Брошенная кошка - Сая Каудама

тараторил Крокус. — Я очень рад нашему знакомству! Вы не представляете, как я горд личному с вами знакомству. Такой искусный воин и охотник наверняка меня даже не запомнит, но я всё равно счастлив. Я так давно мечтал с вами познакомиться!

— И мне… — Сокол наконец-то расслабился и невольно заулыбался. — Я тоже рад.

Ты даже не представляешь как я рад! Только зря переживал. И ведь даже повода не было. С чего бы?

— Ой! — вдруг что-то вспомнил Крокус. — А можно я сегодня ещё, но попозже, приведу брата? Он вами восхищается ещё дольше меня.

— Конечно! Конечно, приводи. — Ламберт и так любил лесть, а тут ещё хорошее настроение появилось. — Только не выкай. Можно перейти на «ты».

— Хорошо! — обрадовался Грибник. — Я учту. Всё, я скоро буду.

И юнец быстро ушёл.

— Ну, и что это было? — Сокол посмотрел в глаза своей возлюбленной.

— Это к моим сёстрам претензии. У меня не было выбора. К тому же он помог мне справиться с целой оравой детей.

— И за это ты разрешила ему себя лапать?

— Что? Когда это он такое делал?

— Я видел, как он тебя за талию держал!

— Когда? Такого быть не может!

— Может-может. Это было вон там, — он указал в толпу на площади.

— Там? — не могла припомнить Тигра, но потом поняла. — Так мы же танцевали!

— И что?

— И что? Это ничего не значит! — начала было оправдываться девушка, но вдруг заулыбалась. — Подожди-ка… Ты что, меня ревнуешь?

— Ревную? Я не знаю что это такое. — Сокол отвёл взгляд.

Тигра заулыбалась. Это был первый раз, когда он хоть как-то проявил ревность. А она, глупая, ещё сомневалась, что он её любит.

Возлюбленные упёрлись друг в друга лбами и потёрлись носами. Их прервал женский голос.

— Постыдились бы, голубки. — Красноволосая девушка кивнула головой позади них. — Вон, Морфия сейчас стошнит от вас.

— Калина! — Тигра кинулась обнимать подругу и увидела позади неё ещё двоих. — Осоль! Ты всё же пришла! Я так рада!! Привет, Март!

— Привет! — кивнул в ответ парень, — мы с Калиной её еле из дома вывели.

Сокол наблюдал, как Тигрида общается со старыми друзьями.

Калину — смуглую девушку с темно-красными волосами — он часто видел. А вот эту парочку не очень. Хотя с Мартом он был давно знаком. Этот «чёрный, как уголь» парень не очень нравился мужскому коллективу, но девушки его любили за музыкальность. Он мог играть почти на всех инструментах. А Осоль… Осоль «повезло» родиться альбиносом. И эту «белоснежную» хрупкую девушку как магнит тянуло к темноволосому и темнокожему Марту. А он полюбил её за прекрасный голос. Вот и получилась у них такая чёрно-белая музыка.

Нет. Сокол не хотел проводить вечер в такой компании. И вовсю соображал, как бы избежать этого.

— А может на охоту? — раздалось из-за спины Ламберта. — Пока не стемнело?

Сокол обернулся. Котей Пантера, как ни в чём небывало, рассматривал новые когти.

Ламберт был готов расцеловать друга, но проявил сдержанность. В глазах у него полыхал огонь, и хитрая улыбка больше не могла сдерживаться. Он посмотрел на Морфия: тот явно заинтересовался предложением.

— Я определённо «за»! — сказал Сокол и посмотрел на реакцию Тигриды.

А она между тем разрывалась: пойти с любимым на охоту или остаться с друзьями на празднике? И то, и то её интересовало одинаково. Но поймав на себе искристый взгляд, она решила без сомнений.

— Я, конечно, присоединюсь.

Тигра обернулась. Калина ехидно улыбалась.

— А ты думала, что я добровольно решу остаться с этой сумасшедшей парочкой? — девушка поправила свои темно-красные волосы. — Я лучше проведу вечер в компании Ламберта.

Тигрида рассмеялась. Она как никто другой знала, что когда Март и Осоль забываются, они начинают сюсюкаться, и делают это так, что всем становится плохо при одном взгляде на них. И также Тигрида знала, как Калина не любит Сокола Ламберта. Причин она никогда не называла, но никогда не оставалась, если он был в компании.

Тигра была рада, что подруга пойдёт с ней. А Осоль с Мартом, скорее всего, не обидятся, что их оставили. Тигрида обернулась к возлюбленному:

— Нам только нужно переодеться.

— Хорошо, — согласился Сокол. — Через полчаса ждём вас у западных ворот.

Попрощавшись Тигра с друзьями удалилась.

Ламберт похлопал по плечу Котея.

— Ну, что? Хищный, ты наш? В этот раз твоя горячая кровь сработала как никогда кстати!

— Нет, — возразил Пантера, — мы не охотились толпой с прошлой весны. Морфий то учится, то с девками. Ты вечно без настроения. И часто с Тигрой на охоте пропадаешь. Не с нами, а с ней. Почему эта девка тебе так дорога?

— Тигрида не… — Сокол не успел договорить.

— Вот ещё! — опять завозмущался Котей. — Почему Тигрида, а не Тигра? Я никогда не слышал, чтобы ты её как-то иначе называл. Ты зачем перед нею выстилаешься? Ведёшь себя как тряпка!

— Я не тряпка! — покраснел Сокол. — Когда это я перед кем-либо выстилался?

— Не перед кем-либо, а именно перед Тигрой. Когда, спрашиваешь? Тогда скажи мне, когда вы в последний раз спали? А хочешь, я угадаю? Никогда!

— Ты оборзел? Она моя! Она сделает всё, что я ей скажу. Захочу — переспим. А захочу… — следующие слова не смогли сорваться с его губ. Они явно перегнули палку.

Раздавшийся хохот, до конца разрядил накалившуюся обстановку. И пыхтящие от гнева друзья отступили друг от друга. А Морфий продолжал смеяться.

— Я уж было решил, что вы вцепитесь друг в друга. М-да, с вами не заскучаешь.

Сокол с подозрением посмотрел на Грибника.

— А ты чего это с её родителями расхаживал? Неужели, впереди меня хочешь проскочить?

— Много на себя берёшь, Ламберт. — Морфий усмехнулся. — Вообще-то наши кланы впервые за долгое время породнились. И досуг теперь у нас общий. — Он перестал улыбаться и посмотрел в сторону. Уходя, он проронил: — И чтобы я мог куда-то «проскочить», ты должен хотя бы представиться её семье для начала. Не-то, я могу стать первым. А ты будешь «проскакивающим».

Сокол некоторое время смотрел ему вслед и пытался понять свои истинные чувства.

Охота: Котей

Ланида обошла всю площадь, но так и не увидела младшей сестры. Возле стола лучших воинов среди мужчин показалась Волкирия, и Лань поспешила к ней.

Волкирия горделиво обнимала сидящего мужа со спины и улыбалась. Некоторым мужчинам за столом было не по себе от такой привязанности пары. Потому как Рудольфо, казалось, и вовсе не замечал ничего странного.

Он и рад был. Такую красивую, сексапильную и сильную жёнушку он ревновал практически к каждому