Свет истины. Хроника вторая - Игорь Недозор

Случалось ему, конечно, и пару бочонков пороха, якобы подмоченного, продавать по сходной цене капитанам «купцов», и испорченный ствол оприходовать как годящийся лишь в лом, а самому сдать оный ствол в починку и тоже продать.

Однажды сумел продать даже ни много ни мало — шесть «базилисков», дескать, совсем старые и вот-вот лопнут. Ну, так ведь не в одиночку, а поделившись деньгами с лейтенантом фрегата, с которого те сняли.

Но как бы то ни было, даже сам дон Ромегас, от которого похвалу получить не проще, чем от Хамирана благодать, и то, инспектируя хозяйство старого мастера, изрекал, крутя ус:

— Ну ты, брат, даром что арбоннская макака, не хуже чем в главном Толеттском арсенале дело поставил! — и великодушно совал золотой риэль на выпивку.

Так что теперь с чувством исполненного долга старший оружейник гарнизона направлялся в таверну «Летучая рыба», где намеревался откушать своей любимой похлебки из креветок с маисовой лепешкой и заесть тушеными моллюсками, из которых старая Тальга, хозяйка таверны, отменно готовила колбаски. (Готье мясо почему-то недолюбливал, предпочитая блюда рыбные, а если и ел когда, то исключительно в вареном виде.)

Потом он вернется домой, где ждут его четыре дочери — утешение его старости — и добрая верная жена, которую весь квартал, включая и дам постарше, зовет с уважением «матушка Жюли», хоть и выкупил когда-то ее Жако из веселого заведения.

Так или иначе, мэтр спокойненько шел себе безлюдным переулком, уже предвкушая аппетитный запах похлебки и моллюсков, которых он непременно запьет стаканчиком душистого пальмового вина, когда на голову ему вдруг накинули мешок и чьи-то грубые руки схватили его за плечи и куда-то поволокли.

Он услышал, как с треском захлопнулась калитка, затем его втолкнули в пыльную прохладу дома. Только тогда мешок с него сдернули, и мэтр Жиро обнаружил себя в обществе трех человек, зачем-то затащивших его в покинутый дом на окраине.

Двое — угрюмые крепкие здоровяки — эгериец и, кажется, танисец с двумя ятаганами за поясом. Третий же… А вот в третьем Готье безошибочным чутьем много повидавшего человека опознал главаря.

Среднего роста, с аккуратно постриженной черной бородкой, в облачении дворянина средней руки.

— Здравствуй, здравствуй! — доброжелательно бросил с легким танисским акцентом мэтру Жиро идальго. — Вот, решил повидаться с тобой… Помощь твоя нужна в одном деле.

Тон его очень не понравился смотрителю арсенала. Ибо так преувеличенно добродушно в подобных ситуациях чаще всего говорят, когда не намерены оставлять человека в живых.

— Не имею чести знать вас, дон. И вы лучше уж отпустили бы меня… Человек я бедный, жалование маленькое, выкуп за меня платить некому… — сообщил Готье, которому явная безнадежность положения даже прибавила сил.

— Да нет, брат, я, наоборот, хочу дать тебе немножко денег.

А потом, помолчав, добавил:

— Помнишь, когда-то на одном острове ты дал клятву верности… кое-кому? Пришло время ее исполнить, Сомир Носатый.

Если бы говоривший обернулся в женщину, или у него посреди разговора выросли рога, то и тогда старик не изменился бы в лице до такой степени.

Оно стало действительно неживым. Не мертвым, а именно неживым.

— Ты… ты… тебя он послал? — справился мэтр Готье, на глазах из бодрого крепкого мужчины пожилых лет становясь стариком.

Его тусклые помутневшие глаза уставились на чернобородого.

— Да кто ты такой, чтобы Властелин Тьмы вспоминал о тебе? — не скрывая презрения, процедил Рагир, а это был именно он. — Для тебя и Барон Сабади слишком важная птица.

— Так ты… ты от… Барона?! — в глазах Готье-Сомира стояли слезы ужаса.

— Тебе-то какая разница? Пусть бы я даже был любым из воскресших Пророков или последним царем Ата-Алана, — пожал пират плечами. — Главное — обещание было дано, и теперь тебе придется поработать во исполнение его.

Ар-Рагир ухмыльнулся, про себя подумав, что машинально произнес формулу связывания клятвой вызванного демона из какой-то старинной и бесполезной книги, прочитанной в юности.

— Я тридцать лет молил Элла… — забормотал старик. — Я молил его простить…

— Ты смешон, старик, — холодно оборвал его Рагир. — Того, что сотворил ты, вполне хватит на шестнадцатый ярус вашего ада, а оттуда, опять же по вашим святым книгам, выкупить человека может лишь молитва кого-то из святых или праведников. У тебя есть знакомые праведники?

— Ты ничего не сможешь доказать, проклятый танисский волк, никого уже не осталось… — взорвался вдруг яростью старик и онемел, растерянно схватившись за горло.

— Я не разрешал тебе говорить, Сомир, — усмехнулся Рагир. — Тем более, орать на своего хозяина. Кстати, ты ошибаешься. Сеньора дю Конс еще жива… Хотя какая это жизнь — изуродованная калека без ног? Думаю, она узнает тебя. Ты ведь сначала обещал ей жизнь и спасение, если она отдастся тебе по доброй воле, а потом… Вот скажи-ка мне, зачем было рубить девушке ступни? Нет, я сам, конечно, злодей, и даже как говорят, продал душу Хамирану, закопав в землю Святое Писание. Но зачем же так?

И наклонившись к самому лицу пленника, прошипел, ухмыляясь:

— А подскажи-ка ты мне, старче, как пират пирату — какова будет человечина на вкус?

— Пощади… — жалобно пискнул старец. — Я хотел забыть… всю жизнь хотел забыть!

— Да знаю, ты даже жаркое поэтому не ешь, — добивая жертву, уточнил Морриганх. — А пощадить тебя — пощажу. Но не задаром, сам понимаешь…

Корсар подмигнул:

— Есть у меня мысль — избавить этот ваш гнилой городишко от лишнего добра. Вот ты мне и поможешь в этом. Элл ведь велел помогать друг другу? Ты это сделаешь, — не допускающим возражений тоном изрек Рагир. — И даже не из-за того, что иначе умрешь. А потому что… потому что ты не захочешь, чтобы кто-то еще, кроме меня, знал, кто ты такой. Подумай, каково будет твоим детям узнать, что их отец людоед?! Твоя старшенькая вроде замуж собралась? За хорошего человека? Ты ведь любишь детишек — помнится, у бедного священника их было четверо, а?

— Прикончи меня… — прохрипел Готье-Сомир.

— Зачем же мне тебя убивать? — пожал плечами Рагир. — Я никогда не делаю ненужного зла. Слушай, ну зачем тебе умирать за эгерийского короля? Он ведь не так, чтобы хорошо платит тебе, да и вообще — не твой король. Твой король — Иеронимус Первый Девисто, не так ли? Ты ведь его называл королем и всерьез верил, что безмозглый матрос создаст империю и сделает тебя графом? Ты ведь хотел стать графом? — Пират издевательски расхохотался.

— Ну так что ты скажешь? Или, может, мне сказать моим людям, чтобы они привели сюда твоих дочерей и начали… С кого бы мне начать? — озабоченно произнес Рагир. — Если я помню вашу историю правильно, Девисто начал со старшей дочери священника…