Торпи - Александр Парфентьев

Но, подплыв к осинке, бобренок горько вздохнул. Дерево было раза в два толще его самого! Это издалека оно походило на толстый и сочный побег, а вблизи, взглянув на него, бобрёнок сразу потерял весь пыл. Мысль перегрызть такой толстенный ствол была просто безумной!

Торпи ударил по воде хвостом со злости. Тут он вновь услышал слабый зов хозяйки:

— Летягин!

И малыш направил всю свою злость на дерево. К его удивлению древесина оказалась очень мягкой и податливой, и уже через минуту лапы бобрёнка утопали в хорошей горке из мелких пахучих стружек. Торпи спешил изо всех сил. Засечка на стволе быстро углублялась. Вскоре бобрёнку стало неудобно грызть, он обошёл дерево и вонзил зубы с другой его стороны. Так он делал несколько раз, пока осина не превратилась в остро заточенный карандаш.

Вдруг Торпи услышал треск, эхом прокатившийся по всему стволу осины. Инстинкт подсказал ему, что нужно отойти, и он отбежал от падающего дерева подальше. Осина была наклонена в сторону реки, туда она и рухнула — чуть выше того места, где торчала коряга с человеком. Комель ствола остался лежать на берегу, а макушку понесло течением, она доплыла до коряги и остановилась. Лучшего моста нельзя было и выдумать!

— Летягин, какой же ты молодец! — радостно воскликнула девочка, которая до последнего момента не могла понять, отчего вдруг взбесился бобрёнок.

Она к тому времени отдохнула и набралась сил. И хотя голова всё ещё немного кружилась, девочка не думала о себе. Держась за ветки, она добралась по стволу до отца. Он уже пришёл в себя и мог двигаться, и дочь помогла ему перелезть на берег.

— Как ты, пап? — с тревогой спросила девочка, осторожно осматривая рану на голове отца.

— Крепко же стукнуло меня это дерево! — Он попытался улыбнуться.

— Нет, дерево тут ни при чём. Его свалил Летягин, уже после того, как лодка наскочила на корягу. Это дерево — мост, по нему я смогла добраться до тебя. Тебя спас Летягин, папа!

— Летягин? Этот бобёр? — удивился отец. — Он свалил дерево, чтобы спасти меня?

— Да!

— Как же плохо мы знаем животных! Порой, они поступают умнее нас. Помнишь, ты упала в обморок у себя в комнате? Ведь это он позвал меня на помощь!

Он так бил хвостом по двери моей комнаты — я думал, землетрясение началось…

Девочка улыбнулась.

— Но где же он?

Люди поискали глазами бобрёнка, но его нигде не было.

— Ушёл к своим, — сказал отец. — Здесь же вся его родня.

— Жалко, — вздохнула девочка. — Мы так и не попрощались. — Вдруг её лицо стало озабоченным. — Крысёнок! Ведь ещё был крысёнок!

— Ну, этот-то точно давно удрал! — усмехнулся отец. — Станет он ждать у моря погоды. Как, всё-таки, удивительно устроена природа! Ведь ты посмотри, такой маленький зверь, а спас от верной гибели и тебя, и меня, и этого паршивого крысёнка!

Отец и дочь уже отвернулись от реки, тихо разговаривая и радуясь тому, что все остались живы.

А в это время в середине протоки, в ветвях поваленной осины, из воды показалась маленькая круглая голова, похожая на мяч. Рядом появилась ещё одна — точно такая же, только покрупней. Бобры принялись деловито откусывать от ствола ветки.

— Мы видели, как ты её повалил, — говорил тот, что был покрупней. — И ты ещё утверждаешь, что ты не бобр?

— Я крыса, — ответил Торпи, но в этот раз в его голосе уже не было прежней уверенности.

— Никогда не слышал, что крысы умеют валить деревья. А плавать? Ты хоть раз видел крысу, разгуливающую по дну реки?

Торпи таких крыс не видел. Но он всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что в серые разбойники его уже никогда не примут.

— Да ты взгляни на свою толстую морду! — продолжал ворчать старый бобр. — Где ты видел крыс с такими щеками?

Бобрёнку не нужно было смотреть на своё отражение в воде, он уже вволю насмотрелся на себя, когда стоял на коряге. Ему оставалось лишь согласиться с бобром, но почему-то его продолжали мучить сомнения.

Неподалёку от них всплыла ещё одна голова. Это была бобриха.

— Вот вы где! — сказала она. — Я так торопилась!

Она подплыла к Торпи и обнюхала его. В её глазах он увидел круги тёплых солнечных зайчиков.

— Мой Шустрик… — прошептала она. — Наконец-то ты вернулся домой!

Торпи замер от внезапно нахлынувшего на него счастья. Бобриха пахла тополиными почками, и теперь он знал, что так пахнет одно-единственное существо на свете — его родная мама.

Краснотурьинск, 27 сентября 2004