Первая жертва - Рио Симамото

время. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы работа над книгой никак не повлияла на судебный процесс. Кроме того, мы планируем издать ее после того, как будет оглашен приговор. Я уже согласовал это с начальством.

Было видно, что Цудзи относится к вопросу очень ответственно. Тем не менее ответ Касё прозвучал достаточно сдержанно:

– Что ж, раз таково желание самой подсудимой… Я уважаю ее решение, – произнес он, стараясь не встречаться со мной взглядом.

С открытой кухни за прилавком шел пар, играла знакомая мне классическая мелодия. Касё сидел, скрестив ноги. Чуть поменяв позу, он поинтересовался:

– Кстати, господин Цудзи, а сколько вам лет?

– Двадцать семь.

Касё, подносивший ко рту чашку кофе, вдруг воскликнул:

– Надо же! Вы так молоды! Знаете, в вашем возрасте я тоже был готов горы свернуть. Мог и работать, и развлекаться хоть всю ночь напролет, – рассмеялся он.

Цудзи, кажется, наконец расслабился. Он покачал головой:

– Что вы, ведь вы и сами еще молоды, господин Анно.

– Нет, мне уже вот-вот стукнет тридцать шесть. Сейчас, стоит мне назвать свой возраст, женщины сразу теряют ко мне интерес. Я вам завидую.

Цудзи не смог сдержать улыбку. «Вот так Касё и располагает людей к себе», – мысленно отметила я. Ровно в этот момент он посмотрел на меня и произнес:

– Возвращаясь к делу… Я вас уверяю, моя невестка Юки – прекрасный специалист. По поводу содержания книги даже не переживайте.

В музыке, игравшей на фоне, появились помехи. Стало сразу слышно, что это запись, а не живой инструмент.

– А я ведь сначала даже не знал, что вы родственники. Надо же, как все совпало…

Нашу беседу прервал звон колокольчика. Дверь кафе открылась, и внутрь неуклюже вошел крупный мужчина. Несмотря на стоящий на улице мороз, он весь обливался потом.

– Здравствуйте, простите за опоздание! Анно, ты меня на днях очень выручил, спасибо еще раз.

– Китано, наконец ты до нас добрался! – Касё легко кивнул и, улыбаясь, с иронией добавил: – Со всех ног к нам мчался? Совсем запыхался.

Китано рассмеялся высоким голосом и добродушно ответил:

– Опять ты меня подкалываешь, Анно.

Стараясь не выдавать свою растерянность, я улыбнулась и поздоровалась с Китано. Тот вытер пот со лба салфеткой сибори и пояснил:

– С Анно мы знакомы еще со студенческих времен, проходили практику вместе. Как же мы тогда много пили! Анно, помнишь наши текиловые запои? Как нам всем удалось выжить, до сих пор не понимаю.

– Это точно. Хорошо, что девушек мы с собой не брали, женскому организму такое точно не выдержать. А вам, Цудзи, текиловый запой должен быть еще по силам!

– Что вы, ведь я не пью, – ответил он негромко, но уверенно.

– Надо же! Получается, и с моей невесткой вы тоже ни разу не пили. Что ж, считайте, вам повезло.

– Касё! – тихо одернула его я, но было уже поздно. Все мужчины обернулись и посмотрели на меня с любопытством.

– Эту женщину невозможно перепить. Но извините, я отвлекся. Давайте вернемся к делу.

– Да, давайте. Итак, Канну Хидзирияму судят за убийство. Как вы считаете, какой срок ей могут в итоге дать? – спросил Цудзи.

Ответ взял на себя Китано:

– Какой срок… Так с ходу сказать сложно. Даже если вспомнить похожие преступления, за них обвиняемым давали очень разные сроки. Многое зависит от обстоятельств конкретного дела.

– Кстати, а есть уже результаты психиатрической экспертизы? – уточнила я.

Китано кивнул:

– Да, все, как мы и ожидали, ее признали дееспособной. И поскольку она психически здорова и к тому же совсем молода, я лично считаю, что для нее лучшей стратегией будет полностью признать вину и раскаяться в содеянном. Хотя Анно уверен, что мы можем побороться с обвинением.

Касё ковырял ногтем стол, пытаясь подобрать правильные слова, словно надеялся найти под слоем краски какую-то подсказку.

– Главная проблема в ее матери.

– В матери? – переспросила я.

– Да. Учитывая обстоятельства дела, отрицать наличие у Канны преступного умысла бессмысленно: она купила орудие убийства заранее, позвала отца в такое место, где их никто не мог увидеть, и нанесла ему удар ножом в грудь. Показания матери могли бы помочь нам убедить присяжных в наличии смягчающих обстоятельств. Но та отказалась дать показания в суде в качестве нашего свидетеля. Она будет выступать на стороне обвинения.

На какое-то время я лишилась дара речи. Вместо меня в разговор включился Цудзи. Он всем телом подался вперед и спросил:

– То есть в суде мать и дочь будут по разные стороны баррикад?

– Да. Канна созналась в убийстве отца, но настаивает на том, что оно не было спланировано. Кроме того, ее мотивы до сих пор остаются не совсем ясны. Мне кажется, окончательно все прояснится только в суде.

В разговор вступил Китано:

– Анно, мне все-таки кажется, ты выдумываешь. Того, что отец был против ее работы на телевидении, для мотива более чем достаточно.

– Не спеши с выводами. Мы с тобой должны подумать, какие еще причины могли быть у Канны. В подобном деле обвинение будет настаивать на сроке более пятнадцати лет. Я хочу сократить его как минимум вдвое.

Не сговариваясь, мы с Цудзи одновременно воскликнули:

– Как минимум вдвое?!

– Господин Анно, разве это возможно? Вы ведь сами сказали, нет никаких сомнений в том, что она убийца! Я, конечно, хуже вас разбираюсь в судебной системе…

– Неужели в этом деле есть смягчающие обстоятельства, которые позволят настолько сильно сократить срок?

– Пока не разберемся как следует, не узнаем. Но предположим, что такие обстоятельства действительно есть. Разве будет справедливо, если о них никто так и не узнает, а Канна проведет в заключении всю свою молодость, которую ей уже никто не вернет? Убийц изолируют от общества больше чем на десять лет. Если этот срок удастся значительно сократить, вся жизнь Канны может сложиться совершенно иначе.

На секунду за столом воцарилась тишина. Наконец Цудзи задумчиво кивнул и сказал: «Да, действительно…» Кажется, слова Касё его сильно впечатлили. Воспользовавшись паузой в разговоре, я бросила взгляд на свои часы. Приближалось время дневных консультаций.

– Извините, я пойду, мне уже пора на работу. В целом я поняла ситуацию.

Стоило мне сказать, что я собираюсь уходить, как представители сильной половины человечества, будто очнувшись, все как один осушили свои стаканы воды и начали вслед за мной подниматься из-за стола. Они, вторя друг другу, говорили, что им тоже нужно возвращаться на рабочие места.

Мы расплатились и вышли из кафе. На улице нас ждал сухой и холодный воздух. Офис Касё находился неподалеку, поэтому он сразу попрощался с нами и направился в его сторону. Всем остальным нужно было попасть на станцию Отяномидзу. Мы шли в гору вдоль небоскребов, и гуляющий ветер пронизывал нас до самых костей. У станции мы попали в толпу студентов из университета поблизости.

Проходя через турникет, Китано сказал:

– Может, это не заметно сразу, но у Анно сильно развито