Автоматические стихи - Борис Поплавский

«Голос в страшном отдалении…»

Голос в страшном отдалении:

Это не то, это еще не тоИ лучше вам возвратиться пока вы не начали жить

Выбегает Пролог в красном трико:

Милостивые государи, карлики и королиНа улице страшно, там падает снегА здесь так красиво, здесь розы поют

Розы поют:

Нам не страшен и страшный судМы скоро уснем, для нас весна никогда не увянетДля нас и день никогда не настанет

Голос:

Отпустите меня на улицу

Другой голос за сценой:

Чувство тайны то что вас покинулоНочь, кругом темноКто услышит голос в отдаленье?Чахнут лампы в страшном замедленьеРуки падают в окно

Пролог танцует и поет:

На лучистые пирыВышли из морей мирыПолны розовым виномМы заснули мертвым сномБудет всё опять прекрасноБудет небо страшно ясноНо сгоревшая звездаНе вернется никогда

Розы танцуют под рев неземных граммофонов.

Высокий голос за сценой:

Солнце Озирис, солнце Озирис, где ты?!

Голос из бездны:

Здесь, у меня, но он не вернется к тебе.Он видит сладкие сныНо он не вернется к тебе

Тихо звонит колокол. Сцена изображает город.

Лестницы, ступени, колонны, а налево —маленький домик с соломенной крышей.У входа сидит хромой Эпиктет.Высоко направо, на высоких этажах храма, висячий сад.Молчание. С крыши храма поют садовники:Мы растили здесь черные розыНо снег пошел

Голос за сценой, голос на сцене:

Но какою ценою, мне слишком больноТихо родник продолжает напев драгоценныйСвятой, невольныйО как прекрасна природаКак безобразна свободаНо если Христос безобразенРазве можно быть красивыми

«Скольженье белых дней, асфальт и мокрый снег…»

Скольженье белых дней, асфальт и мокрый снегОрудия стреляют из-за садаКонина снова поднялась в ценеЛишь фонари играют над осадойРембо, вам холодно?Ну ничего, я скороУеду в Африку, смотрите, гаснет газСолдаты ссорятся и снег идет на ссорыЛишь там один не закрывает глазИ шепчет пушкаСмотрит из окнаТакой зимы давно я не запомню:Земля внизу тверда и холоднаТемно на лестнице и снег идет из комнатРембо молчит и снег летит быстрейОн нас покинул.Свет, он умирает:В свои стихи уходит от гостейНечистою страницей покрываясьКонина снова поднялась в ценеА сколько лошадей мы убиваем

«Всё было тихо, голос драгоценный…»

Всё было тихо, голос драгоценныйСпокойно продолжал свою молитвуРодник холодной истине служилВ нем голубое небо отражалосьА в глубине его сияла жалостьТам белый крест отшельник положилНо дьявол пить хотел и подойти не могОн молча плакал жарко умираяВдруг крестик всплылИ вот в ручье он вдаль течет играяИспил чужой — и в час иссох родникНо ангел водяной живет в раю

«Молча камень порождает воду…»

Молча камень порождает водуСолнцеТихо всходит тою же дорогойОсень смотрит в золотую дальРодники молчат в глубоких скалахМожет быть уж снег идет у Бога

«На белой поверхности неба…»

На белой поверхности небаЖелезные бились деревьяТемнели заставы — в них газ загоралсяБольные вставали с постелиВечерняя смена на низких бульварахЕла мороженоеВсё было жестоко и жаркоВсё было в потуТуберкулезные руки липли как потные маркиХватались за жизньНо она безмятежно смотрела в закат на мостуСама она уже готова была уступитьИ потухнуть над парком

«Когда устает привиденье…»

О. и П.

Когда устает привиденьеНо еще не устало смятеньеВсё качается, всё затихаетСлышен шум ненавистной улицыЗадыхается день в темноте облаковНочь как черная жидкость течет из всех переулковИ не надо цепляться за жизньЛучше прямо на дноОтоспаться во тьме от враговУтро холодом глянет в окно

«Золото качается на башне…»

Золото качается на башнеТихий звон спускается к землеТам считает годы императорЗолото спускается к зимеМерно камни падают в фарватерГеркулес, Ты небо уронил во снеСолнце гладит косами экваторСолнце уронило свет к землеВсё напрасно. Только бы усталостьНаконец связала руки воинамТолько бы пришел палач спокойныйВсё напрасно, всё во тьме осталосьСвет склонился в жалость

«Был в закате колокол стеклянный…»

Был в закате колокол стеклянный —Синий, тонкий опускался под водойТихо о железные тарелкиОкровавленные бились стрелкиСтрашным голосом газетчик возглашалБыл он черный с белой бородойОн звонил в свой колокол стеклянныйУставая быть самим собойВ тишине сморкался гость желанный

«Статуя читает книгу, спит младенец…»

Статуя читает книгу, спит младенецСоловей вздыхает над болотомРодники не спят в своих берлогахОтражают звезды, вертят сферыСнег идет, раздетые деревьяКак железо медленно стучатСерый день, какой-то свет на небе —Кто там ходит в бездне в поздний час?Холодно, спокойно, нас не знаютМы укрыты в холодах и в сумеркахЛишь в окнах фонари считаютНе дошли до половины, умерлиВ сумерках нам свет целует руки

«Мерно падали ноты из белой стены…»

Мерно падали ноты из белой стеныБыло так хорошо у нее прилечьИ слушать музыки белую речьСолнце пряталось в небе за краем лазурной стеныИзредка шлепала нота разбитой струныЭто будто мертвый человек отвечалГений рояля по-прежнему важно звучалБыл над полем спокойный надорванный голосРазбитой струныСолнце пряталось в небе, казалось так может бытьВечность пройдет подле белой стены и разбитойСтруныТолько путались звуки, звонки за стеной раздавалисьВсё спускалось на землю и звуки молчали в пыли

«Тихо книги в башне говорили…»

Тихо книги в башне говорили:Нас давно никто не раскрываетЛишь отшельник под слоем пылиОн всё то же Евангелье читаетКниги говорили на закате:Спят в нас тайны города былыеИ пути небесного огняМы же стоим здесь молча как солдатыСтарики на башне неживыеДремлем в нишах и не видим дня.Молча слушал маленький отшельник(Подходил к нему скелет высокий)Он открыл единственную книгуИ ушел в нее закрыв обложкуКак скелет над корешком ни билсяНе раскрыл он даже и немножко

«Книги говорили:…»

Книги говорили:Как мы старыМы давно закрыты, мы забытыМы стоим в огромных саркофагахШепчемся в пыли о прошлых битвах

«Жизнь отражалась в золотом шару…»

Жизнь отражалась в золотом шаруТам вверх ногами счастье проходилоТам был закат и яркий день в мируТам крест стоял, там жили мы в мируЗачем закат так ярко умиралКак будто был в бессмертии уверенВсё было льдом и каждый дом сгоралЗакат с усталых губ огонь стиралОн может быть поколебался в вереБыл страшный час — священник догоралНад ним качались траурные перья

«Опять на востоке…»