Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2012–2015 годы). Сборник - Михаил Кротов

Более того, давайте посмотрим на институт ограничения дееспособности, который сегодня предусмотрен гражданским законодательством. В каком случае допускается ограничение дееспособности? Когда лицо, злоупотребляя спиртными напитками или наркотическими веществами, ставит семью в тяжелое материальное положение. Я еще раз хочу подчеркнуть: гражданское законодательство не ставит целью перевоспитание или воздействие на это лицо, речь идет о защите имущественных интересов семьи. Если это одинокий алкоголик, никто не вправе ограничить его в дееспособности. Но какие права мы запрещаем, какой возможности мы лишаем его? Мы лишаем его возможности распоряжаться заработком, прежде всего, чтобы он успел его донести до семьи, или передаем его семье непосредственно, ограничиваем его в распоряжении имуществом, чтобы он не пропил, не растратил все, что ему принадлежит. Во всех остальных вопросах никто не говорит об ограничении. Для защиты интересов семьи этого достаточно.

А что будет достаточно для защиты данного лица?

С момента французской буржуазной революции, когда правоспособность оторвалась от дееспособности, вопрос о градации, о степени становится одним из самых спорных и в психиатрической науке, и в юридической практике. С 60-х годов прошлого XX века психиатры спорят о том, можно ли вводить какие-либо градации пограничных состояний и перевести их в юридическую плоскость. Но не нашло ни одно законодательство мира подобной системы. Альтернативой является институт опеки, которому предоставляется все больше и больше возможностей.

Но давайте представим себе, насколько этот институт должен быть развит. Ведь в том случае, если мы добавим какую-либо ограниченную недееспособность недееспособным лицам, мы не сократим количество этих лиц, а увеличим. Потому что сегодня при той жесткости «дееспособен – не дееспособен» лицо, которое все-таки осознает значение совершаемых действий или может это делать, скорее, суд признает дееспособным, а если будет пограничное состояние, значит, в этом случае он будет говорить, что ограниченно дееспособен. Тем самым мы увеличим количество лиц, которые будут судом ограниченны в дееспособности. Значит, нам надо увеличить количество опекунов, и нам надо увеличить его в гораздо большей степени с тем, чтобы в отношении каждого лица у нас был персональный, индивидуальный опекун. Я не думаю, что сегодня и общество, я не говорю даже о финансах, и государство к этому готовы. На самом деле пограничность института дееспособности связана именно с тем, что в праве невозможно совершать действия, не сознавая того, что ты делаешь. И мы хотим дополнить перечень лицами, которые будут совершать юридически значимые действия, не осознавая их последствия? А ведь обратите внимание: в заявлении господина адвоката не говорится о том, что заявитель будет нести ответственность в отношении своих действий, а чтобы он просто имел права дополнительные, а что произойдет потом – это уже как бы неважно, эта ответственность не затрагивается.

Непостоянство психического состояния лица, признанного судом ограниченно дееспособным, не только влечет нестабильность его правового статуса в сфере гражданского оборота, но и ставит под сомнение действительность всех заключенных таким лицом сделок. Не последним может встать и вопрос о возможных злоупотреблениях как со стороны самого лица с ограниченной недееспособностью, так и со стороны его опекуна, получающего возможность самоустраняться от оказания помощи такому лицу.

Как отмечается в заключении Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, процесс поиска оптимальных критериев определения объема дееспособности (таких, например, как критерий рациональности действий, тяжести состояния лица, стабильности его состояния, а также критерии опасности и социализации лица) и адекватных способов реализации дееспособности, а также путей их нормативного или ненормативного закрепления идет уже не одно десятилетие. Юридическому закреплению дифференцированного подхода к дееспособности субъекта способствовало принятие международно-правовых актов, в которых на основе универсальных принципов верховенства права, гуманизма, справедливости и равенства сформулированы принципы, общепризнанные в современных демократических государствах, с учетом которых должны устанавливаться процедуры признания лиц недееспособными.

Но при этом ни одно нормативное предписание международных актов не содержит прямого указания на степени градации лиц, страдающих психическими заболеваниями. Говорится о необходимости усиления роли опеки, говорится о необходимости индивидуального подхода при признании лица недееспособным, но никоим образом это не затрагивает степени градации внутри недееспособности.

Так, в рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы от 8 октября 1977 года «О положении психически больных», в Принципах защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1991 года, рекомендациях Комитета Министров Совета Европы от 22 февраля 1983 года «Относительно правовой защиты лиц, страдающих психическим расстройством, которые были госпитализированы в принудительном порядке», от 23 февраля 1999 года «О принципах, касающихся правовой защиты недееспособных взрослых», от 24 февраля 2004 года «Относительно защиты прав человека и достоинства лиц с психическим расстройством» предусматривается, что лица с психическими расстройствами должны иметь возможность осуществлять все гражданские и политические права, а ограничения этих прав допускаются строго в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и не могут основываться на одном лишь факте наличия у лица психического заболевания.

Этот вопрос мы обсуждали при решении вопроса по делу Штукатурова и говорили о том, что никто не говорит исключительно о наличии заболевания, а о том, что человек, страдая заболеванием, лишается возможности сам понимать значение совершаемых им действий. И этот второй критерий более важен.

Указанные принципы имеют рекомендательный характер, однако на необходимость их соблюдения государствами при установлении процедуры признания лиц недееспособными указывал в своих решениях и Европейский суд по правам человека (постановление по делу «Штукатуров против России» от 28 марта 2008 года).

Зарубежные подходы к разрешению обсуждаемой нами проблемы отнюдь не тождественны друг другу. Как правило, в силу сложности нормативного регулирования данной области, реформирование института недееспособности сводится к созданию развитой и гибкой системы опеки. При этом важно отдавать себе отчет в том, что широкое судебное усмотрение в данном вопросе и определение в судебном решении пределов дееспособности конкретного лица и тех видов деятельности, которые подлежащее опеке лицо может осуществлять лично, без согласия законного представителя, должно основываться на достаточно высоком уровне правосознания, готовности всего общества, и в первую очередь – семьи, участвовать в процессе социализации таких лиц, а не подвергать их остракизму и списывать их «на государственный счет», и, в конечном счете, подкрепляться налаженными механизмами приведения его в исполнение, дабы максимально нивелировать возможные негативные последствия дифференцированного подхода.

Надо сказать, что и действующее гражданское законодательство все в большей степени способствует тому, чтобы защищать лиц, страдающих определенными заболеваниями, без признания их недееспособными. Это институт патронажа, который предусмотрен Гражданским кодексом; это и возможность оспаривания сделки, совершенной лицом дееспособным, но не понимавшим значения совершаемого действия в данный момент, и если он впоследствии будет признан недееспособным, то тем самым получает такую же имущественную защиту, как и лицо, признанное недееспособным. То есть развитие идет по пути совершенствования института опеки. Да, процесс идет медленно, да, он идет непросто, но он идет.

Вопрос совершенствования института недееспособности обсуждается в настоящее время повсеместно. Так, на круглом столе, проведенном 28–29 мая 2009 года с участием представителей Государственной Думы, Министерства здравоохранения, органов опеки, психиатрического сообщества, правозащитных и других общественных организаций, работающих в сфере психического здоровья, Уполномоченным по правам человека были выработаны различные рекомендации29, в том числе направленные на усиление роли органов опеки в судебном разбирательстве во избежание формального признания гражданина недееспособным на основании лишь исключительно заключения экспертизы. Как было отмечено, органы опеки, могут предоставить важную информацию о способности гражданина самостоятельно решать бытовые вопросы, распоряжаться своим имуществом и защищать свои имущественные права, а также о тех формах социальной поддержки, которые могут составить эффективную альтернативу опеке в конкретных обстоятельствах. При этом указывалось, что органы опеки нуждаются в единой методологии проведения оценки состояния и нужд гражданина в контексте дела по недееспособности.