Праздник в Коквилле - Эмиль Золя

Это так обеспокоило Мушеля, что он мысленно послал к черту и Хвоста и Рыжего.

— Может быть, завтра они все-таки объявятся?..

Но и на другой день — это был четверг — не явился ни тот, ни другой.

Под вечер обескураженный Мушель взобрался на скалу влево от Гранпорта, откуда издали был виден весь Коквилль и даже желтый песок морского берега,

Мушель смотрел долго.

Озаренная солнцем деревня дышала спокойствием. Легкие дымки поднимались из труб — должно быть, женщины варили похлебку.

Господин Мушель удостоверился, что Коквилль продолжает стоять на своем месте, никакой обломок скалы его не раздавил, и приказчик все меньше понимал, в чем дело. Уже готовясь спуститься вниз, он вдруг заметил в заливе две черные точки. Вероятно, это и были «Зефир» и «Кит». Он поспешил пойти успокоить вдову Дюфё: коквилльцы ловят рыбу.

Прошла ночь. Наступила пятница. А коквилльцев нет как нет.

Приказчик десятый раз влезал на свою скалу. Он терял голову. Вдова Дюфё рвала и метала, а он не знал, что ей сказать.

Между тем Коквилль продолжал стоять на прежнем месте, греясь на солнце, как ленивая ящерица. Только дымков г-н Мушель уже больше не видел. Деревня казалась вымершей.

— Издохли, что ли, они все в своей дыре?!

Правда, на берегу что-то копошилось. Но это, быть может, лишь водоросли, колеблемые морем?

В субботу все еще не появилось ни души.

Вдова Дюфё уже больше не кричала, взгляд ее стал неподвижным, губы побелели.

Господин Мушель провел на скале целых два часа. В нем росло любопытство. Ему захотелось во что бы то ни стало узнать причину странной неподвижности деревни. Эти благочестиво дремлющие на солнце лачуги начинали его раздражать.

Наконец он принял определенное решение: рано утром в понедельник он отправится в Коквилль сам и постарается попасть туда к девяти часам. Поездку в Коквилль г-н Мушель предпринял вовсе не ради прогулки и потому предпочел отправиться туда сухим путем. Таким образом, он нагрянет в деревню, когда его совсем там не ждут.

Экипаж доставил г-на Мушеля в Робинье. Там он вкатил его под навес, не желая рисковать им для поездки по ущелью, а затем храбро пустился в путь пешком, хотя ему предстояло сделать семь километров по самой ужасной дороге.

Дорога эта поражает своей дикой красотой. Она спускается непрерывными зигзагами между двумя огромными каменистыми скатами и так узка, что три человека не смогут пройти по ней рядом.

Дальше тропа вьется возле самого края пропасти, и вдруг ущелье открывается: перед вами море и необозримый голубой горизонт.

Но г-н Мушель не был расположен любоваться красотой пейзажа и только ругался, когда камни катились у него из-под ног.

Во всем виноват Коквилль, и приказчик давал себе слово как следует встряхнуть этих лежебоков.

Между тем он приближался к деревне. Обогнув последнюю скалу, г-н Мушель уже увидел два десятка ее домишек, висящих сбоку утеса.

Пробило девять часов.

Можно было подумать, что стоит июнь, — так горячо и сине было небо. Погода стояла чудесная. Прозрачный воздух, насыщенный морской прохладой, золотился солнечной пылью.

Мушель вступил в единственную улицу деревни.

Он нередко бывал здесь и потому, проходя мимо дома Рыжего, решил зайти. Дом был пуст. Тогда он заглянул к Фуассу, к Тюпэну, к Бризмотту. Нигде ни души.

Что это значит?

Легкий холодок пробежал у него по спине.

Тогда г-н Мушель вспомнил о властях. Уж конечно Император расскажет ему все. Но дом Императора оказался необитаем, как и прочие.

Даже полевого сторожа нет!..

Эта опустевшая, молчаливая деревня наводила на г-на Мушеля ужас. Он побежал к мэру.

Там его ждал новый сюрприз. Все хозяйство находилось в страшном беспорядке. Кровати не прибирались дня три. Посуда разбросана. Поваленные стулья словно говорили о каком-то сражении.

Ошеломленный, подозревая катастрофу, г-н Мушель решил произвести обследование до конца и отправился в церковь. Священника, как и мэра, нигде не было.

Не только власти, но и сама церковь исчезла. Всеми покинутый Коквилль замер, в нем не чувствовалось ни малейшего дыхания жизни, не было ни одной собаки, ни одной кошки.

Даже домашняя птица — куры, и те куда-то разбрелись.

Никого и ничего. Молчание. Свинцовый сон под высоким, синим небом.

— Черт возьми! Не удивительно, что коквилльцы не привозят своего улова! Коквилль переселился в другие места. Коквилль умер. Надо предупредить полицию.

Таинственная катастрофа привела г-на Мушеля в страшное волнение. А когда он решился сойти на берег, то не мог удержаться от крика: на песке полегло все население деревни. У него мелькнула мысль о всеобщем избиении.

Его вывел из заблуждения внезапно донесшийся звучный храп.

В эту воскресную ночь коквилльцы так поздно закончили свой веселый пир, что уже были не в состоянии уйти спать домой и заснули на песке, где кто свалился, возле девяти бочонков, опорожненных до дна.

Да, здесь храпел весь Коквилль, — я разумею детей, женщин, стариков и мужчин. Полегли все — кто на животе, кто на спине, кто скорчившись в виде ружейной собачки.

Какова постель, таков и сон. Хмель раскидал гуляк где попало, словно пригоршню листьев, вскруженных ветром.

Головы мужчин свисали ниже пяток, женщины показывали зад.

Все дышало истинным благодушием. Это была общая спальня на свежем воздухе. Добрые люди расположились по-семейному и без стеснения: где есть стыд, там нет удовольствия.

Было новолуние, и, погрузившись во мрак, каждый попросту решил, что задул свою свечку.,

Но вот занялся день. Солнце уже пылало, лучи его отвесно падали на спящих, но у них не дрогнули даже веки. Они крепко спали, с довольными лицами и безмятежной невинностью пьяниц.

Куры с самого раннего утра спустились на берег поклевать у бочонков и, тоже охмелев, валялись на песке. Здесь было даже пять кошек и три собаки. Они нализались оставшейся по стаканам сладости и опьянели.

Господин Мушель шагал среди спящих, стараясь никого не раздавить. Теперь он понял все. В Гранпорте тоже были подобраны бочонки с потерпевшего крушение английского судна.

Гнев приказчика сразу испарился. Какое трогательное и поучительное зрелище! Примиренный Коквилль и Флоши, лежащие рядом с Маэ.

Последний стакан вина бросил друг другу в объятия злейших врагов.

Тюпэн и Фуасс храпели, держа друг друга за руку, как и подобает братьям, которым уже никогда не придется спорить о наследстве.

Еще более приятную картину представляло семейство Рыжих: Мария спала между Рыжим и Бризмоттом, как будто говоря этим, что отныне все трое будут жить счастливо.

Но особенно умилительна была еще одна группа: Дельфин и Марго в объятиях друг друга. Они уснули щека к щеке, и губы их еще были открыты для поцелуя. У них в ногах, поперек, как бы охраняя их, лежал Император.

А над ними храпел Хвост, с видом отца, довольного, что пристроил дочку.

Аббат же Радигэ, свалившийся здесь подобно остальным, раскинул руки, как бы благословляя их.

Марго и во сне продолжала вытягивать свою розовую мордочку, словно влюбленная кошка, которой нравится, когда ей чешут под подбородком.

Праздник закончился свадьбой. А позднее и сам г-н Мушель женился на вдове Дюфё и нещадно ее колотил.

Если вы заговорите об этом случае в Нижней Нормандии, вам ответят со смехом:

— А! да... праздник в Коквилле!..

1882

Примечания

1

Арак — рисовая водка.