Идеальная жена - Виктория Александер

За годы эти чувства притупились, и, если она не смогла безоговорочно простить его, то со временем стала немного лучше понимать. Она внимательно посмотрела на портрет. Не спрятано ли письмо за ним? За этой самоуверенной улыбкой и смеющимися глазами? Ей оставалось проверить портрет Джека, другие картины и мебель. В ее уютной библиотеке стояли письменный стол со стулом, старое потертое кресло у камина и кушетка. Она критически осмотрела старую мебель, ее следовало бы давно заменить. Ее взгляд задержался на кушетке, не помешало бы прилечь на несколько минут. Сабрина провела всю ночь на ногах, а если у нее не будет ясной головы, она никогда не найдет это проклятое письмо. Сабрина блаженно растянулась на кушетке. Бархат ласково обнимал ее. Глаза невольно закрылись. Она давно так много не думала о Джеке. Сейчас она вспоминала, как он купил ей эту кушетку, один из немногих подарков, которые она не продала после его смерти. Ей пришлось расстаться даже с драгоценностями.

Сабрина находилась где-то между сном и явью. Она вспомнила, как Джек торжественно объявил библиотеку ее личным королевством. Она устроилась поуютнее. Воспоминания проносились в ее голове. Когда она, обрадовавшись подарку, прилегла на кушетку, он сказал, что она напоминает ему Клеопатру.

Джек всегда говорил, что на этом ложе она похожа на царицу… царицу Нила… Царица Нила! Она вскочила, сон как рукой сняло, усталость была забыта. Неужели? Не может быть! Она быстро провела рукой по изгибам рамы и резного изголовья, по резным ножкам. Прощупала каждый шов, малейшую складку обивки, тщательно осмотрела все места, где витые ножки соединялись с рамой. Старательно изучила всю поверхность до последнего дюйма. Ничего!

Сабрина отступила и задумалась над этой загадкой. Она не нашла ничего необычного. Может быть, стоит ее перевернуть и осмотреть нижнюю часть… Кушетка оказалась тяжелее, чем ожидала Сабрина. Она запыхалась, толкая и приподнимая ее, но наконец кушетка свалилась на бок. Еще один толчок — и она опрокинулась и теперь лежала как раненый зверь, просивший пощады.

Сабрина торжествующе рассмеялась. Она торопливо ощупала дно. Толстая ткань была аккуратно заправлена под раму. Она проверила каждый стежок и все места, где обивка соприкасалась с деревом. Никаких повреждений, Джек не был ни обойщиком, ни швеей. Если бы он что-то здесь спрятал, это было бы заметно. Минутная радость сменилась разочарованием.

«Черт!» Она с неприязнью посмотрела на ни в чем не повинную кушетку. Словно искра в сухом хворосте, гнев вспыхнул в ее крови. Она с негодованием посмотрела на портрет над камином.

— Это несправедливо, Джек. Мне очень нужны деньги. Они нужны мне для твоей дочери и нужны для себя.

Черт бы тебя побрал, Джек, почему все дается с таким трудом?

Улыбка на его губах оставалась неизменной. Сабрина со злостью ударила ногой по деревянной раме. Острая боль пронзила ее. Она вскрикнула и, схватившись за ушибленные пальцы, опустилась на пол, растирая их: «Вот это уж действительно нелепость». Она сердито покосилась на ножку кушетки и, ахнув, застыла, не веря своим глазам.

От удара ножка чуть вышла из рамы. Сабрина, не обращая внимания на боль, вскочила на ноги. Ухватившись за резное дерево ножки обеими руками и собрав все силы, она начала тянуть ее.

Несколько минут все оставалось по-прежнему. Внезапно ножка поддалась, и Сабрина, не выпуская ее из рук, опрокинулась на спину. Осторожно она повернула ножку и на том конце, который прикреплялся к раме, увидела отверстие. Внутри она нащупала что-то гладкое, как бумага. Сердце громко стучало в ее груди, но она заставила себя успокоиться и медленно и осторожно извлекла свернутый в трубочку листок веленевой бумаги. Руки дрожали от нетерпения. Она аккуратно расправила листок, не веря своим глазам. Не было сомнения в том, что перед ней лежало письмо, старое, пожелтевшее от времени, написанное по-французски.

Глава 3

— Это так на нее не похоже. Ночью она перевернула весь дом, искала бог знает что, а теперь говорит, что уезжает из Лондона. Эрик, я страшно беспокоюсь.

Белинда расхаживала по парадной гостиной матери, и взгляд Эрика с восхищением следил за каждым ее движением. Она и вправду была бриллиантом чистой воды, королевой красоты этого сезона и принадлежала ему.

— Ты пробовала поговорить с ней? — спросил он, поглощенный зрелищем ее грациозно покачивающихся бедер и грудин скромно спрятанной под домашним платьем.

— Конечно. — Белинда озабоченно взглянула на него своими сапфировыми глазами. — Я понятия не имею, что она задумала. Мама отказывается говорить со мной, вероятно считая, что я еще ребенок.

— Но какой милый ребенок, — тихо заметил он, не сводя глаз с соблазнительных линий ее пышной, уже оформившейся фигуры.

Эрик мечтал о том времени, когда он по праву будет познавать все изгибы этой фигуры, ласкать эти груди и целовать все уголки ее восхитительного тела. Обладать ею, обучать ее, чтобы она целиком и навеки принадлежала ему. До сих пор они лишь обменялись несколькими поцелуями, каждый последующий был менее невинным, чем предыдущий, и каждый раскрывал в ней страсть, таящуюся под броней невинности. Даже сейчас пьянящий аромат ее духов и неотразимая прелесть женственности возбуждали и терзали его.

— Эрик! — возмутилась она. — Ты меня слушаешь? — Глаза ее блеснули синим пламенем, и он представил, как будет она очаровательна в момент страсти.

— Конечно, я слушаю. — Он постарался отогнать неуместные мысли. — А где сейчас твоя мать?

— В своей комнате. Полагаю, она, наконец, легла спать. Когда она уходила к себе, мне показалось… — Белинда в недоумении широко раскрыла глаза, — что она пела!

Он нахмурил брови и задумался.

— Пела? Из твоих слов я понял, что обычно она себя так не ведет? Может быть, она заболела, как ты думаешь?

Белинда усмехнулась:

— Сомневаюсь. Она не глупа и не безумна. Я знаю ее лучше, чем другие. Она всегда была немного скрытной, но никогда раньше не совершала неожиданных поступков и не пренебрегала приличиями. — Белинда посмотрела Эрику в глаза, и он невольно привлек ее к себе. Она чуть не плакала. — Ах, Эрик, что мне делать?

Эта пленительная женщина хотела знать его мнение. Она искала его помощи. Эрик понимал, что так и должно быть, и буквально раздувался от гордости. Он ей поможет, он докажет, что сумеет справиться с любыми трудностями.

— Если она не хочет говорить с тобой, возможно, она поговорит с человеком ее возраста. — Он улыбнулся, встретив ее встревоженный взгляд. — Если хочешь, я могу попросить отца. Он опытный дипломат и наверняка сможет разузнать, в чем дело.