Орлы в буре - Бен Кейн

прежде. — Я не подойду к нему, господин, клянусь жизнью моей матери.

Тулл опустил витис, позволив своей жертве убежать. Мальчик не смел

оглянуться.

Тулл подождал, пока он уйдет, и не удивился тому, что Ветвистые

Конечности все еще стоял там, в его глазах было преклонение перед героем.

— Благодарю, господин. Он мерзкий тип. Он...

Желая сохранить дистанцию, Тулл прервал его — Ни с кем не делись

этими деньгами.

— Не буду, господин, и если я когда-нибудь смогу помочь… — Голос

Ветвистых Конечностей затих, как и его уверенность. Его плечи поникли.

Зная, что у него добрые намерения, Тулл хлопнул его по плечу и ушел.

Таких ежей, как Ветвистые конечности, было так же много, как звезд на небе.

Он не мог помочь им всем, да и не хотел, и не было никакого смысла

приближаться к одному, иначе у него никогда не будет покоя. Как бы то ни

было, его жест означал, что отныне на него будут набрасываться каждый раз

когда, он войдет в поселение, потому что Ветвистые Конечности наверняка

разболтает о своей неожиданной удаче своим друзьям. А может, и нет, решил

Тулл. Чем меньше людей будет знать, тем больше шансов, что мальчик

сохранит свои деньги.

Мысли об уличных мальчишках заставили Тулла ощупать свой

кошелек, проверяя, не разрезан ли он. Внутри лежало приятное количество

монет – признание Германика включало в себя значительное денежное

18

пожертвование. Подстегнутый своим недавним опытом близкой смерти, Тулл был в настроении начать тратить свою награду – но на что, он не был

уверен. Его доспехи и снаряжение были отличного качества и не нуждались в

замене. Его сапогам до икр было всего два года, и, хотя металлический пояс

был изношен, он был привязан к нему. Его отполированный витис был как

бы продолжением его правой руки и привел бы его к седобородому

старчеству.

Повинуясь импульсу, он зашел в лавку ювелира, чего он никогда не

делал раньше, и там осмотрел витрину. Большинство товаров были простыми

и недорогими: бронзовые браслеты в виде головы барана, фаллосы и

крошечные амулеты-гладии, любимые легионерами, и полированные

каменные ожерелья, которые носили их женщины. Безделушки подороже

были расположены подальше, поближе к зоркому лавочнику; больше было

выставлено в самой лавке. Входить неохота – что он знает о драгоценностях?

– Тулл наклонился вперед, чтобы изучить жемчужные серьги, браслет из

сердолика и набор серебряных ожерелий. Разочарованный, поскольку он

понятия не имел, чего хочет Сирона, и слишком гордый, чтобы спросить, он

ушел.

— Господин — позвал хозяин, сутулый старый галл с седой бородой —

Могу я чем-нибудь помочь, господин?

Тулл повернулся, чувствуя себя неловко, словно его поймали на

воровстве. — Мне нужен подарок для подруги.

— Вы найдете здесь что-нибудь восхитительное, господин, обещаю

вам! Вы не войдете внутрь?

Тулл предпочел бы атаковать германскую стену щитов, но он

действительно хотел подарок для Сироны, и было меньше шансов, что его

увидят или узнают на улице. Он почти слышал шутки своих товарищей-центурионов: «Покупаешь безделушки для своей возлюбленного, Тулл?» —

Сирона позволила тебе наконец перекинуть ногу через борт, а? — он

наклонил голову, чтобы не задеть низкую притолоку, и вошел.

Помещение было больше, чем казалось снаружи, длинная часть

помещения была заполнена витринами и шкафами, а в задней части стояли

рабочие столы, за которыми трудились мастера. — Я не могу надолго

задержаться, — сказал он, заподозрив по вкрадчивым манерам лавочника, что тот привык удерживать покупателей в своих помещениях, пока они что-нибудь не купят.

— Ваше время драгоценно, господин, я это знаю. Вы делаете мне честь

даже переступая порог, — сказал ювелир и поклонился.

Тулл поднял бровь. В том, что он был офицером, сомнений быть не

могло – об этом мог сказать покрой его одежды и качество доспехов, но у

19

старика не было причин думать, что он был кем-то большим, чем ветеран

опцион или, возможно, центурион низкого ранга. Тем не менее, подумал

Тулл, стоит проявить осторожность. Если бы ювелир имел хоть малейшее

представление о его ранге, все в этом месте подорожало бы втрое.

— Чтобы ты знал, мой кошелек невелик, — сказал Тулл. — День

выплаты жалованья еще не скоро.

— Здесь есть