Стихотворения (1926) - Владимир Маяковский

ПРОТЕКЦИЯ

1

Обыватель Михин —друг дворничихин.Дворник Службинс Фелицией в дружбе.У тети Фелициилицо в милиции.Квартхоз милиции                              Федор Овечкоимеет          в совете                        нужного человечка.Чин лица               не упомнишь никак:главшвейцар                     или помистопника.А этому чину                     домами знакомамамаша             машинистки секретаря райкома.У дочки ее                 большущие связи:друг во ВЦИКе                        (шофер в автобазе!),а Петров, говорят,                             развозит мужчину,о котором                все говорят шепоточком,—маленького роста,                             огромного чина.Словом —                 он…                         Не решаюсь…                                                 Точка.

2

Тихий Михинпойдет к дворничихе.«Прошу покорненько,попросите дворника».Дворник стукнетсяк тетке заступнице.Тетка Фелицияшушукнет в милиции.Квартхоз Овечкозамолвит словечко.А главшвейцар —да-Винчи с лица,весь в бороде,                       как картина в раме,—прямо          пойдет                      к машинисткиной маме.Просьбу              дочь                      предает огласке:глазки да ласки,                          ласки да глазки…Кого не ловили на такую аферу?Куда ж удержаться простаку-шоферу!Петров подождет,                            покамест,                                            как солнце,персонье лицо расперсонится.— Простите, товарищ,                                    извинений тысячка… —И просит               и молит, ласковей лани.И чин снисходит:                           — Вот вам записочка.—А в записке —                       исполнение всех желаний.

3

А попробуй —                       полазийбез родственных связей!Покроют дворникисловом черненьким.Обложит белолицаятетя Фелиция.Подвернется нога,перервутся нервыу взвидевших нагани усы милиционеровы.В швейцарской судачат:                                      — И не лезь к совету:все на даче,                    никого нету.—И мама сама                     и дитя-машинистка,невинность блюдя,                               не допустят близко.А разных главных                             неуловимошоферы              возят и возят мимо.Не ухватишь —                          скользкие,—                                               не люди, а налимы.«Без доклада воспрещается».                                                Куда ни глянь,«И пойдут они, солнцем палимы,И застонут…»                       Дело дрянь!Кто бы ни были                         сему виновниками— сошка маленькая                                или крупный кит,—разорвем               сплетенную чиновникамипаутину кумовства,                               протекций,                                                волокит.

ЛЮБОВЬ

Мир       опять                цветами оброс,у мира           весенний вид.И вновь             встает                        нерешенный вопрос —о женщинах                   и о любви.Мы любим парад,                             нарядную песню.Говорим красиво,                            выходя на митинг.Но часто              под этим,                             покрытый плесенью,старенький-старенький бытик.Поет на собранье:                             «Вперед, товарищи…»А дома,            забыв об арии сольной,орет на жену,                      что щи не в навареи что         огурцы                     плоховато просолены.Живет с другой —                              киоск в ширину,бельем —                 шантанная дива.Но тонким чулком                             попрекает жену:— Компрометируешь                                  пред коллективом.—То лезут к любой,                            была бы с ногами.Пять баб              переменит                               в течение суток.У нас, мол,                  свобода,                                а не моногамия.Долой мещанство                             и предрассудок!С цветка на цветок                              молодым стрекозломпорхает,             летает                        и мечется.Одно ему                в мире                           кажется злом —это      алиментщица.Он рад умереть,экономя треть,три года              судиться рад:и я, мол, не я,                       и она не моя,и я вообще                  кастрат.А любят,              так будь                            монашенкой верной —тиранит             ревностью                              всякий пустяки мерит             любовь                         на калибр револьверный,неверной               в затылок                               пулю пустя.Четвертый —                      герой десятка сражений,а так,         что любо-дорого,бежит          в перепуге                           от туфли жениной,простой туфли Мосторга.А другой              стрелу любви                                    иначе метит,путает           — ребенок этакий —уловленье                 любимой                                в романические сетис повышеньем                       подчиненной по тарифной сетке…По женской линиитоже вам не райские скинии.Простенького паренькаподцепила                 барынька.Он работать,                     а ее                            не удержать никак —бегает за клёшем                            каждого бульварника.Что же,            сиди                    и в плаче                                   Нилом нилься.Ишь! —             Жених!— Для кого ж я, милые, женился?Для себя —                   или для них? —У родителей                     и дети этакого сорта:— Что родители?                            И мы                                     не хуже, мол! —Занимаются                    любовью в виде спорта,не успев              вписаться в комсомол.И дальше,                 к деревне,                                 быт без движеньица —живут, как и раньше,                                 из года в год.Вот так же                 замуж выходят                                          и женятся,как покупают                     рабочий скот.Если будет                   длиться так                                       за годом годик,то,     скажу вам прямо,не сумеет                разобрать                                и брачный кодекс,где отец и дочь,                          который сын и мама.Я не за семью.                        В огне                                  и в дыме синемвыгори            и этого старья кусок,где шипели                   матери-гусынии детей             стерег                        отец-гусак!Нет.       Но мы живем коммуной                                             плотно,в общежитиях                        грязнеет кожа тел.Надо        голос                 подымать за чистоплотностьотношений наших                             и любовных дел.Не отвиливай —                           мол, я не венчан.Нас       не поп скрепляет тарабарящий.Надо        обвязать                       и жизнь мужчин и женщинсловом,             нас объединяющим:                                              «Товарищи».

ПОСЛАНИЕ ПРОЛЕТАРСКИМ ПОЭТАМ