Выступления полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (2012–2015 годы). Сборник - Михаил Кротов

Основательная подготовка полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации к выступлению позволяет ему представить Конституционному Суду обоснованную правовую и политически выверенную позицию. Анализ выступлений полномочного представителя в Конституционном Суде Российской Федерации и решений Конституционного Суда, помещенных в настоящий сборник, свидетельствует, что в большинстве случаев Конституционный Суд в той или иной степени учитывает позицию полномочного представителя Президента Российской Федерации при принятии решения по рассмотренному им делу.

Так, например, на политический акцент указывал полномочный представитель Президента РФ в Конституционном СудеРФ при рассмотрении дела по запросу группы депутатов Государственной Думы, которые оспаривали конституционность отдельных положений Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и корреспондирующих им положений Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 2 мая 2012 г. № 40-ФЗ. Полномочный представитель Президента РФ в Конституционном Суде РФ аргументировал конституционность оспариваемых положений. В своем выступлении отмечал, что позиция заявителей, изложенная в запросе, не имеет под собой достаточных правовых оснований, позволяющих признать оспариваемые положения не соответствующими Конституции Российской Федерации. Запрос, скорее, вызван расхождением политических позиций ряда депутатов. Указывал, что в целях уравновешивания таких основ российской государственности, как демократия, суверенитет, государственная целостность и федерализм, Конституция Российской Федерации допускает возможность различных вариантов наделения полномочиями органов и должностных лиц публичной власти, непосредственно не поименованных в Конституции Российской Федерации.

Полномочный представитель убедительно доказал, что полномочия Президента РФ в установленном механизме замещения должности высшего должностного лица субъекта РФ носят исключительно консультативный характер и не влекут юридически обязательных последствий для политических партий и их кандидатов, а также кандидатов-самовыдвиженцев с точки зрения участия в выборах.

С доводами полномочного представителя Президента РФ Конституционный Суд согласился20.

Полностью учтена Конституционным Судом Российской Федерации правовая позиция полномочного представителя Президента РФ в Конституционном Суде РФ при вынесении решения по делу о проверке конституционности абзаца 4 части 1 статьи 6 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с запросом Архангельского областного Собрания депутатов21. Запрос был вызван тем, что под сомнение была поставлена законность установленных областным законом гарантий лицам, замещающим государственные должности в субъекте Российской Федерации, в том числе и областным депутатам при прекращении ими полномочий.

Полномочный представитель отметил, что оспариваемая норма Трудового кодекса Российской Федерации не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку лица, замещающие государственные должности субъекта Российской Федерации, в том числе депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, не являются наемными работниками и осуществляют свои полномочия на указанной должности не по трудовому договору, а в силу акта избрания. Гарантии, предоставляемые указанным лицам в период исполнения ими полномочий по выборной должности, регулируются не федеральным, а региональным законодательством с учетом принципов, заложенных в федеральном законодательстве.

Однако правовая позиция полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации не всегда совпадает с позицией Конституционного Суда Российской Федерации.

Так, например, в деле о проверке конституционности положений пункта 1 части 4 статьи 2 Федерального конституционного закона «О Верховном Суде Российской Федерации» и абзаца 3 подпункта 1 пункта 1 статьи 342 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой открытого акционерного общества «Газпром нефть», заявитель оспаривал конституционность положений Закона «О Верховном Суде Российской Федерации» в связи с тем, что, по его мнению, в правоприменительной практике возобладало понимание нормативного акта, основанное на формальных признаках, что исключает оспаривание таких актов в Верховном Суде Российской Федерации, хотя по сути воздействия их на общественные отношения они обладают нормативными свойствами.

Полномочный представитель Президента Российской Федерации в своем выступлении акцентировал внимание Конституционного Суда Российской Федерации, что оспариваемая заявителем норма ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» право на обращение в Верховный Суд Российской Федерации с соответствующим заявлением об оспаривании нормативных правовых актов федеральных органов государственной власти не нарушает, а гарантирует его. Убеждал Конституционный Суд Российской Федерации, что нельзя оспаривание писем ФНС России, разъясняющих налоговым органам порядок применения положений законодательства Российской Федерации о налогах и сборах и не являющихся нормативными, отнести к подсудности Верховного Суда Российской Федерации по аналогии с делами об оспаривании нормативных правовых актов, что это приведет к перегрузке Верховного Суда. Тем более что порядок рассмотрения судами ненормативных актов органов государственной власти урегулирован.

Конституционный Суд Российской Федерации все же признал норму ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» не соответствующей Конституции Российской Федерации, предложил законодателю предусмотреть в законодательстве процессуальные особенности оспаривания актов федеральных органов исполнительной власти (в том числе ФНС России), которые формально не являются нормативными правовыми актами, но фактически обладают свойствами нормативных документов.

В постановлении Конституционный Суд Российской Федерации указал, что до внесения соответствующих изменений акты ФНС России (например, письма), которые имеют данные признаки, можно будет по общему правилу оспорить как нормативные правовые акты в Верховном Суде Российской Федерации22.

Следует отметить, что не все судьи Конституционного Суда Российской Федерации согласились с таким решением и выразили особые мнения, которые по существу совпадают с позицией полномочного представителя Президента Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации (помещены в настоящем сборнике).

Таким же примером является дело о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующих порядок признания гражданина недееспособным и установление над ним опеки. В выступлении по делу М. В. Кротов утверждал, что полное ограничение дееспособности лиц, относящихся к данной категории, само по себе не может рассматриваться как противоречащее Конституции Российской Федерации. Такое ограничение, с одной стороны, является прямым следствием действия общего принципа о приобретении и осуществлении своих гражданских прав своей волей и в своем интересе, а с другой – направлено на защиту интересов указанных лиц, положение которых становится весьма уязвимым в силу недуга, ограничивающего их возможности. Для этих целей интересы лица, признанного недееспособным, в гражданском обороте представляет его опекун, добрая воля которого в защите интересов подопечного презюмируется (статьи 31 и 35 Гражданского кодекса). Любая дифференциация ограничения дееспособности в зависимости от степени (глубины) психического расстройства гражданина всегда будет носить условный характер, в силу чего возникает сомнение – возможно ли исчерпывающе определить объем индивидуальных правомочий лица в рамках ограниченной дееспособности.

Конституционный Суд Российской Федерации не согласился с этой позицией и признал взаимосвязанные положения пунктов 1 и 2 статьи 29, пункта 2 статьи 31 и статьи 32 ГК Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, постольку, поскольку в действующей системе гражданско-правового регулирования не предусматривается возможность дифференциации гражданско-правовых последствий наличия у гражданина нарушения психических функций при решении вопроса о признании его недееспособным, соразмерных степени фактического снижения способности понимать значение своих действий или руководить ими.