Левиафан. Черное Солнце - Алексей Фролов

верное решение – последовать совету парня с кошкой. Даже если он укажет им точное направление к Аркаиму, в ночной темноте, да еще в грозу дорога может быть довольно опасной. То есть вряд ли это непреодолимая преграда, но подвернуть или, тем более, сломать ногу, споткнувшись о корень или поскользнувшись на размокшей почве, будет крайне неприятно и еще больше – обидно.

Они шли около получаса. За это время Антара несколько раз останавливалась, собираясь с силами. Один раз кошка, шатаясь, сошла с тропы, чтобы справить малую нужду. Она даже попыталась закопать следы своего пребывания в кустах, следуя древнейшему из инстинктов. Но это далось ей с немалым трудом – в итоге животное не удержалось на лапах и завалилось на размягченную дождем землю. Зак помог ей подняться и они двинулись дальше.

Вскоре впереди показалась брошенная стоянка лесорубов. Три приземистых домика с двускатными крышами жались друг к другу на небольшой опушке, точно боясь обступившей их темной чащи. Один из домов остался стоять лишь потому, что из него насквозь проросла пара стройных берез, но два других выглядели целыми. Неподалеку Мидас разглядел еще как минимум три строения, от которых остались только едва различимые остовы.

Стоянка была брошена давно, много десятилетий назад, и было странно, что два дома все же сохранились в относительной целости. Вскоре они поняли, как это вышло.

Зак повел их в крайний правый дом, у которого даже дверь имелась, а все окна были заколочены. Но заколачивали их вовсе не в спешке, доски были одного размера и плотно подогнаны друг к другу, без малейших зазоров. Внутри было сухо и чисто, а большая широкая печь сохранила следы относительно недавнего использования. Правда, половина стены напротив обвалилась, открывая взорам путников стену непроходимого дождя, за которой маячила стена еще менее проходимого леса. Сумерки сгущались.

– Здесь иногда останавливаются, – Зак подтвердил очевидное. Его голос звучал глухо и безжизненно, но хотя бы не дрожал. Парень сбросил переметную сумку прямо посреди зала с печью, уронив рядом щит и копье. – Странники, наемники, торговцы из других земель. Мало ли кто еще.

– Тут и охранные символы есть, – в голосе Карна звучало нескрываемое удивление. Он видел рунные знаки, нанесенные на все поверхности в доме, включая пол и потолок. В энергетическом спектре они поблескивали матовым золотом, до сих пор храня в себе мощь тайных заклятий, произнесенных в этих стенах многие годы назад. Парень сфокусировался на одном из знаков, пытаясь понять, чем его нанесли. А когда понял – смущенно ойкнул.

– Ага, – рассеянно отозвался Зак. Он по пятам следовал за Антарой, которая медленно брела по периметру комнаты, тщательно принюхиваясь. Ее взгляд уже не казался осмысленным, озорную зеленцу почти без остатка вытравила усталая боль.

Животное поминутно останавливалось, постоянно оступаясь. Дважды она заваливалась на дубовые доски пола и дважды поднималась – с помощью Зака. Во второй раз он что-то прошептал ей – мол, может не стоит никуда идти, лежи здесь – но кошка уперто продолжила путь и наконец остановилась недалеко от печи, возле которой уже суетился Мидас.

Фригийский царь обнаружил в соседней комнате (а кроме нее и главного зала других помещений в доме не было) небольшой дровник, целую охапку лучин и набор для розжига – кремень, кресало и пучок трута. Древний бог немало странствовал в своей долгой жизни, так что ему не составило труда развести огонь за какую-то пару минут. Он бы управился в тот же срок, даже будь трут влажным, а кресало – старым и ржавым, разваливающимся прямо в руках. Образ был не условным – Мидас неоднократно разводил огонь в гораздо более худших условиях. Однажды – на бамбуковом плоту посреди океана он…

Помещение наполнилось желтоватым светом, волны тепла заскользили от печи по направлению к пролому в стене. И это было кстати, так как вместе с дождем пришел промозглый холод. И вот еще одна загадка – ведь буквально пару часов назад стояла нестерпимая жара. Карн не был уверен насчет сезона, но напоминало начало июля.

Он предположил, что и ливень без туч, и внезапное падение температуры – вовсе не странные природные явления. В этом времени брешь в Завесе все еще достаточно широка, чтобы законы Ра подвергались прямому влиянию хаоса, безраздельно властвующему в Лимбе. Строго говоря, тут нечему удивляться, даже если сейчас снег пойдет, или кровавый дождь.

Карн опустился на пол и занял медитативную позицию, поджав под себя ноги. Он просканировал окружающую местность на предмет потенциальной опасности – ничего серьезного, только несколько животных не крупнее волка, да и те – не ближе чем в паре километров. Затем он приглушил восприятие и сфокусировался на глубинных слоях реальности. Все верно – мир смертных трясло и бросало из стороны в сторону, как драккар в девятибалльный шторм. Действительность трещала по всем швам, стонала от нестерпимой боли, скручивалась в фигуры, не подвластные даже римановой геометрии. Но клей, что использовал Творец в дни зарождения Вселенной, держал крепко, сохраняя общую целостность Ра.

Что радовало – в непосредственно близости Карн не заметил локальных разрывов. И все же – дождь, холод, темные наги эти, выползшие из своих тоннелей посреди бела дня…

Мидас в это время через пролом в стене выставил на улицу походные кружки и тарелки – простую деревянную утварь, которой они с Карном разжились в Радогосте (пусть хранят тебя твои боги, Огнеслав!). Пожрать было нечего, так что фригийский царь, прежде чем отойти ко сну, намеревался хотя бы побаловать желудок кипяточном. Для этой цели он еще на поляне у скал отломал стальной умбон от круглого щита одного из нагов. Умбон был довольно большим и вполне мог вместить в себя литра полтора. В общем, сойдет за импровизированный котелок.

А пока вода набиралась в подставленную тару, древний бог прислонился к стене спиной и принялся искоса наблюдать за их новым знакомцем. Заг насилу уговорил Антару перебраться с голого пола на его шерстяную рубаху, которую он расстелил подле печи. Парень был прав – кошке нужны все силы, какие только можно сберечь, а если она будет лежать на холодных бревнах – это лишние затраты на обогрев тела. Даже несмотря на температуру, которая у нактак-арин однозначно была – об этом недвусмысленно говорил стеклянный взгляд и нос, сухой, точно чешуя варана.

Кошка неотрывно смотрела в огонь, но ее зрачки не сужались, хотя должны были реагировать на яркий свет. Это был плохой признак и Зак не