Панцирь - Андрей Гардеев

при выборе решений. Не учел, что они защищали домовое гнездо и им не до колебаний. Также не учел, что вообще могу серьезно ошибаться, расценивая их взгляд на наше соседство. Проще говоря недооценил.

Отвлекся.

Первые две иглы мимо.

Видимо он рассчитывал, что я быстрее определюсь и куда-то двинусь. А я как-то не торопился. Прикрыл лицо руками, подняв и прихваченный кувшин.

Лишнее.

Третья и четвертая игла зашли под неудачным углом. Избежали и защиту наруча, и наплечные пластины – вгрызлись в мясо левого бицепса.

Эхо боли стегнуло по разуму, но не сильно. Как где-то в отдалении. Странно, однако рука ослабла, занемела.

Я смотрел как белесый перезаряжал магазин игольника единственной кистью, ловко помогая себе ремнями жилетки.

Четрехзарядный.

Действовал безумно быстро. В движениях чувствовались годы тренировок.

Нет, расклад скверный.

Так он меня в иглошёрста превратит, а я и благодарностью поделиться не успею.

Под ноги первой линии швырнул кувшин. Звон, полет осколков. Ряд разошелся от поднявшихся парусов оранжевой дымки.

Опоссумы отпрянули, двухметровые копья теперь указывали в разные стороны.

Вот и вся дисциплина.

Ринулся вперед.

Дымка осела через секунду и перед стычкой я вдоволь насмотрелся на сморщенные, мотающиеся туда-сюда морды. Копья второго ряда заскрежетали о панцирь, одно скользнуло по набедренной пластине. Единственное направленное в голову, я пропустил мимо, перехватил за древко, рывком потянул. Движение далось трудно: из-за игл и повреждений левая ощущалась в три раза тяжелее чем должна была. Словно к ней свинцовый кирпич привязали.

Когда я замахивался, стрелок уже убегал. Понял, с разбитым строем – гибель неизбежна.

Он был прав. Весь их план: держать на расстоянии и забивать иглами. Когда копья стали торчать во все стороны, банда лишилась преимущества и единственного шанса. А значит они не занимались муштрой и не отрабатывали сцепку построения – значит важничали; считали себя отрядом, но не являлись им. В примитивных понятиях, они скорее сзываемая дружина.

Топор вонзился в голову стоявшего впереди. Лезвие рассекло морду поперек, еще и неровно: с правой стороны сила удара выбила глаз, а зубы разлетелись как отстреленные.

Во второй взмах я вложил всё раздражение. Тому что чихал и тер нос с правой стороны не повезло. Оружие вонзилось в локоть, отсеченная рука шлепнулась о камень. По инерции лезвие ударилось о нагрудник, не пробило, но погнуло пластину. Скорей всего переломало ребра, повредило органы; так опоссум и свалился.

Рубящий удар задел шею того, который пятился. Ему хватило. Горло порвало, а лезвие вытянуло с собой кровавую дугу.

Глубокий вздох.

Взгляд вокруг по тусклой синеве.

Уже убежали. Соображали они быстро. Убил троих из восьми, а это тридцать семь процентов от их предположительных вооруженных сил. Совсем недурно. Такое охладит пыл любого офицера. Мой пыл бы точно охладило.

– Ты можешь хотя бы из пустяковой стычки выйти без ран, – пробурчала Желчь. – Позор Кхунской Империи.

– Замолчи, – разглядывал иглы. – Не ожидал что они выберут столь экстремальный стиль переговоров. Думал самый большой прагматик здесь я, оказалось нет. Крысы обскакали.

– Тебя даже крысы обскакали, – насмехалась Желчь.

Заряды вошли неглубоко, хвостики торчали наружу удачно, вытянул за них. Тонкие красные струйки потекли по бицепсу вниз.

По логике повреждения должны были быть серьезнее, вот только механизм игольника ослаб.

Хтон в боковине панциря издал странный звук: нечто среднее между воем и скрежетом.

Специально считал, кровотечение остановилось через двадцать три секунды. Будто инстинктивно ждал этого.

– Вроде все, – по разуму шторм недоумения.

Я удивлен.

Какая странная физиологии. Обжёгся об эхо восторга.

– Желчь, почему так?

– Ты дхал, – будто бы это все объясняло.

– И что?

– И все.

Из динамика раздался тяжелый и хриплый вздох:

– Что конкретно ты хочешь знать?

Мне не пришлось размышлять долго:

– Смущают параметры тела. Военный специалист, посол, солдат. Не могу понять какую функцию выполнял.

– Дхалы не простые солдаты. Каста воителей.