискован, и вернуть его надежды не было, разве что удастся поймать за бороду старика Хоттабыча, а это вряд ли. Выручку у меня тоже изъяли, из наличности осталось только то, что лежало в кошельке во время ареста. Хорошо, хоть это вернули.

Смывая тюремные запахи, я позвонил Диме и Алику, договорился встретиться попозже у меня. О предстоящем свидании с Черепом я им ничего не сказал. Зачем? За долги сразу не убивают, сначала их пытаются получить. Так что ещё успею поделиться.

Тут в дверь вежливо, но настойчиво постучали.

"Подождете, голубчики", - злорадно подумал я, вылезая, однако, из ванны. В мои планы не входило усложнять обстановку.

Через пять минут я вышел на улицу.

- Мы уж думали, ты утонул, - мрачно пошутил Леха, выруливая со двора и направляясь в сторону рынка.

Глава 4

- Ну и что будем делать? - вроде бы даже участливо спросил Череп, не поднимая глаз.

- Резать будем, - лениво ответил квадратный, которого никто до сих пор и назвал даже по кличке. - По частям. Сперва - пальцы, потом - яйцы. Гыыы... - гоготнул он сам над своей шуткой, от которой у меня почему-то кое-где засвербило. Эти ребята могут. С них станется.

Крест сидел молча, словно о чем-то задумался, но я видел, что он все слышит и чутко ловит каждое произнесенное за столом слово.

- Послушай, Крест, - заговорил я горячо, обращаясь к нему. - Ты же сам знаешь, что попался я на твоем рынке, где вы мне гарантировали защиту. И целый месяц прокуковал в изоляторе. Вон уже весна на улице. У меня все конфисковано, это вам тоже известно. Подожди хотя бы неделю, я все соберу.

- Слушай, Николай, - прервал он меня. - Все это разговоры в пользу бедных. О какой неделе ты говоришь? Долг ты просрочил уже на три недели.

- Да я же в тюрьме сидел!

- А мне какое дело? - равнодушно пожал плечами Крест. - Короче, так. Могу дать тебе три дня. И то вопреки правилам. Но я сегодня что-то добр, и ты мне симпатичен.

- Да где же я через три дня найду такие деньги?

- А где ты их найдешь через неделю? - спросил Череп.

Тоже верно. Я их и через неделю не найду, это я сгоряча ляпнул. Я подавленно молчал.

- Чего же ты не отвечаешь? - спросил Крест. - То-то. Все, можешь идти. Через три дня придешь и принесешь деньги. Сам придешь. Понял?

- А не придешь - тебя принесут, - добавил Череп.

- Ты, мужик, лучше сразу квартиру продавай, - усмехнулся квадратный. Пока время есть.

Ага, счас, продам квартиру. Ну уж нет! Только не это. Насмотрелся я на бомжей. Не будет со мной этого.

Вслух, конечно, ничего не сказал, не такой уж я дурень, а просто повернулся и пошел.

"Может, позвонить капитану Павловой и рассказать ей все, что знаю про этих бандюг? А, впрочем, что я такого знаю? Им ничего не будет, а себе только хуже сделаю".

- Эй, Николай, - раздалось у меня за спиной.

Я оглянулся. Это меня Череп окликнул.

- Ты не вздумай глупостей наделать. Ментам пожаловаться, или ещё чего, например, когти сорвать. Не получится. Учти.

И отвернулся. Он не ждал ответа. Просто сообщил о моей дальнейшей судьбе. Даже не угрожал. Предупредил, и все.

Возвращался домой я своим ходом. Транспорт мне больше не выделяли. По дороге заскочил в магазин, купил кое-чего поесть.

Придя домой, отварил картошечки, почистил пару селедочек, нарезал, завалил кольцами лука и щедро полил подсолнечным маслом. Картошечку в кастрюле завернул в ватное одеяло, чтобы не остыла до прихода друзей. Бутылку водки сунул в морозилку.

Димка и Манхэттен заявились одновременно, принесли сыр, колбасу и ещё одну бутылку водки. Под конец Манхэттен выгрузил из карманов несколько круглых и плоских банок с яркими этикетками, на которых что-то было написано иероглифами.