Не исчезай - Эрикссон Каролина

Входит мама, заспанная и с растрепанными волосами. Зевая, она прикрывает рукой рот, а папа, пританцовывая, подходит к ней, напевая какой-то дурацкий мотив. Она все еще держит руку у рта, но видно, что за ней лицо раскрывается в широкой улыбке. «Ты самый сумасшедший мужчина в мире». Они долго и нежно целуются, и папа, думая что я не слышу – или что я слишком маленькая, чтобы понять, – тихо шепчет: «Спасибо за эту ночь». Мама смущенно смеется и закатывает глаза. Но я вижу, что она счастлива, что ее глаза сияют. И внутри меня тоже тепло и радостно. Родители любят друг друга. И любят меня. У меня есть все, что можно пожелать.

Я поднесла ложку ко рту, рука едва заметно дрожала. Безусловно, это было прекрасное детское воспоминание, но оно было бы еще прекраснее, если бы было правдой. Если бы я не выдумала эту сцену почти полностью. Если бы мама действительно вышла на кухню веселая, а не угрюмо-молчаливая. Если бы у папы изо рта действительно пахло зубной пастой и крепким сном, а не перегаром после ночной гулянки. И если бы я не понимала, что, хотя от него и пахло женщиной, эта женщина была не моей матерью.

Во рту внезапно очутилась часть только что проглоченной еды. Я посмотрела на трясущийся в руке бутерброд. В желудке что-то дергалось и переворачивалось. И все-таки прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что сейчас произойдет. Когда я наконец догадалась, в чем дело, то вскочила со стула так стремительно, что он с громким стуком упал. Секунды спустя я уже неслась по коридору. Тирит исчез под диваном со скоростью ракеты. Но у меня не было времени даже задуматься об этом, не то что успокаивать перепуганного кота. Я распахнула дверь в ванную, бросилась вперед и едва успела открыть крышку унитаза, прежде чем весь завтрак извергся у меня изо рта.

7

Безоблачное утро. Солнечные лучи отражаются от лака машины, припаркованной на улочке перед нашим домом. Это моя машина, та самая, в которой мы приехали сюда. Теперь она стоит здесь с фарами, похожими на пустые, широко раскрытые глаза, и словно беззвучно кричит мне что-то. «Спасайся, пока можешь, беги, пока еще есть время». Но это невозможная мысль. Мне нельзя уезжать отсюда. Только после того, как я найду Алекса и Смиллу, я смогу покинуть Морхем. Сесть в машину, поехать отсюда и ни разу не оглянуться назад.

Я подошла чуть ближе, склонила голову набок и принялась изучать следы на гравии рядом с машиной. Это были колеса другой машины, которая тронулась слишком резко. Я задумчиво разглядывала глубокие колеи, ведущие к шоссе. Вспомнила о том, что случилось вчера ночью. Как я проснулась, услышала шум за окном и обнаружила, что Алекса нет в кровати. Через приоткрытое окно прорывался громкий, возмущенный голос. А затем за громким хлопком дверцы машины последовал визг шин.

Солнце сияло и жгло мне плечи, но я стояла неподвижно и позволяла коже краснеть, продолжая разглядывать колеи на дороге. Я думала о той машине и о двух людях, что в ней сидели. О том, кто приехал и уехал. Наконец я повернулось к следам спиной, мне было невыносимо дальше думать о них.

Некоторое время спустя я оказалась у пристани, приставила руку козырьком над глазами и окинула взглядом озеро, его таинственную поверхность.

И вот я снова сидела в лодке. Плыла посреди Морока по направлению к острову. Причалив в том же месте, что и накануне, я неловко сошла на берег, поднялась по крутому склону и огляделась вокруг. Прошла почти половина суток с тех пор, как я стояла ровно на том же месте, и сейчас мне нельзя было терять время. Я решительно двинулась вперед. В этот раз я более продуманно организовала поиски. И куст за кустом, заросль за зарослью прочесывала остров. Черный ботинок лежал на том же месте, где я обнаружила его вчера вечером, но в этот раз я просто прошла мимо, не позволяя себе отвлечься.

При свете дня остров выглядел значительно менее страшным, но перемещаться по нему было все так же сложно. Поваленные деревья и дремучие заросли перемежались с топкими глинистыми участками. Ботинки то и дело засасывало в черно-коричневую жижу, и каждый раз мне приходилось прилагать усилия, чтобы высвободиться. Алекс и Смилла наверняка столкнулись с теми же самыми трудностями, когда исследовали остров. Смилла вообще вряд ли смогла бы сама вытащить ногу из топи. В общем, в этом месте не было ничего привлекательного. Хотя вначале Смилла была очень воодушевлена, такие приключения должны были быстро ее утомить. И все-таки они с Алексом решили продолжать играть, вместо того чтобы вернуться ко мне в лодку. Может, здесь что-то случилось, что-то такое, что сделало для них невозможным возвращение назад? Что это могло бы быть? И куда они в таком случае отправились? Я замерла, не закончив движение. Что-то во мне скрипело и сопротивлялось. Мои мысли, вопросы, которые я себе задавала, – все это казалось искусственным, вымученным? Как будто бы я пыталась обмануть саму себя.

Я опустилась на поваленное дерево, достала телефон и позвонила Алексу, главным образом чтобы занять себя и отвлечься от навязчивых мыслей. Его телефон по-прежнему был выключен, и я снова услышала его четкое, профессионально вежливое приветствие. Вскоре я положила трубку. Видимо, лучше больше не звонить. Каждый раз, когда я слышала голос Алекса, во мне поднимался целый ураган чувств и боли. Я подогнула под себя ноги и мысленно перенеслась в тот день, когда все началось.

Прошло несколько дней после презентации, не больше недели. Я закончила работать и вышла на парковку у торгового центра в расстегнутой куртке. Почти весь снег уже растаял, и солнце принесло с собой запах приближающейся весны, но дул сильный ветер и в воздухе по-прежнему не было настоящего тепла. Я заметила темную машину, припаркованную у самого входа, но по-настоящему обратила на нее внимание только тогда, когда кто-то опустил окно с пассажирской стороны. Это был Алекс. Моя рука инстинктивно поднялась к волосам, отбросила их на сторону и поправила несколько прядей. Потом я медленно приблизилась, положила руку на край опущенного стекла и наклонилась.

– Что ты тут делаешь?

Он хрипло рассмеялся и с ухмылкой поинтересовался, был ли у меня неудачный день или я всегда такая надменная девчонка. Сначала я не поняла, что он имеет в виду. Потом покраснела. До меня дошло, что вопрос действительно мог прозвучать высокомерно, а не удивленно, как было в действительности. Я не успела что-либо объяснить или извиниться, прежде чем он продолжил:

– Я жду тебя. Я здесь из-за тебя.

Из-за меня? Неужели это правда? Но почему? Несмотря на все старания, я не смогла издать ни звука.

– Хочу отвезти тебя домой. Прыгай в машину.

Он произнес это так спокойно и уверенно, как будто для него подвозить меня до дома – самая обычная и естественная вещь на свете. Хотя на самом-то деле мы практически не были знакомы. Я подняла голову и посмотрела в сторону остановки. Через несколько минут отходил автобус до моего дома. До дома, где кухонный стол и тишина. И одиночество. Которое меня защищало. Которое меня угнетало.

– Как ты узнал, во сколько я заканчиваю?

– У меня свои методы.

Кажется, в конце концов Алекс сам наклонился вперед и открыл передо мной дверцу машины, и поэтому я к нему села. Он принял решение за меня. Едва я опустилась на сиденье и промямлила свой адрес, как он придвинулся ко мне, крепко прижался щекой и грудью. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу. Но тут же осознала, что неправильно истолковала поведение Алекса. Он всего-навсего потянулся за ремнем безопасности на пассажирском сиденье. Теперь он старательно перекинул его поперек моего тела и пристегнул меня. В этом жесте сквозила какая-то особая заботливость, что-то старомодно-рыцарское. Мне это очень, очень понравилось.

Алекс надел солнечные очки, и мы поехали. По дороге он то и дело поглядывал на меня. Его кривая ухмылка пропала, теперь в воздухе витала серьезность. Мне хотелось сказать что-нибудь остроумное и интересное, но в голову приходили только банальности о погоде. Сердце тяжело колотилось под одеждой и во рту совсем пересохло. Когда мы наконец-то остановились перед домом, я собралась с духом и мягко положила руку Алексу на плечо.