Торпи - Александр Парфентьев

— Какой вы отважный, сыр! — с восхищением воскликнул Паштет, но Харчо так злобно зыркнул на него, что крысёныш едва язык не проглотил от ужаса.

— У меня есть идея, — сказал Харчо и, задрав нос, торжественно оглядел отряд. — Мы подсыплем этот яд собакам в миски!

— Ура! — заорали разбойники. — Смерть собакам!

— Но, — поднял хвост вожак, когда все затихли, — но для этого нужно разведать, где находятся миски и можно ли к ним незаметно подобраться. Вот для этого мы и отправимся сейчас к складу. А потом отравим собак, они подохнут, и все мешки с картошкой и горохом, и все окорока, сыры и копчёные колбаски станут нашими!

Глава девятая,

в которой становится известно о чем тревожится бобрёнок

Крысиный отряд развернулся и длинной цепочкой двинулся в сторону деревни. Луна отбрасывала на дорогу чёрные тени с ушами и хвостами, и Торпи прошептал восторженно:

— Как красиво они идут!

— Да, здорово! — кивнул Компотик, цокнув языком.

Они спустились к реке. Вернее, это бобрёнок спустился, а крысёнку ничего не оставалось и он поплёлся за ним, ведь он всегда и всюду следовал за другом. Компотик иногда говорил себе, что, если Торпи прыгнет в воду, то и он, не задумываясь, сделает то же самое. Компотик ещё помнил тот ужасный день, когда они с Торпи впервые оказались на берегу реки. С тех пор его друг сильно изменился и больше не вёл себя так неосмотрительно. Компотик решил, что он просто повзрослел. Но Крысенок даже не догадывался, что та сила, которая так неумолимо влекла Торпи к воде, нисколько не уменьшилась за это время. Наоборот, она стала ещё больше. Просто Торпи очень любил своего остромордого друга и не хотел его беспокоить. Когда они были у воды вдвоём, он старался ничем не выдавать своего волнения.

Да, вода постоянно влекла к себе Торпи! Тихий шелест волн, запах тины и слабые всплески рыб нестерпимо манили его, как бабочку манит яркий цветок. Торпи часто уходил один на берег и долго сидел на камне, любуясь отражёнными в речной глади звёздами. А когда из-за утёса показывалась луна, становилось ещё интересней. От одного берега до другого словно перекидывался колеблющийся белый мостик, по которому так и хотелось пробежаться! Бобренку нестерпимо хотелось узнать, что же находится там на противоположной стороне? Какие звери там живут? Добрые или злые? Торпи знал, что когда-нибудь он сможет ответить на этот вопрос, ему нужно только немного подрасти.

Больше всего бобрёнка волновало журчание воды. От этого торопливого звука его хвост начинал нестерпимо чесаться, словно просился поработать. Голосом бегущих пузырьков река пыталась ему что-то сказать, но что именно, Торпи никак не мог понять, но он ясно ощущал эту прочную невидимую нить, которая связывала его с тайной.

Днём противоположный берег манил бобренка пышной зеленью тополей и осин, стройными белыми стволами берёз. Торпи мечтал попробовать всё это богатство на зуб. На этом берегу росли только ивы, да и тех было мало, они все были уже изгрызены бобрёнком.

После таких сидений у реки Торпи рассказывал Компотику о далёкой зелёной стране с белыми стволами, растущими у самой воды, о мягком пушистом холме, покрытом жёлтой шапкой цветов, и крысёнок внимательно слушал, но ему всё это казалось прекрасной сказкой, потому что он не видел дальше собственного носа.

Вот и теперь Торпи уселся на камне и привычно опустил в воду лапы.

— Осторожно, — волновался Компотик, который устроился поодаль на сухой траве. — Помни, что вода — наш враг!

— Я знаю, — отозвался Торпи. — Но я так её люблю!

— Ненормальный. У меня от твоих слов начинают дрожать лапы. За что же можно любить воду?

— За что? — переспросил Торпи. Он лёг на живот поближе к черной глади и посмотрел на свое отражение. — Но почему этот враг так похож на меня!

— Он заманивает тебя к себе, — крысёнок весь напрягся. Он ужасно боялся за своего несмышлёного друга. — Ты слышишь его голос?

— Слышу! Он зовёт меня.

— А я что говорю! — рассердился Компотик. — Пойдём домой, Торпи. Меня, наверно, мама везде ищет.

— Меня тоже ищет, — вздохнул Торпи. — Компотик, возьми меня за лапы и оттащи, а то я не могу сам.

— Нет, я лучше за хвост! — засмеялся крысёнок. — Твои лапы слишком коротки.

Он ухватился за толстый хвост бобрёнка и потащил друга вверх по склону. Обоим эта процедура необычайно понравилась, и ночную тишину неожиданно прорезал их заливистый смех.

Глава десятая,

в которой Торпи начинает действовать

Но им так и не удалось в ту ночь очутиться в своих тёплых постельках. Когда друзья выбрались на дорогу, неожиданно раздался яростный собачий лай, как раз с той стороны, куда отправился крысиный отряд во главе с Харчо и Одноухим.

— Компотик, — сказал Торпи и вдруг почувствовал, как по спине у него пробежал возбуждающий холодок, — а давай сходим туда?

— Куда? — не понял крысёнок.

— Туда!

Компотику передалось волнение его храброго друга. Торпи, не отрываясь, смотрел в сторону деревенских огней. Нет, огней он не видел, но зато слышал необычные звуки, совсем не походившие на шелест листьев или шум воды.

— Стра-ашно! — прошептал крысёнок.

Но его друг уже шагал по дороге. Луна отбрасывала на камни длинную искривлённую тень храбреца — большая круглая голова, короткие лапы и широкий хвост. Крысёнку очень захотелось рядом с этой тенью увидеть свою, и он быстро зашагал следом за Торпи.

Огни приближались, а вместе с ними собачий лай становился все громче. Вскоре, обойдя круглый камень на повороте, друзья увидели забор, за которым возвышалась крыша склада. Они остановились, чтобы осмотреться. Собаки лаяли за забором, но снаружи все было спокойно.

У самого забора в траве Торпи разглядел чьи-то трясущиеся уши. Бобрёнок подкрался к тому месту и упёрся носом в Паштета, который уже устал пищать и просто лежал, зажмурившись от страха.

— Эй! — позвал его бобрёнок. — Ты чего тут лежишь?

Паштет вздрогнул и ещё сильней вжался в землю. Но потом он приоткрыл один глаз и разглядел, кто с ним говорит.

— Эт… эт… это ты, Торпеда? — спросил он, заикаясь. — К… к… как ты тут оказался?

— А ты сам как тут оказался? — удивился Компотик.

— Меня поставили на выходе, — ответил Паштет и указал глазами на подкоп под забором.

— Зачем? — спросил Торпи.

— Наверно, чтобы он другим не мешал работать, — усмехнулся Компотик.

— Нет, — мотнул головой Паштет, и его челюсти громко клацнули, — я должен тут смотреть. Если объявятся собаки, я предупрежу наших, что отходить пока нельзя.

— Молодец, — похвалил его Торпи.

Бобрёнок подошёл к яме и заглянул в неё. Под забором было совсем темно, а лай собак из-под земли слышался еще отчетливей. Эта чёрная дыра что-то смутно напомнила храброму маленькому бобрёнку, но что именно, он никак не мог вспомнить. Торпи стоял, смотрел на дыру, и ему чудилось, что когда-то он уже нырял точно в такую же. И теперь ему ужасно захотелось повторить тот свой подвиг. Не долго думая, он прыгнул в чёрную неизвестность.

— Ты куда? — испугался Компотик. — Тебя же загрызут чудовища!

— Оставайся тут, я скоро вернусь, — донёсся из-под земли приглушенный голос бобренка.

Крысёнок только и успел увидеть, как широкий хвост блеснул в лунном свете и исчез в дыре.

Едва ушки Торпи высунулись из ямы по ту сторону забора, как в них ударил невероятный шум, замешанный на громком лае собак, писке крыс и ещё каких-то странных звуках, напоминавших сердитое бульканье. У невысокого сарая, примкнувшего одним боком к забору, на задних лапах стояли жуткие лохматые чудовища с длинными хвостами, покрытыми шерстью. Эти твари хлопали огромными челюстями с острыми зубами, издавая громогласное буханье, и из каждой такой пасти вязкими струями капала слюна. Пасти тянулись к крыше сарая, где, сгрудившись в большой дрожащий комок, укрывались крысы. В щелях между досок сарая Торпи заметил мелькание каких-то белых пятен — там внутри кто-то жил. Луна ярко освещала двор, и бобрёнок ясно видел каждую деталь. От страха лапы его словно прилипли к земле, но он всё же набрался смелости и поставил их на край ямы, чтобы вылезти повыше и хорошенько осмотреться.

Посреди двора стоял дом с большими окнами. В самом верхнем окне Торпи разглядел белую занавеску с жёлтыми цветочками, похожими на те, что он видел за рекой. Бобрёнок сразу решил для себя, что он непременно должен заглянуть за эту занавеску. Он был почти уверен, что увидит там сказку. Рядом с окном росло дерево, и одна из его веток висела совсем близко от занавески. Если как-нибудь вскарабкаться на это дерево, а потом раскачаться на ветке и… Торпи аж зажмурился, представив себе, как это будет здорово — летать вверх-вниз на такой высоте! Но как на него залезть? Он ещё раз внимательно огляделся по сторонам. Верёвка! От крыши дома к дереву была протянута верёвка. Она была привязана не к самой крыше, а к козырьку. Под которым возвышалась поленница, по ней запросто мог взобраться любой уважающий себя крысёнок. Так как Торпи считал себя крысёнком, а уважать себя он никогда не переставал, то задача добежать до верёвки и потом перебраться по ней на дерево показалась ему вполне выполнимой. Правда, по натянутым верёвкам бобренку ползать ещё не приходилось, но он решил, что это не так уж и трудно — нужно только лечь на неё животом и покрепче уцепиться лапами. Главное — ни в коем случае не коснуться верёвки зубами!